Andrea-588

Необычная любовь (и девушка необычная): Джорджино Любовь человека из тех, о которых не принято снимать любовные фильмы: Любовь - это весело, любовь - это грустно

Пятнадцатое послание (которое на КП с какого-то перепугу обозвали "Пятнадцатым апостолом"), короче, La quindicesima epistola (1998), итальянский мини-сериал (4 серии), удачная смесь детектива, триллера и милой комедии, построенная на контрасте летней идиллии средневекового городка и по-средневековому мрачных событий, происходящих в расположенном тут же женском монастыре. Убийства, жуткие дождливые ночи, прелестные солнечные дни, красавец-следователь из Рима, провинциальная красотка, отдаленно напоминающая Семенович, хранящий какую-то мрачную тайну Марио Адорф, забытые подземные ходы и старинные ловушки для любопытных... В общем, там у них не скучно.

Кажется, с Сервилией более или менее разобрались. Ожидаемо все остались при своем мнении, но это, впрочем, обычно так и бывает. Но вот с Атией мне кое-что сейчас непонятно. Муви, никак не пойму: какие нравственные принципы, тем более выстраданные и железные, обретают Атия и Марк Антоний. Атия простила сына. Ну, а что ж ей еще было делать. Убивать его, что ли. В какой-то момент нам показывают ее постаревшей, сломленной женщиной, растерянно констатирующей, что она не знает, что случилось с ее сыном - "Он был такой хороший мальчик!" Конечно, у Атии достаточно жизненной силы, которой она так нравится своим поклонникам, и в какой-то момент она возвращается к жизни, найдя для себя новую симпатичную роль: роль Матери Хозяина Земли Римской. Роль хорошая, выигрышная, к тому же позволяющая Атии наконец применить столу той добродетельной и сильной матроны, в образе которой настоящая Атия вошла в историю. Но какие принципы она обретает - для меня все же загадка. Кстати, Антония она, если мне не изменяет память, не прощает. Мне вспоминается, что она приходит к сыну и говорит ему коротко и жестко: "Уничтожь его". Если обратиться к ее прежним заслугам, то я могу понять ее интригу с разводом дочери, но совершенно не врубаюсь, зачем потом понадобилось убивать этого бедолагу: они вполне могли пожениться вновь. Тут была какая-то немотивированная жестокость и абсолютная черствость по отношению к дочери, которую она ни разу не потрудилась понять. И Октавия, на мой взгляд, никогда не простила ее за это. Она простила так, как прощают слабые люди: по принципу "а что еще делать". Она смирилась, со временем покорилась своей судьбе, забыла прошлое и полюбила вновь, но это была история не о прощении, кмк. Что касается "прогулки" Октавиана по Галлии, то, на мой взляд, отправить его туда было примерно столь же разумно, как послать ребенка на экскурсию в Чечню, причем в 90-е. Чего стоила его вооруженная охрана, состоявшая, кстати, не из воинов, а из рабов, мы видели, и ничего странного в этом эпизоде нет. Галлы были на своей земле, их было много, устроить засаду не стоило никаких хлопот. Местность была абсолютно дикая, покоренная только формально, - никакого сравнения с муравейником Римом, где любой поступок имеет десяток свидетелей, и нападать на патрициев на улице не очень сподручно: найдут и голову отвинтят. Какие принципы обрел с течением жизни Антоний, мне тоже не очень понятно: на мой взгляд, наоборот, страшно опустился. Когда в нем на время пробуждаются его лучшие качества из прежних времен, это выглядит довольно печально: как воспоминания старика о временах, когда были когда-то и мы рысаками. Он не все свои достоинства растрачивает при этом египетском дворе, но и только: от Антония в финале остается тень, руина. Если бы не верный Ворен рядом, зрелище было бы совсем печальным. Вот Тимон и Тит действительно перерождаются, хотя трудно сказать, насколько основательно и "железно". Жизнь еще может повернуться по-всякому. Таким импульсивным внутренним перековкам, как та, которая случается с Тимоном, вообще сложно верить. В конце концов, его меняет трагедия, случившаяся с братом: потом пройдет время, боль от трагедии утихнет, и неизвестно еще, как все пойдет дальше. И что станет делать Тит, если что-то, не дай Бог, случится с ребенком, тоже невозможно предсказать (хотя я лично думаю, что Рим вполне сможет увидеть возвращение в дело одного сильно пьющего наемного убийцы). Из всех персонажей "Рима" подлинное внутреннее перерождение, по-моему, переживают только Брут и Ворена Старшая: один, отвечая мукам совести, приговаривает себя к смерти такой же, какая постигла Цезаря, другая поднимается до способности простить отца-врага. Кстати, Брут, на мой взгляд, один из самых любопытных персонажей сериала: его трагедия состоит в том, что он почти никогда не делает того, что хочет. Он постоянно пытается следовать своим представлениям о долге, и это постоянно не доводит его до добра. Он постоянно позволяет другим людям навязывать себе представления о долге. Интересный получается парадокс: Брут, как человек с совестью, постоянно наступающий на горло своей песне из соображений "так надо", оказывается втянут в одну из самых грязных историй в фильме - и как раз благодаря своим представлениям о порядочности. Очень современный персонаж. Отлично вписался бы в наше время. В наше время люди тоже нередко из лучших побуждений отстаивают и проталкивают в жизнь совершенно жуткие вещи. И в тот единственный раз, когда он поступает так, как ОН считает нужным, то есть принимает неравный бой и идет на смерть, он, наконец-то, чувствует себя свободным и почти счастливым. Он, наконец, делает то, что нужно ему, то, чего хочет он сам. Интересная мысль. Иногда для того, чтобы поступать правильно, надо позволить себе быть более эгоистичным.

