Проза

[Anjela]

Я не люблю писать длинные рассказы...

 

Un reve nocturne...

 

А где-то вдали от всего, в объятиях темной ночи сверкала Эйфелева башня, вселяя надежду на каждого неспящего человека в Париже своими сверкающими лучами, которые то медленно горели, то очень быстро, а иногда их не было видно, но вот, миг спустя они опять начинали сверкать. Она сидела на каменной скамейке и наблюдала за этими сверкающими лучами, которые казались ей такими прекрасными, такими родными. Вообще в этом городе ей все казалось прекрасным и родным. Она обожала этот город не смотря ни на что. Легкий, теплый ветер качал ее в своих объятиях и в этот миг она больше ни о чем не могла думать, кроме как же ей было уютно и хорошо в этом городе, и как бы она хотела остаться там навсегда. Но судьба, эх эта судьба! Ведь ее невозможно изменить. Она очень хорошо знала, что завтра в 9:00 улетает обратно домой, и она ничего не могла бы поделать с этим. Она смирилась, но город вечно остался в ее сердце, она живет и дышит воздухом этого города, хоть и находится слишком далеко от него. Она любит свой город. Свой Париж.

 

*Эти строки были написаны под звуки музыки Yann Tiersen "La dispute"*

[LYzzER]

В последнее время все чаще слышу вопросы: «А где твоя рецензия?» или «Оцени, как я написал?», а то и вовсе «Что-то скучно! Напиши что ль что-нибудь?». Из чего можно сделать вывод, что по какой-то ошибке некие граждане посчитали меня специалистом (три раза «ха-ха!» им) в рецензиях. Это, разумеется, далеко от правды, но не воспользоваться таким случаем побурчать что-то с самым умным видом, я, как вы понимаете, не мог. Поэтому ловите очередную статью из цикла «Инструкции Луззера(м)».

 

«КАК ПРАВИЛЬНО ПИСАТЬ РЕЦЕНЗИИ»

 

Кто-то скажет: «Блин, вот он тупит!». Таким я отвечу: «А идите-ка вы!..».

Другие подумают, что тут просто не о чем писать – рецензия, она и в Африке рецензия. И будет дальше писать штампованные поделки, которые и сам-то с трудом потом перечитает. В худшем случае еще и начнет быковать, мол, что это мои бессмертные труды модераторы на сайт не пускают?

 

Первое, что нам нужно определить – это врага. Того врага, что портит наши с вами рецензии. Нет, не того, что тайно ставит минусы (эти поганцы пусть живут, не понимая, как мелочны их мотивы), а другого – того, что давит оригинальность в зародыше. Итак, наш враг – ШТАМПЫ.

 

Что это такое, знают все. Они есть в рекламе, в кино, в книгах, в паспорте… есть и в рецензиях. Штампы бывают безобидные, вроде десятибалльной системы оценки фильма. Бывают и похуже, с использованием фраз типа «Сказать то-то и то-то – значит ничего не сказать», «актеры играют превосходно» и прочей мути. Бывают и совершенно ужасные, когда «рецензент» берет пыльный шаблон и калякает по одной схеме все свои отзывы – сначала синопсис, затем об актерах, в конце про режиссера. Подобная пресная каша, если кого и заинтересует, то только единожды. И только, если читатель интересуется самим фильмом. Но тут уже вашей заслуги нет. Вам даже могут поставить «плюсик», но лишь за то, что вы написали про любимый фильм какого-нибудь Васи Пупкина. Не стоит и добавлять, что «плюсик» нарисует нетвердая рука все того же Васи Пупкина. А Федя Иванов, известный критик и ценитель искусства, например, пройдет мимо, даже не взглянув. Почему так? Как с этим бороться?

 

Бороться с этим чрезвычайно... легко. Нужно лишь вдолбить себе в голову, что проблема имеет место быть. И начать бороться. Тому, кто считает, что все у него отлично, что он просто непризнанный гений письма, а совершенствованием текстов пусть займется какой-нибудь редактор, с нами не по пути.

