В фильме я вычленила для себя несколько особенно волнительных моментов.
1) Завязка. Седан, неспешно виляющий по шоссе среди бескрайних зелёных полей, и Гумберт, несчастный, поверженный, сломленный. Гумберт, уже успевший совершить насилие, и теперь отрешённый, безразличный к дальнейшей своей участи. Гумберт, без содрогания бросивший жизнь на алтарь сумасшедшей любви. Здесь трагически контрастируют две детали: окровавленный револьвер и заколка Долли, как трогательная мимолётная тень из счастливого прошлого. Разброд в душе Гумберта нашёл для себя выход в расправе над удачливым соперником, и теперь она обрела покой. Пусть даже такой дорогой ценой.
2) Сцена прощания в Рамздэле, перед отъездом Лолиты в лагерь. Завидев Гумберта в окне второго этажа, Ло снова бросается в дом, по лестнице, не разбирая ступенек и не слыша окриков матери. Ошарашенный, растерянный Гумберт едва успевает обернуться к двери, как Долли уже вспрыгивает к нему в объятия и одаривает первым сладостным поцелуем. Исчезнув так же быстро, как появилась, она оставляет Гумберта в смятении чувств и с робкой надеждой на возвращение в «заветный рай». У меня сердце захолонуло, когда Гумберт заводит глаза и прижимает к груди руку. Всё, пропал, пропал окончательно и бесповоротно!!! Усилили впечатление и звуки музыки, тревожным стройным хороводом будто взмывшие ввысь. «Это была любовь с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда»…
3) Эпизод поцелуя в машине – один из любимейших. Особенно врезались в память зазывные слова Лолиты: «Ну, во-первых, ты меня еще не поцеловал». Очаровывают оба: сдержанный Гумберт, благоговеющий перед нимфеткой и не смеющий дать волю своим чувствам, и Лола, жадно прильнувшая своими разгорячёнными устами к «папочкиным» губам.
4) Предрассветный час в отеле «Зачарованные охотники». Невинная и прелестная Долли только что открыла глаза и ознаменовала своё пробуждение свежим утренним поцелуем. Бесподобен здесь Гумберт, изобразивший на своём лице нежданную и приятную изумлённость. Обожаю его в этом кадре: трепетного, беззащитного, какого-то абсолютно положительного. А как он смутился, когда Ло без тени стыдливости ослабила завязки на его пижамных штанах, сняла зубную пластинку и кокетливо предложила: «Смотри, как это делается»…
5) Возникает какое-то томительное ощущение, когда Лолита, действуя, будто искусная опытная соблазнительница, старается добиться от «папочки» позволения участвовать в спектакле и увеличить размер своих карманных денег.
С грацией дикой кошки она подобралась к креслу, в котором мирно и чинно расположился Гумберт со стопкой писем, и начала свою вероломную игру. Поначалу Гумберт пытается внимать голосу разума, но одурманенный хмельным желанием, прерывисто дыша, раскрываясь навстречу ласкам Лолиты, как цветок – утреннему солнцу, он сдаётся и покоряется, принимая все условия юной манипулянтки.
Этот эпизод снят со вкусом и изяществом, чувственно, но под пологом загадки. Оставляя пищу нашему разгорячённому воображению.
6) Элегантный, гладко выбритый, педантично одетый Гумберт возвращается из города, чтобы побаловать свою ненаглядную Лолиту только что купленными бананами. И сразу же каким-то подспудным чутьём улавливает следы измены. Этот тонко обыгранный момент в фильме доводит психологическое напряжение до кульминационной точки. Именно здесь буквально кожей ощущается неотвратимость грядущей беды. Айронсу удалось передать в этой сцене целый спектр различных эмоций: ревность, страсть, вожделение, гнев, бессильную ярость.
7) Прощальная встреча Гумберта с «откровенно и неимоверно брюхатой» Долли. Встреча, явственно обнажившая бессмысленность и обречённость всего. До глубины души меня поразила Лолита, холодная, жестокая, безучастная к мольбам, слезам и дрожи обезумевшего и постаревшего своего покровителя. Практичную и расчётливую, взбудоражить её мог только конверт с деньгами, упавший на колени. Гумберт садится за руль и бросает последний потухающий взгляд на свою Лолиту. Но сколько в нём нерастраченной неги, любви и горечи!!! Каждый раз в этом месте у меня до боли сжимается сердце.
8) Потрясающий заключительный кадр. Растоптанный, уничтоженный убийца-Гумберт, подсознательно ощущающий скорое своё небытие, стоит у валуна над самой пропастью и слушает последнюю в своей жизни симфонию, составленную из воздушных детских голосов. Чрезвычайный по своей силе набоковский текст, звучащий за кадром, сродни разряду электрического тока, пронизавшего всё существо. Внутри будто обрывается какая-то тонкая нить…