Вот как раз чудесный пример чудесного перевода. Я помню наизусть другой, но почти неотличимый (брюсовский). Для меня это свидетельство того, что переводам удалось максимально приблизиться к оригиналу и передать не только его смысл, но и ритм, и дух (в обоих случаях ритм и дух совпадают: надо полагать, не случайно совпадают). P.S. Мне брюсовский вариант все же как-то особенно дорог...

Потрясающее сравнение. И все-таки, наверное, переводить поэзию могут только поэты. Хорошие поэты. Остальным это вообще не под силу.

Анимационный мюзикл Магазинчик самоубийств. Не могу сказать, что фильм отличный, но музыка в нем очень хороша: французская. И все поют. Еще много музыки (потому что слов мало, так что это не мюзикл в полном смысле слова, песен нет или мало) в анимационных работах Сильвена Шоме: "Трио из Бельвиля" и "Иллюзионист". Музыка хорошая, видеоряд интересный, сюжеты оригинальные... Но сами фильмы на любителя. А вот классика - Шербурские зонтики. Там вообще ни слова в простоте не скажут, даже на автозаправке, там, как в опере, всю дорогу только поют и поют. Знаменитая мелодия "Шербурские зонтики" - оттуда, и там это песня. Хороший фильм, кстати, когда привыкнешь к пению в автомастерской. И юная Катрин Денев там очень хороша.

"Белая лента" (не Россия, конечно, но самый яркий пример заявленного типа историй)

A.Z., рада, что удалось повеселить! makara, как о том свидетельствуют Шелли и Брюсов, переводить стихи - вообще высший пилотаж, работа с "фиалкой в тигле". Достаточно сказать, что в том варианте, в котором это произведение есть у меня, оно называется "Баллада о дамах былых времен", а ведь тут еще и стихи не начались. Мне, кстати, вариант с "былыми временами" нравится больше, чем с "прошедшими", последнее звучит как-то слегка грамматически, а может, я просто привыкла к первому варианту. У меня есть несколько книг, в которых стихи в оригинале даны вместе с переводами, причем разными. Тут интересно отметить, что русскоязычному читателю Шекспира повезло: у него переводчики были великолепные. Переводы одних и тех же сонетов работы Пастернака и Маршака похожи даже между собой: у них общий дух, ритм и стиль. А вот два перевода стихотворения Рембо "Парижская оргия" отличаются друг от друга, как Лермонтов от Маяковского (при этом ни один не похож, собственно, на Рембо). Смысл оба переводчика передают верно и, кстати, довольно похоже, но дух и стиль просто игнорируют. К сожалению, не помню имен этих переводчиков (и не помню, куда засунула книгу), помню только шокирующее впечатление от того, как их далеко разнесло друг от друга по волнам поэтических текстов