 

По умолчанию нам также потребуется некоторое знание кинематографа. И если вы ориентируетесь в творчестве Майкла Бэя или Джорджа Ромеро, то логичным будет писать об их творчестве, а не лезть сразу на Бертолуччи с целью покорить Европу своими новаторскими взглядами на арт-хаус.

 

Но мы уже достаточно обсудили очевидные вещи, пора перейти к сути дела. Следующий тезис предлагаю всем вызубрить таким образом, чтобы от зубов отскакивало. Тезис таков (это именно тезис, не пытайтесь с ним спорить или осмысливать альтернативно): ФОРМА РЕЦЕНЗИИ ЗАВИСИТ ОТ ФОРМЫ И СОДЕРЖАНИЯ ФИЛЬМА. Запомнили? Все просто, как апельсин. Немного смекалки, наблюдательность и элементарное чувство вкуса – и все у вас получится.

 

Рецензию на «Реквием по мечте» можно превратить в шикарную натуралистичную драму – рассказ о буднях наркоманов от лица одного из них или от лица знакомого с ними. Жесткие рубленные фразы, грязь, соответствующая лексика (только в меру!), какие-нибудь эпиграфы от Маяковского - сделают ваш текст предельно приближенным к фильму, помогут читателю получить представление о тех эмоциях, что показаны в фильме.

 

Главное – не бояться экспериментировать. Но помнить о чувстве меры. То есть писать исповедь педофила, посмотревшего фильм «Страсти Христовы» - это чересчур. Писать стихи о блокбастере типа «Темного рыцаря» - бред. Неиспользованный резерв романтики, который, обычно, воплощается у восьмиклассниц на последних страницах их тетрадей и дневников.

 

А вот страдающий гангреной одноногий киборг-сутенер, нашедший в 2231 году запись фильма "Дневник Бриджит Джонс" и в итоге переосмысливший все свое бренное существование - это уже не черезчур. Это, возможно, весьма перспективная завязка в руках умелого человека. На этом, казалось бы, бредовом материале можно показать и взгляд из будущего на актуальные сегодня фильмы (смело ударяемся в пространные размышления о том, что такое «великие фильмы на века» или о кризисе идей), и мнение мужчины о женском кино (смело затрагиваем проблемы феминизма и шовинизма)... в общем, помните, что от безумия до гениальности – один маленький шажок.

 

Прежде чем вы с энтузиазмом броситесь писать о трудностях возможных супружеских измен героев неформалов из «Горбатой горы» или о похождениях Джорджа Лукаса по барам, где он перепил сакэ, сотворим Дарта Мола, сообщу второй тезис. Он не менее важен, чем предыдущий. ФОРМА НЕ ДОЛЖНА СТОЯТЬ ВЫШЕ СОДЕРЖАНИЯ.

 

Да, оригинальное изложение мыслей может привлечь публику. Как красивый фантик на какой-то конфетке. Фантик привлекает, и публика пробует конфетку. И выясняет, какова она на вкус. Без красивого фантика никто не захочет попробовать вашу конфетку, пусть даже она будет дьявольски вкусна. Точно так же, как никто не попросит добавки, купившись на яркую обертку. Везде нужно искать компромисс. Не садитесь писать рецензию просто «для галочки», лишь потому, что вы видели этот фильм и пишете про все фильмы, которые смотрите. У вас должны быть мысли, что-то, чем хотелось бы поделиться, донести до читателя. Открыто или завуалировано – решать вам.

 

Начинать рецензию на фильм «Необратимость» лишь потому, что вы решили ловко написать свой текст задом наперед, как в фильме – глупо. Прежде всего должна быть идея. Чем ваша рецензия будет отличаться от сотен других очерков чужого авторства на этот же фильм? Или от других ваших же работ? Вы поняли фильм, намерения режиссера? Или же заметили только то, как эффектно в третьей сцене что-то громыхнуло? От ответа на этот вопрос зависит и то, стоит ли вообще писать.

