Некоторые соображения по поводу прочитанного сценария кинофильма «Ворон».
Вдохновлённый примером предыдущего оратора (:plus:), я решил ознакомиться с работой Ханны Шекспир и Бена Ливингстона. Следует сразу заметить, что читается данный документ очень легко, что обыкновенно позволяет сделать предположение относительно достаточно удачной и ровной постановки. Ибо сюжетных провалов, способных затормозить динамику повествования, а также особенно явных сюжетных нестыковок в сценарии не наблюдается. Однако в данном случае, увы, приходится признать, что недостатком этого page-turner стало нарочито прямолинейное развитие событий и отсутствие каких-либо эффектных сценарных приёмов, которые отличают работу мастера от повседневных упражнений крепкого профессионала, стабильно выполняющего свою работу, но и не претендующего на что-то большее.
Сама по себе история, поведанная авторами, весьма увлекательна. Привлечение в качестве главного героя эксцентричного писателя, чьи работы породили сразу несколько литературных жанров (каждый из которых находит своё отражение в ходе детективного расследования, что проводят наши персонажи), добавляет фильму известный шарм и очарование (ваш покорный слуга является большим поклонником творчества упомянутого визионера, что и обусловило мою заинтересованность проектом). И не имеет значения, что биография реального Эдгара Аллана По весьма вольно интерпретирована в повествовании.
И всё же редакция 2006 года, как мне кажется, способна претендовать лишь на роль некоей отправной точки, базы, которая требует серьёзнейшей и кропотливой работы для того, чтобы результат был сколько-нибудь удовлетворительным. Выше я уже упоминал о инертной линейности повествования, которую избрали для своего произведения авторы. В какой-то степени это напоминает не самую хорошую компьютерную игру: улики ведут к следующим уликам, преступление, которое неизменно не успевают предотвратить рассудительный сыщик и писатель, руководствующийся болезненно развитым шестым чувством, венчает очередное преступление; при этом, не к чести дуэта Шекспир/Ливингстон, им не удаётся выстроить должное эмоциональное кресчендо (да будет мне позволено употребить сей музыкальный термин) — увы, первое деяние маньяка в духе «Убийства на улице Морг» сменяется страшной смертью из «Колодца и маятника» (с опущением первого элемента), а далее следуют значительно менее эффектные «казни». В этом не было бы проблемы, если бы сценаристы были способны предложить зрителю некую замену, позволяющую вызывать острое сопереживание персонажам или какой-то особенный элемент, эффектно нагнетающий обстановку. К сожалению, ничего подобного нашему вниманию не предоставляют. Также проблему позволило бы решить включение в историю большего числа параллелей с macabre tales Мастера (не для числа, разумеется, и не ради того, чтобы потешить фанатов писателя — но для обогащения истории). Не помешала бы и несколько менее нарочитая демонстрация связей с литературными источниками — как известно, намёки и недосказанность являются не в пример лучшими художественными средствами, чем банальное описание (это превосходно знал главный герой нашей истории, чем с успехом и пользовался в своей писательской практике).
Не могу не укорить сценаристов и в крайне поверхностной проработке персонажей: если в силу какой-никакой историчности главного героя, его образ так или иначе будет обладать определённым весом и достоверностью, остальные характеры сводятся к плоским и изрядно примитивным архетипам-шаблонам. Собранный, рассудительный следователь Эммет Филдс (составляющий противоположность интуитивному меланхолику По); боготворящая нашего героя юная поэтесса; её строгий отец, противящийся союзу двух любящих сердец, но вынужденный помогать ненавистному писателю... By the book! Подобное примитивное распределение ролей не только разочаровывает в художественном плане, но и позволяет без труда вычислить жуткого злодея-Ворона, что напрочь разрушает детективную составляющую повествования. Относительно последнего образа, следует заметить, что, учитывая специфические особенности внешности злоумышленника, режиссёру картины придётся прибегнуть к самым изощрённым приёмам, дабы не изобличить преступника при первом же его появлении на экране.
Но довольно критики! Важно сказать, что потенциал «Ворона» очень неплох, и при должном подходе к доработке сценария из данного сюжета может получиться увлекательнейший фильм, сочетающий в себе элементы триллера, мистики, ужасов, в какой-то степени, драмы — то есть тех составляющих, которые побуждают нас с безмерным почтением ценить работы Эдгара Аллана По. Главное, что с 2006 года у сценаристов было достаточно времени, чтобы довести свой опус до совершенства. На что и будем надеяться!