Ну, кому что

Если нужны красота и романтика, и морские сражения, то через фильмографию Йоана Гриффита найдите фильмы про Горацио Хорнблауэра - их восемь штук, в названии каждого стоит фамилия "Хорнблауэр", и они великолепны. Если нужна суровая изнанка морской жизни и реалистические подробности жизни на парусных кораблях прошлого, то есть трехсерийный фильм Путешествие на край Земли (2005), правда, там морская жизнь показана глазами пассажиров. Правда, главного пассажира играет Бенедикт Камбербетч

И вам, Brand, спасибо за разговор в этой теме, всегда приятно обменяться мнениями с кем-то, с кем сходятся вкусы, а не кидать посты в пустоту или тем более в холивар какой-то влезать. По поводу ссылки - прочла, очень любопытная статья, наверняка многое подмечено верно, а не высосано из пальца, не случайно же фильм имеет именно такое название, которое нуждается в дополнительном объяснении. Не было бы скрытых смыслов, могли бы назвать фильм, скажем, "Майя". К сожалению, мне не хватает теологического образования, чтобы оценить статью и ее выкладки как следует. Надо будет еще что-нибудь почитать на эту тему. Одно только могу сказать по статье: не верно утверждать, что все поголовно в Древнем Риме перед принятием христианства были поклонниками Митры. Это был популярный культ, но он не вытеснил традиционных богов, кроме того, были еще поклонники египетских богов: Озириса (Осириса) и Изиды (Исиды). Религиозные искания у них там были, старые языческие боги во главе с Юпитером перестали удовлетворять религиозные потребности людей, были люди, которые интересовались и "восточными религиями" - иудаизмом, христианством: в них привлекала идея Единого Бога. Иудаизм как некий фактор духовной жизни римлян появился раньше, еще в пору могущества старых языческих богов, и его распространение успели запретить, приняли специальный закон, по которому каждый, кто делал обрезание себе или другому человеку, подлежал смерти. С христианством уже такую штуку провернуть не получилось, оно просто затопило Римскую империю: люди были готовы, они искали какую-то "настоящую веру", в том числе и в культе бога Митры пытались ее обрести, но все же далеко не все поклонялись Митре. Но на этом мои комментарии к статье и заканчиваются... В остальном я плаваю. Так что тем более спасибо за ссылку! Еще про религию. Любопытно, что не раз приходилось читать рецензии критиков, которые как-то умудрялись так истолковать финал, как будто католик Гибсон прославляет приход испанцев-католиков на эту землю. Мол, сейчас они тут введут христианство, наведут порядок, и будет город-сад. У меня ощущение совершенно противоположное. Мы все-таки оцениваем события глазами главного героя, а у него позиция вполне четкая: уходить надо от этих людей подальше в лес. И мне не кажется, что в лице испанцев Гибсон "приветствует" своих, что он их хоть сколько-нибудь идеализирует. Просто их явление - это уникальный исторический момент, такие не каждый век случаются: в один день меняется история континента. Раз и навсегда. Одна цивилизация уйдет, другая - приходит. (Правда, сейчас иногда возникает ощущение, что страны Южной Америки, за исключением Чили и Аргентины, все активнее возвращаются к своим индейским корням, и слой того же христианства, католической белой культуры местами становится все тоньше, тоньше и тоньше... Еще в середине ХХ века все было иначе, а теперь - вот так). А по поводу "неубиваемости" героя тут дело такое: иногда страшно надоедает реализм, иногда хочется, чтобы все сложилось так, как надо. Наверное, если бы нашего героя догнали и убили, это было бы правдиво и реалистично, но кому тут нужен такой реализм?! В общем, спасибо Гибсону не только за этот фильм в принципе, но и, в частности, за его финал, за то, что все - так, как надо. Он должен был выжить, победить и спасти своих - и он это делает. Настоящий воин, настоящий мужчина, настоящий индеец. И жена у него, кстати, настоящая индианка. Очень нравится мне ее образ. Как-то веришь, что такая женщина действительно способна легко вынести несколько дней без еды, без воды, не впасть в отчаяние, не потерять мужества и хладнокровия, с которым она убивает ту неведому зверушку, и не забывает еще подбадривать ребенка, и ведь она при всем этом еще и на последних сроках беременности. И тоже хочется думать, что, случись такой переплет, и другая бы женщина, не индианка совсем, так бы смогла. Вот еще чем хорош этот фильм: он как-то заряжает желанием стать лучше, сильнее, уподобиться своим героям. И верой в то, что ты, нежный городской житель, тоже способен на такие вот подвиги ради своих любимых. Отличный фильм, короче. И говорить о нем можно долго, потому что там каждая деталь, каждая грань продуманы, выверены и необходимы. Рассказ старого вождя чего стоит. Или прически индейских женщин из города (что-то подобное и сегодня можно увидеть на головах жительниц Перу, например). Или сцена прощания тещи с зятем, которые друг друга почти ненавидели, а как они смотрят друг на друга в последний раз. И никаких слов тут не надо, эмоции говорят сами за себя.