 

Если вы все же решились и даже придумали в каком стиле все будет сделано (хвалебная ода «высоким штилем», желчный саркастический памфлет или мягкий ироничный рассказ), перейдем к началу. То есть, к началу рецензии. Не секрет, что начать – это самое сложное. Как говорил один мой преподаватель: «Как начнется, так и кончнется!» О, большинство «гениев» начинают «рецензию» со строчки «Этот фильм повествует нам о (далее текст того, о чем, якобы, повествует нам фильм)…». Некоторые особо продвинутые экземпляры и вовсе начинают так: «Посмотрел я недавно фильм» или «Режиссер такой-то такой-то, а я давно хотел этот фильм посмотреть, и вот, наконец, дорвался…». Понятно, что человек хочет выразить свои мысли. Но такое неприкрытое я-канье не сделает вам чести. Вы просто расписываетесь в том, что пишете не рецензию, а заметку, предназначенную для пользования в сугубо личных целях, в то время как рецензия – штука исключительно публичная.

 

Не показывайте читателю, что автор – обычный зритель. Начните не с описания сюжета или вашего любовного (или наоборот) отношения к режиссеру или актерскому ансамблю, а с того, что интересно не только вам, но и потенциальному читателю. Задумайтесь, христа ради, и об этом бедном человеке, которого вы обрекаете на прочтение своих опусов. Итак, как же можно привлечь читателя?

 

Эффектное начало – залог того, что вашу рецензию дочитают до конца, а следовательно все ваши мысли дойдут до адресата. Текст можно начать с вопроса, возможно, даже риторического. Но не надо скучного «Вы когда-нибудь видели планирующий осенний листок?». Читатель лишь сморщится, хмыкнет: «А кто не видел?» и пойдет по своим делам дальше. Фантазию не выключаем. Вопрос «Чем отличается канадская сборная по хоккею от китайской по пинг-понгу?» привлечет уже большее внимание публики, некоторая часть которой, несомненно, подумает в первую очередь о степени вашей вменяемости. Но это не важно – главное, что читатель уже ваш! И можно аккуратно подвести его к теме рецензии – фильму о фигурном катании или еще о чем угодно.

 

Можно начать со статистики. «Ежегодно от передозировки йогуртами гибнет 145 человек». Неплохое начало для рецензии на «Дневники баскетболиста»? И пишите дальше о пробках на дорогах и о том, как уязвимы сейчас наши дети. Главное – про наркотики и фильм не забывайте. Статистика – страшная штука! А страшная статистика – еще страшнее!

 

Не хотите задавать вопросы и сбивать с ног читателя статистическими выкладками? Пожалуйста! Обратитесь к истории. Сейчас это очень модно стало, обращаться к истории и жаловаться на то, что раньше-де было кино, а сейчас сплошная попса. «История знает случаи…» конечно, фраза неплохая, но слишком уж затертая, так что, давайте, не будем принимать все буквально. Истории бывают разные. Можно и о новогодней пьянке рассказать так, что кто-то даже сочтет ее интересной, но она все равно окажется неуместной. Можно описать сеанс просмотра фильма, но это уже такой баян, что даже стыдно предлагать солидным людям читать такое, хотя подростки все еще смакуют детали подобных работ. Лучше начать с истории, которая непосредственно касается рассматриваемого фильма. Не забывайте, что сейчас я говорю только об ИНТЕРЕСНЫХ историях, ведь мы должны ПРИВЛЕЧЬ читателя, а не усыпить его! Что является интересной историей? История об авариях Лукаса или Кинга, чуть было не закончившихся некрологами? А в результате – на экранах «Звездные войны», а на книжных полках «Ловец снов».

 

Кстати, никто не говорил, что история должна быть настоящей. Щепотка вымысла еще никому не вредила. Напишите в первых же строчках, что Харрисон Форд тайком пробрался в гримерку к своему конкуренту Аркадию Укупнику и покалечил его, таким образом получив роль Индианы Джонса. Напишите, что лично видели, как братья Вачовские меняли пол (хотя бы паркет на ламинат), и потому поклялись без купюр рассказать об их новом творении – «Гонщике Спиди». В конце концов, кто проверит?

 

Невнятная концовка равна невнятному началу. Неподходящая финальная фраза может камня на камне не оставить от вашей в целом неплохо написанной рецензии. Потому в финале старайтесь что-то обобщить, высказать главную мысль вашего отзыва, вывести мораль или заострить внимание на каком-то факте, сыгравшем важную роль в фильме.