В финале же мне хотелось сделать ряд замечаний по поводу возможной экранной судьбы данной ленты. «Ворон» написан как довольно жёсткий триллер с явным расчётом на рейтинг R. Отдельные сцены едва ли не смакуют живописность творящегося насилия; в фильме немало трупов, многие из которых подвергаются не самому бережному отношению; а атмосфера, наполняющая повествование, весьма напряжена (имеется ввиду термин intense, адекватного перевода которому я не нашёл) — а уже этого одного, порой, оказывается достаточно для строгого решения ассоциации, ограничивающего возраст зрителей. Мне представляется, что на этапе монтажа реально внести компромиссные поправки, которые не нанесут урона художественной ценности произведения, сделав при этом его доступным для более юных зрителей. Следует ли пускать в ход цензорские ножницы? Понятно, что в последнее время картины, обременённые рейтингом R, пользуются малой популярностью у публики. При этом, нередко приходится наблюдать интересную ситуацию, когда фильм имеет наибольшую привлекательность именно для зрителей, коим его посмотреть не представится возможности. Это происходит в силу того, что их более старшие коллеги уже не столь высоко ценят брутальный экшн, сцены эротического содержания и льющуюся из динамиков нецензурную брань. В свою очередь, изъятие из ленты вышеперечисленного приводит к утрате интереса жаждущей зрелищ молодёжи и, в общем, не несёт абсолютно никаких бонусов для зрителей, вступивших в пору зрелости. Такие фильмы (даже несмотря на то, что как-то их удалось втиснуть в прокрустово ложе PG-13, что, по идее, должно обеспечить хорошие сборы) терпят неудачу в прокате. Относится ли сказанное к «Ворону»? Пожалуй, нет. Едва ли ему суждена слава модного слэшера, едва ли детишки будут пытаться прорваться на сеансы, пуская в ход всевозможные уловки, дабы обмануть бдительных билетёров. Если картине и суждена зрительская любовь (подчеркну, что это возможно лишь при серьёзной доработке рецензируемого сценария), то это будет аудитория, на интересы которой не могут повлиять возрастные ограничения.
Существует и более серьёзная проблема, которая может неблаготворно отразиться на популярности «Ворона». Это фигура главного героя. Дело в том (и данное замечание никак не может именоваться спойлером), что «седьмого октября 1949 года Эдгар Аллан По был обнаружен в бессознательном состоянии на скамейке в парке города Балтимор, штат Мэриленд. Он умер в больнице, не приходя в сознание. Ему было сорок лет». Каждый образованный зритель (а для менее начитанных в сценарии имеется соответствующее замечание, предваряющее начальные титры) понимает, какое прискорбное событие венчает всё повествование. Обыкновенно, фильмы, где с самого начала известно, что главному герою не суждено остаться в живых, становятся тяжким испытанием для аудитории. Это состояние кардинально отличается от отсутствия хэппи-энда, когда до последнего кадра сохраняется надежда на благополучный исход. И дело здесь не в отсутствии интриги (как может показаться), но в особенном чувстве безысходности и обречённости, о которых не забыть ни на мгновение, как бы ни был увлекателен сюжет произведения. Такие картины внушают зрителю мысли о неотвратимости коварной судьбы, злом роке, горькой предопределённости... Ясно, что, за редким исключением, люди ходят в кино, чтобы получить совсем другие эмоции. Здесь, как мне думается, и кроется главная опасность для обсуждаемой картины.
И именно от постановщика будет зависеть, сможет ли он обратить данный мотив во благо или же окажется заложником безвременно упокоившегося писателя. Станет ли МакТиг стараться увести аудиторию от грустных мыслей, попытавшись наполнить каждый метр отснятой плёнки насыщенным действием, мчащимся со скоростью товарного поезда (правда вектор этого движения по-прежнему будет направлен на заснеженную скамейку в городском парке), или же попытается сыграть на мрачной, зловещей атмосфере безысходности, тонко сделав её незримым действующим лицом фильма и, вдобавок, своим главным союзником? Зависит лишь от режиссёра.
Dixit!