Да не за что, фильм действительно стоит самых восторженных эпитетов, и коллега Наташа все правильно изложила простыми словами и в нескольких фразах. Это, наверное, многим казалось очень смелым и новым приемом: не брать в фильм ни одного мало-мальски известного актера, делать фильм на никому не знакомом языке, но в итоге это великолепно сработало: в фильме есть колоссальный эффект погружения в иную среду. Очень быстро забываешь, что перед тобой кино, придуманные персонажи, придуманная жизнь. Многие отмечали, что с какого-то момента начинает казаться, что понимаешь язык майя. Там на самом деле многое выстроено таким образом, что текст, по большому счету, и не нужен. Этой культуре разговоры не свойственны, она не литературна. Это еще не культура слова, это еще культура простых действий. Там простые люди, простые, всем понятные чувства, без перевода понятные события. Есть еще такой важный момент. "Наши" индейцы в мире, в который их приводят, такие же чужаки, как мы, и, наверное, вот с этого места мы окончательно начинаем смотреть вокруг их глазами. Нам так же, как им, не понятно, что это за места, где все белое, а люди, тоже вымазанные чем-то белым, плюются кровью на белую землю, но так же, как они, мы понимаем, что это белое не означает ничего хорошего, что там - гадость какая-то, смерть. Так же, как они, мы смотрим на этот пышный индейский город с его роскошью, пирамидами, странными плясками на площади, - в ментальном плане мы тут почти в одинаковом положении с этими пленниками, мы тоже не видели ничего подобного, и тоже пялимся на это во все глаза. Потом их мажут синей краской, и в наших глазах это смотрится так же странно, дико и жутко, как в их глазах. А потом их ведут по какому-то коридору, они видят фрески на стенах, на которых синим людям вырезают сердца, и одновременно с ними мы догадываемся, куда их ведут и зачем вымазали в синее. И, конечно, текст здесь, в принципе, не нужен, слова не нужны, пояснения не требуются. Хотя есть и несколько моментов, когда текст оказывается необходимым. Например, мне нравится сцена, в которой убивают отца Лапы Ягуара, и перед смертью он хочет сказать сыну несколько слов. И индеец, который уже готов перерезать старику горло, вроде совсем такая бездушная машина для убийства, вдруг проникается каким-то уважением к этому последнему желанию старика, и дает ему минуту, чтобы он мог сказать то, что хотел, - и только после этого убивает. Мне нравятся такие моменты незапланированной, спонтанной человечности, которую люди проявляют там, где вроде бы не должны проявлять ничего, кроме жестокости. Как будто на несколько секунд индеец-убийца проникается уважением (на сочувствие он вряд ли все же способен) к своим жертвам и дает им последнюю возможность попрощаться. И еще очень нравятся голоса индейцев за кадром: в них есть что-то подлинное - в тембрах голосов, в интонациях, в звучании индейских слов, что-то, что дает понять, что это не выучившие текст актеры. Все это работает на эффект присутствия, на ощущение того, что все происходит в реальности, а не заснято на пленку современными людьми, которые принесли в эти джунгли кинокамеры. Ведь невозможно же представить в этом лесу, рядом с этими героями современных киношников и кинокамеры. Невозможно.