 

Как известно, писать ругательные вещи проще, а главное интереснее, чем хвалительные. Но это не говорит о том, что нужно срочно занимать ту нишу, где проще. Интересно поругать фильм, да еще так, чтобы не повторить всю ту ругань, что уже оглашена вашими «конкурентами» - та еще задачка. Кстати, не стоит и напоминать, что ругань эта должна быть заслуженной – мы все же не маленькие дети.

 

К слову о заслуженности. Частенько сталкиваюсь с таким явлением, как массовое выставление оценок типа 1/10 или 10/10. Просто засилье уже везде этих «единиц» и «десяток»! Пожалуйста, не кидайтесь ими! Если фильм вам понравился, не ставьте ему «десятку» лишь за то, что хорошо провели время в кинотеатре – это аргументация недалекого казуала или учащегося средней общеобразовательной школы, причем, явно не отличника. Также не ставьте низший балл лишь потому, что вам не понравилось и «в фильме все плохо». Проанализируйте, сравните с другими фильмами этого же жанра. Разберитесь, что режиссеру удалось, а что нет, каковы ошибки… В общем, думайте и не спешите. Торопиться ни в коем случае нельзя. Даже, если вы пишете на новинку проката и мечтаете о том, чтобы ваше мнение было абсолютно эксклюзивным. Помните, что в итоге выигрывает не тот, кто подсуетился первым, а тот, кто написал толковую вещь.

 

Напоследок обращусь к нашим младшим читателям. Пишите, пожалуйста, грамотно! К вашим услугам текстовый редактор Word и все ресурсы интернета – так не ударьте же в грязь лицом! Особенно прошу тех, кому уже перевалило за двадцать, но все равно упорно пишущим рецензии так, будто сидят на лавочке, жуя семечки прямо с кожурками – с выпендрежем, опечатками, корявыми предложениями и ругательствами. Это смешно читать один раз. Максимум, два. Ищите новые способы самовыражения. Иначе так и останетесь кумирами 14-летних пацанов, которые искренне радуются упоминанию слов «зачот», «пацталом» и прочих «ктулху».

 

Пара слов - участникам здешнего конкурса. Преимущество у тех, кто пишет рецензии на фильмы, название которых начинается на цифры или начальные буквы алфавита.

 

Удачи вам всем, друзья. Когда-нибудь из большинства пишущих выйдет толк. Выйдет. Что останется – неизвестно.

 

Посвящается:

неугомонному Рэйнмену и той девушке, что любит частушки.

[Tanusha7]

Вот моя книга, вернее, ее отрывок. Прошу не судить строго.

 

Немножко отредактировано. Мне показалось, что до этого слишком много.

е.zip

[KOrsar]

Ветер сдул мою шляпу, когда я открыл дверь такси. Чёрт с ней, подумал я...

 

- Вези меня в больницу по адресу... - я назвал ему адрес больницы, в которой раньше почти не бывал. Конечно, отсюда и не далеко, можно было и пешком пройтись, но только не в этом случае. Я чувствовал, как моя грудная клетка сжималась, как только подумаю об этом...

 

Когда я подавал отчёт боссу, заверещал мой пейджер. Впервые за два года. Я отпросился выйти на десять минут, но после звонка, он понял меня и дал мне отгул. И вот я уже мчусь по дороге, глядя, как осенняя слякоть смывает все краски с Земли. Но я всё равно не думал об этом, я думал лишь о том, что увижу, когда прибуду...

 

- Скорей приезжай, у него случился приступ, - слова моей сестры прозвучали, как выстрел. Прозвучали и утонули в собственном эхо в моей голове. Я бросил трубку и вот уже сейчас подъезжаю к больнице...

 

Таксист что-то сказал мне, я сунул ему двадцатку и резко вышел из машины. Ветер всё буйствовал, но мне помешать он всё равно не сможет. Даже если бы это был смерч.

 

Передо мной стояла больница. Ветеринарная больница. Двойные двери сами разъехались, хоть и не очень быстро, но вполне допустимо, чтобы меня не остановить. В регистратуре, видимо, уже меня ждали. Девушка смотрела на меня сочувствующим взглядом, будто это мне осталось жить недели.