Опыт с феерическим "Путем слез" навел меня на мысль о роли переводчика. Все-таки счастливы те, кому довелось переводить какого-нибудь Мериме: любую шероховатость текста вроде "обняла его своими руками" можно смело трактовать в пользу писателя, опускать эти самые руки и переделывать фразу так, чтобы она звучала на русском по-человечески. А у других авторов... Вдруг там именно "свои руки" и задуманы? Вот ведь в чем глобальный ужас. Помню, у Памука (его все время переводит один и тот же человек, женщина по имени Антонина, к сожалению, не помню фамилию) несколько раз встречалось дурацкое выражение вроде "и тогда я с оптимизмом почувствовал..." Звучит ужасно. Но... Что, если Памук сознательно за каким-то хреном использовал именно эту корявую форму, а переводчица просто честно ее скопировала? И ведь это выражение встречается не один раз.

Да в общем, нет, конечно, ничего такого уж революционного. Скорее, я просто неудачно выразилась. Ну, некоторые зрители пеняют "Риму" на неправдоподобную плотность исторических событий, в которых нечаянно оказываются замешаны Тит и Луций. Возможно, роль играет именно случайность их попадания в переплет истории и точечность их попаданий. Все-таки привез бы д'Артаньян подвески или не привез - это вряд ли сыграло бы важную роль в истории Франции, разве что королевская чета бы поссорилась. А вот Тит Пуллион довольно конкретно подставил дело республики... И никто, кроме всепонимающего Ворена, этого даже не заметил

К сожалению, русского переводчика "Пути слез", видимо, обуяло христианское смирение: он нигде не указан. Наверное, стесняется. Возможно, переводил коллектив. Боюсь даже представить себе этот коллектив. В книжке поименно перечислена только украинская реакционная группа. Господи, это что ж у них делается такое... Может, это перевод с английского через украинский? Про "а на устах у нее было имя Жоржа" - великолепно.

На редкость чУдная книга попалась мне намедни в руки. До сих пор не было такого. Бывает, что автор книги идиот. Бывает, что перевод восхитителен своей трогательной безграмотностью. Но когда два незамутненных источника красоты встречаются... Книжка называется "Путь слез", автор - американец Дэвид Бейкер. Это исторический роман про Крестовый поход детей. Согласитесь, тема неизбитая и сулящая много интересного в плане изображения эпохи, драматических моментов, незаурядных характеров. Есть на чем создать драму, есть повод оживить драму приключениями, в общем, можно было ожидать интересного чтения. Напряглась я, еще читая первую фразу предисловия: "Меня переполняет радость и благоговение оттого, что мой труд оказался в руках русских и украинских читателей". Ладно, думаю, помножим некоторую экзальтированность религиозного автора на творческий вклад переводчика... продолжим. И я продолжила, миновав по пути, в частности, фразу о том, что "Теперь же я с нетерпением жду того момента, когда мы вместе с вами ступим на путь волшебной силы повествования [это автор о своем тексте пишет! - Andrea], в котором авторский след словно исподволь сопровождает читателя". Я как-то наивно надеялась, что, перевалив через Альпы взволнованного предисловия, г-н Бейкер возьмется за работу более серьезно. Увы. Наивные надежды имеют свойство обманывать. На первых же страницах книги мне предстояло узнать, что: 1. Рядом с Пуатье, на реке Луаре, находится город Турин (псевдоним Тура). 2. Копты (египетские христиане) "безжалостно топтали самое уязвимое место в сердце христианской Европы" в компании мавров, персов и еще каких-то "варваров". 3. Слово "вглубь" некоторые пишут раздельно: "забиться в глубь хилой лачуги". 4. Спокойствие пейзажа могут нарушить "усталая походка крестьян" и "потуги быков". 5. Карл Великий был королем франков, но командовал при этом тевтонцами. Процитирую прелестное: "... ревущая толпа воинов со стальным взглядом. Суровые тевтонцы поклялись больше не отдать неприятелю ни одного молодого леса, плодородной пашни, ни одной священной церкви или златовласой девы. И поэтому, хотя при виде стремительного темноглазого воинства их бросало в холодный пот, они, стиснув зубы так же крепко, как лед сковывал их родную реку [эээ... Сену, что ли?], спешили встретить безжалостного врага мечом, копьем, секирой и молотом". Чувствуете, как счастливо автор и переводчик обрели друг друга? Даже не знаю, что мне больше всего понравилось: нежный пассаж о "темноглазом воинстве" (это в его составе бесчинствовали варварские копты), приверженность непременно к молодым лесам (откуда там во времена первой битвы при Пуатье были молодые леса...) или клятвы в холодном поту со стиснутыми зубами не отдавать златовласых дев неприятелю и делиться ими только с приятелями. Продолжим наш обзор. Итак, далее читатель узнает, что: 6. "Варварские копты" и вся их компания живут в языческой стороне. 7. В эпоху первого Крестового похода в Иерусалиме хозяйничали турки (может, и не хозяйничали, но кровью своей "песчаные равнины и зубчатые горы этой древней земли" пропитывали). 8. Крестоносцы имели "выпяченные нагрудные латы" (молодец переводчик, справился с языковой трудностью!), ниспадающие плащи и были "светлолицыми завоевателями". 9. Франки были "безукоризненно верными" не вполне понятно кому. 10. Когда воины устают, они проявляют "нерешительное колебание". 11. Вдохновение священников способно "наплывать" на детей, "равно как и" "папская мольба". 12. Во Франции находится еще один неизвестный науке город: Клойе (вероятно, Клуэ). 13. В Средние века "самопожертвование еще оставалось благодетелью". Позже, вероятно, оно либо стало добродетелью, либо осталось в далеком богобоязненном прошлом. 14. Крестовый поход детей начинался следующим образом: "Непоколебимые даже перед лицом падшего мира, отряды Невинных отправились в путь в простодушном восторге и весело резвились в ожидании чего-то великого". (в этом месте мой ай-пэд решил включиться в работу в качестве третьего участника блестящего творческого коллектива и предложил написать слово "простодушный" как "просто душный". По-моему, дополнение вышло бы уместным). 15. Когда пишешь серьезные вещи, слово "дьявол" лучше писать как "Диавол". 16. Слово "церковь" предпочтительнее писать с большой буквы, а Папу Римского можно и с маленькой. Хотя иногда можно все делать наоборот. По настроению. 17. "Армия защитников христианства, самая преданная своему делу, состояла из смелых юнцов и подростков: молодых искателей приключений, гладкие лица которых еще не знали лезвия бритвы, лупоглазых карапузов, молодых матерей с грудными младенцами". Вся эта гоп-компания иногда называется автором "младыми Исааками", иногда - "бесхитростными агнцами Европы", а бывает, что и "таковыми", как, например, в отрывке, посвященном "деталям одеяния таковых". Иногда автор знакомит нас с умными мыслями. Например, такой: "Ибо вера, лишенная истины, не вера вовсе, а лишь преднамеренное безрассудство, обреченное на скорбный конец". Видимо, именно скорбные характеристики помянутой веры заставили издателей написать это слово с маленькой буквы. Обычно они пишут его с большой. Я читала все это в тихом благоговейном обалдении и сломалась в итоге на невинной, в общем-то, фразе: "Мария добросовестно омывала бледное чело матери тряпицей, которую держала... в руке". В книге 482 страницы. Заканчивается она нетривиально: на последних страницах находится список "Вопросов для размышления и обсуждения в домашней группе" - по каждой главе, например: "В чем современные люди недооценивают Божью мудрость и Его личное участие в жизни человека?" Ответов почему-то нет. Сейчас, заглянув в конец книги, врезалась глазами в очередной перл: "Фрида выпала из лап недоуменного мужчины..." таак... Судя по всему, Фрида из перла - это человек. P.S. Если что, я лично все-таки верю в Бога. Книгу не выброшу. Буду зачитывать вслух гостям.