- Тридцать первая палата... И не забудьте бахилы!

 

Коридор казался таким длинным, но я шёл очень быстро, шаркая этими долбаными пакетами на моих ногах...

 

23, 24... 30... Ага, вот она, тридцать первая палата! Конечно, палата - это громко сказано, но койка есть и это уже хорошо, а то я в телевизоре видел, как всякие шарлатаны клетки практикуют. Тут была Кэти (моя сестра) и доктор.

 

- Демон?!

 

На меня глядели два небесно-голубого цвета, но уже помутневшие серой дымкой, глаза. Демон залаял. Залаял, как тогда, когда прогнал грабителя. Он смотрел на меня, сам не веря, своему успеху. Сейчас он также взглянул на меня. Как десять лет назад...

 

- Иди ко мне, мой мальчик! - я опустился на одно колено, раскинув руки, и тут же в мои плечи упёрлись лапы, а моё лицо почувствовало на себе прикосновение собачьего языка. В пасти Демона стояла вонь, которая и лошадь смогла бы, наверное, свалить. Но я уже не могу без этой вони. Я повалился на пол, а Демон скакнул мне на грудь и старался, как можно больше обслюнявить мой пиджак. И лаял... Как в молодости...

 

- Встаньте, пожалуйста, мистер Дигет. Пол же не чистый, всё-таки, - сказал доктор.

- Какого хрена тогда вы всех заставляете носить эти пакеты?

- Бахилы, мистер Дигет... Бахилы... - поправил меня доктор. Но после замолчал. Моя сестра тоже молчала...

 

А Демон всё лаял и лаял. А через несколько минут борьбы он бессильно повалился на меня и запыхтел. Так все собаки пыхтят, наигравшись. И язык свешивают на бок. У Демона в этот момент появлялось настоящее лицо. Нет, не морда, а лицо. Почти как человеческое. Видно было, что он счастлив. Что ему ничего больше не надо в этой жизни. Этой жизни...

 

Я присел на полу и пододвинул своего питомца, чтобы он прилёг у меня на коленях. Я чувствовал, как редкий песок хрустит у меня под задницей. К чёрту костюм! К чёрту всё!

 

- Мистер Дигет. Пойдем, пройдёмся по коридору. Нам надо поговорить наедине. Положите его обратно на койку. Пусть ваша сестра присмотрит за Демоном сейчас.

 

Я просунул обе руки под бок и осторожно приподнял Демона. При этом пёс недовольно замычал. На моих штанах осталось приличное количество линяющей шерсти. Через минуту он уже лежал на койке, без сил подняться. Холодная ладонь опустилась на моё плечо. Это была рука Кэти. Я повернулся и обнял свою сестру, положив голову ей на плечо. Когда мне стало легче, я отцепился от родного человека, а на плече осталось мокрое тёмное пятно. Кэти передала меня ветеринару, так сказать, из рук в руки.

 

Мы шли с доктором по коридору, он держал свою руку у меня на плече. Обычно, я в таких случаях вполне могу опрокинуть нахальца на пол борцовским приёмом. Никто, кроме родни, не имеет на это право. Но сейчас не хотелось ничего делать. Абсолютно...

 

-... Многие животные позавидуют крепости вашего питомца... - он что-то балаболил и балаболил. Ему можно было бы вручить премию за лучшую импровизационную речь, хотя вполне возможно он уже давно её репетировал.

 

- Доктор, - одним словом я обрезал всю его блистательную речь поэта. - Сколько?

- Месяц... может, сорок дней...

 

Это был не приговор. Это был лишь безобидный факт. Правда, сказанная в глаза. Это правильно...

 

Я больше ничего не говорил врачу. Я думаю, он меня понял. Вот странная же штука, эта жизнь! Я и так отдавал себе отчёт, что на большее нельзя надеяться. Я понимал, что о рано или поздно старость пожнёт и Демона. Даже тогда, когда я видел Демона слепым щенком, я понимал, какая горечь утраты будет ждать меня, через некоторое время. Но начал бояться лишь тогда, когда бесконечность исчезла, и начались цифры. Отсчёт. И вот, скоро на табло засветится одинокая цифра "0"...