Доротея, спасибо Странно, я не помню этот "сценарный ход" у Уайлдера. Надо будет в самом деле перечитать. Наверняка оттуда и взяли! В "Риме" мне представляется более интересной другая "революционная" идея: о роли незаметных событий, "маленьких" людей и случайностей в истории. Эта мысль мне кажется более верной, чем идея о тайном всевластии женщин, согласно которой ответ на "Почему погиб Юлий Цезарь?" должен был бы звучать как "Потому что он поругался с любовницей, а Ворену изменила жена!" Многие находят неправдоподобной степень вовлеченности в события Тита Пуллиона и Луция Ворена, и количество значимых исторических событий в жизни этой парочки, действительно, зашкаливает, но сама идея мне нравится.

Доротея, да, хорошая книга, правда, таких деталей уже не помню. Мне очень нравится тонкий юмор приведенной цитаты. И вообще люблю Уайлдера.))) Gallant, рада видеть, что мы в общем и целом согласны - особенно про Политику в жизни Цезаря. Я бы только заметила, что, на мой взгляд, трагедия Сервилии заключается, скорее, в том, что в свою драму с любовником она втянула сына, да как втянула... Я вот думаю: а может, это участие Сервилии в заговоре против Цезаря - просто не самый удачный сценарный ход, придуманный на радость современному феминизму (вы, мол, не думайте: за всеми главными событиями даже древнего мира всегда стояли сильные женщины, но история, написанная мужчинами, попыталась затереть их славные имена)? Хотя как сказать - "неудачный", когда почти весь разговор в теме сабжа на Форуме постоянно вращается вокруг Сервилии, Атии, и снова Сервилии и ее асимметричного ответа обидчикам. Для себя мне бы хотелось закрыть тему этих двух героинь, каждая из которых, по-моему, стоит другой: и как персонаж, и как человек. По-человечески обе дамы, по-моему, ужасны. Просто одна убивает бесстрастно и не унижая себя эмоциями, а другая с огоньком и "здоровым" цинизмом. Именно поэтому у меня в "Риме" другие симпатии. Хотя и Атия, и Сервилия, конечно, яркие персонажи, этого не отнять.

...до сих пор не понимаю, почему... создатели слили факт присутствия Клеопатры с сыном в Риме аккурат в момент смерти Цезаря Ага а вот по Торнтону Уайлдеру ("Мартовские иды") Клеопатра тут ни при чем: как раз в момент этого визита начался ее роман с Марком Антонием. Очень тонко там этот момент описан, у Уайлдера: когда Цезарю доносят, что Марк Антоний клеит Клеопатру где-то там в кустах, Цезарь спрашивает: "Ну, а она что?" И ему отвечают: "Она говорит ему "нет", но не пытается уйти". Оффтоп, конечно...

"...если спишь с женатым, нужно быть к этому готовой" (извините, у меня сейчас подвисает функция цитирования) Нужно-то нужно, да только кто ж всегда поступает так, как нужно, не говоря уже о персонажах "Рима", которых вы, как мне кажется, судите с позиций современной жизни и современной морали, а у них там ко всему и жизнь, и мораль другая. Gallant, если вы все же настаиваете на том, чтобы разобрать этот вопрос (какое у Сервилии было право обижаться), то мои соображения тут таковы. 1. Подлинной спутницей жизни Цезаря, хоть и не женой, была Сервилия, а не Кальпурния. Кальпурния (то, что сама она любила мужа, - вопрос отдельный, другой) имела для Цезаря только статусное значение. Правитель должен был иметь знатную добродетельную жену. Если помните, умный Поска сравнил функцию Кальпурнии с ролью статуи. А он хорошо понимал и жизнь, и своего господина. 2. У Сервилии не было оснований рассчитывать на верность Цезаря, когда он возвращался в Рим в качестве мятежника. Была только надежда. Как я вижу эту женщину, если бы тогда, после восьмилетнего отсутствия, он бы дал ей понять, что все осталось в прошлом, просто не заметил бы ее, не вспомнил бы о ней, она как раз бы и приняла это поражение с молчаливым достоинством. 3. Однако: стоило Цезарю вернуться, и Сервилия убедилась в том, что по-прежнему любима. Когда Цезарь оставляет ее, она понимает, что он делает это не потому, что разлюбил, и не потому, что решил вернуться в семью (вариант современных любовных треугольников, но тут у нас история явно другая). Сервилия отлично понимает, что Цезарь оставляет ее из-за рисунков на стенах, которые угрожают его политической репутации. 4. Рисунками городские стены украсили по заказу Атии, которая, что любопытно, не преследовала никаких конкретных целей, разве что хотела мелко подгадить, развлечься, попытаться, вытеснив Сервилию, занять место первой дамы города... Все какие-то мелкие и неочевидные мотивы. Исходя из данных положений, вполне понятно, что Сервилия возненавидела шутницу Атию, ради забавы разрушившую ее жизнь. Видимо, все те же игры с самой собой (на этот раз - "не хочу признавать себя униженной другой женщиной") заставили ее убедить себя в том, что так же сильно, даже еще сильнее, она ненавидит Цезаря. Хотя вот тут я с вашей точкой зрения частично соглашусь. Сервилия должна была ожидать подобного финала, зная характер любимого ею мужчины. Просто камнем преткновения в случае этой пары было не то, что мужчина был женат. А то, что главным в его жизни была политика. И когда нужно было делать выбор, он выбрал власть. Это было закономерно, и это можно было предвидеть... Но еще раз: если бы все персонажи, включая Сервилию, поступали только так, как нужно, у нас бы не было истории о сложных людях со сложными характерами, совершающих роковые или глупые ошибки, тянущие за собой непредсказуемые последствия. А была бы история про хороших и плохих. Тоже вариант, но не в данном случае.

Как-то вы их не так читаете, видимо А кстати, о какой пошлой ревности вы говорили? К кому?

Gallant, я все же обращаю ваше внимание на то, что никто не предлагает кандидатуру Сервилии на роль нравственной доминанты. У нее есть разные стороны, и она не одноклеточная натура (одноклеточных там, как и святых, нет). Вот и все.

Доротея, соглашусь насчет историчности, но серьезность и глубина связи Сервилии и Цезаря - один из тех моментов, в которых история смыкается с сюжетом сериала. В фильме присутствуют явные отсылки к тому, что история Сервилии и Цезаря - давняя и серьезная. Какая еще история могла бы пережить восьмилетнюю разлуку?

Доротея, я вижу самоубийство Сервилии немного по-другому. Мне кажется, это продолжение игры уже с самой собой, невозможность посмотреть в лицо жуткой правде. Атия начала процесс, это верно, но Брут в нем не был задействован, Брута привела туда Сервилия. В смерти сына ей следует упрекать только себя. Вполне возможно, что в глубине души она это и понимает. Но признать вслух, хотя бы наедине с собой, - не смеет. Это слишком страшная правда. И чтобы не слушать ее, лучше пойти к Атии и отдаться своей ненависти к ней, потому что на данный момент Атия победила. А вот реакция Атии на это самоубийство, поднявшийся со дна души суеверный страх и нехорошие предчувствия, которые не могут не сбыться, - соглашусь, очень хорошо и тонко обыгранный момент.

Честно говоря, упрек в связи с женатым мужчиной мне представляется в контексте эпохи и персонажа вообще несущественным. Тем более, что связь эта давняя и долгая (есть рассматриваемая историками версия, согласно которой Цезарь был отцом Брута), и никакие женитьбы ей никогда не мешали. По поводу благородства - см. предыдущие посты. По поводу нравственности - опять же, уже многое сказано выше. В "Риме" вообще как-то не очень много глубоко нравственных людей, а те, кто ближе всех стоит к близким нам нормам нравственности, в пространстве этого мира обычно оказываются в рядах проигравших. И это то главное, что "Рим" говорит о нравственности описываемой эпохи. P.S. Кстати, совет сына матери купить вибратор, пардон, раба, тоже многое говорит о нравах эпохи. Кажется, Брут вообще не очень знает, что такое любовь. И это тоже верный момент: в то время многие не понимали значения этого слова.