 

... Дверь палаты снова распахнулась.

- Ну что, старик! Пойдём домой, или тебя на руках носить? - многие, глядя на свои старых питомцев, скорбят, печалятся, но, глядя на Демона, можно лишь радоваться. Для этого существа нет смерти, и никогда не будет. Он был рождён, чтобы моя искра жизни горела ярким пламенем, чтобы я никогда не отчаивался...

 

Демон укоризненно гавкнул, мол, что ты меня тут позоришь?! Спрыгнул с койки и боком пристроился к моей ноге, чтобы я нацепил поводок. Хотя, это лишь простая формальность, нас друг от друга и палкой не оттащить...

 

Доктор сказал, что Демон теперь будет чаще уставать. Теперь он - не такая торпеда, как десять лет назад. Надо быть готовым к тому, чтобы отнести его домой на руках. Но сегодня это не понадобилось. Обычно он бегал лёгкой трусцой, раньше... Сейчас он просто шагал, как и я, и мы, наконец, шли по улице вровень друг с другом, как два осколка одной души, связанные поводком.

 

Вот мы уже дома. Типичный обитель холостяка... нет, холостяков. По залу валяется всякий мусор, на кухне на полу размазана собачья еда, а в спальне не заправленная постель так и блестела собачьей шерстью. Одно лишь место остаётся нетронутым уже долгие годы в этой квартире - собачий дом. Это что-то вроде будки для собаки, только домашняя. Я помню ещё, как давным-давно привёл домой маленького, тявкающего щенка. Я кормил его, играл с ним, а на ночь всегда укладывал спать в этот дом. Пока у него ещё не было много сил, он смиренно спал там, но в один прекрасный день меня утром разбудил энергичный и тявкающий кабанчик, весь с взрослую кошку...

 

... После этого, я даже смысла не видел в этом домике. Трусливей этого щенка был лишь только соседский кот, но он уже давно не в нашем мире. Демон встречал меня с работы, мы вместе ужинали и завтракали, и спать ложились вместе. Это любая девушка, наверное, сказала бы, какой ужас, спать в одной кровати с этим большим и волосатым чудищем. Такие долго не задерживались. Если хотите делить эту кровать со мной, то и Демоном тоже придётся делить, и я не шучу.

 

Как сказала бы любая любящая мать, Демон рос не по дням, а по часам. Больше всего мне почему-то нравились его лапы. У него были большие, просто огромные лапы! Каждая размером с кошачью голову. С такими платформами грех оступиться...

 

... Однажды утром, когда Демону было уже пять лет отроду, я, как обычно, выпустил Демона прогуляться, а сам ждал его на скамейке у парка. Но пока я его ждал, на меня напал грабитель. Честное слово, я тогда чуть в штаны не напустил! Грабитель поигрывал ножом, скалился. Но улыбка сошла с его лица, когда острая пасть Демона вгрызлась ему в ягодицу. От грабителя и след простыл. Демон, молча, даже как-то интеллигентно, с лёгкой удивлённостью в своём результате, проводил взглядом незадачливого разбойника, а потом с совершенно детским настроением, залаял и бросился в мои распростёртые объятия... Десять лет назад...

 

Я сейчас я сидел в кресле, а у моих ног пристроился Демон, что-то ворча себе под нос. По телевизору, как всегда, ничего путного и интересного не показывали. Одни лишь мыльные оперы...

 

... Прошло пять дней. Вчера у Демона снова случился приступ. Он упал набок и забился сильной дрожью, из пасти потихоньку вытекала противная жёлтая пена, а глаза глядели в пустоту. После такого приступа собаки обычно на минуту забываются, в такие моменты к ним лучше не подходить. Но я просто не мог отойти от Демона, вот он меня и укусил, а после стал вылизывать мне ладонь, жалобно поскуливая. Что ж, на него нельзя злиться. Я пододвинул его к себе и стал гладить, зажмурившись из-за шерсти, что летала по комнате.

 

Звонила Кэти. Мы с ней поговорили о Демоне. Три года назад, у Кэти умерла кошка, и она уже научилась смиряться со смертью ближнего, поэтому знала, как и о чём меня нужно спрашивать, чтобы не расстроить. Я ей очень благодарен за это. Завтра позвоню маме. Но ничего ей не скажу о Демоне - она сразу же приедет...

 

... Прошло ещё десять дней. Звонил доктор, интересовался. Я ему рассказал о приступе. Доктор снова пробалаболил что-то философское и очень умное и мы попрощались. Неужели ему платят за всю эту белиберду?! Больше приступов с Демоном не случалось. Сегодня босс подписал мне отпуск, сказал, что выйду, как смогу. Как приятно, что коллеги тоже обо мне заботятся! Но чёрт бы их побрал! С их вниманием у меня появляется лишний повод расплакаться в жилетку! Демон всё больше спит дома и меньше гуляет по парку...

 

... Прошло ещё десять дней. Сегодня на прогулке Демон совсем от меня не отходил. Он тупо смотрел вниз и рыл лапой землю. Он знал, что на него надвигалось, это было понятно. Он взглянул на меня своим томным измученным взглядом, словно просил его пристрелить. Ему самому была невыносима мысль об ожидании. Лучше прямо здесь и сейчас! А когда мы пришли домой, то он впервые за много лет лёг в свой домик. Я просто боюсь подумать, что ему сложно взобраться на мою кровать! Может ему просто нужно время на размышления?..

[KOrsar]

... Сегодня тридцать пятый день с того самого посещения больницы. День выдался очень мрачным. Выпал первый снег. Было очень темно. Демон ни разу не попросился на улицу. Он вообще лишь лежал у себя в домике.

 

Я сидел в кресле и щёлкал кнопки пульта, в надежде найти хоть какую-нибудь весёлую программку, хотя и понимал, что мысли о Демоне никакая комедия не затмит. Толком не посмотрев ни одной телепередачи, я уже осознал, что день клонился к вечеру. Я не включил свет в комнате, и было очень темно. Тут я услышал недовольное мычание и шуршание рядом. Демон вышел из своего домика. Он подошёл ко мне и положил голову мне на колени, грустно упёршись в меня взглядом. В его глазах читалась такая вселенская мука и грусть, что я даже засомневался, что рядом со мной сейчас был Демон.

 

- Дружище, тебе скучно?

в Ответ Демон промычал почти грамотное "угу".

- Ну, давай, запрыгивай. Я тебе помогу...

 

Демон поднял передние лапы мне на колени, я подхватил его, и с большим трудом, скорее для Демона, чем для меня, мы вместе уместились на кресле. Благо кресло было удобно наклонено назад, и Демон, упёршись задними лапами мне в паховую область, а передними почти обняв мою шею, полностью лёг на моё туловище. Его голова была прислонена к моей, ухо к уху. Я стал поглаживать его спину. Его шерсть была очень жёсткой, в сравнении с молодыми годами, седой, линяла так, словно если я его буду беспрерывно гладить часа два, то он останется лысым.

 

- Тебе удобно, Демон?

В ответ снова "угу", но после Демон жалобно заскулил.

- Тише, тише... Мне тоже грустно. Мы оба понимаем, что нас ждёт. Может сегодня, может завтра... Знаешь, сегодня по телевизору шло одно дерьмо, ничего интересного и весёлого. Словно умирает Папа Римский. За сегодняшний день я ни разу не засмеялся.

 

Тут я почувствовал, как живот Демона напрягся, а в следующую секунду с громким треском он освободил газы. В то же мгновение я рассмеялся самым диким смехом, который ещё могу вспомнить. А Демон кряхтел вместе со мной.

 

- Ну, ладно, один раз я посмеялся. Спасибо, Демон, теперь я не засну. А знаешь, я никогда не представлял себе жизни без тебя. Я думаю, моя жизни именно с тебя и началась. В 23 года. Я тебя нашёл, или же мы друг друга нашли, и прожили душа в душу много счастливых лет. Да-да! Все они были счастливыми. И даже когда я приходил домой уволенным, мне хватало лишь одного взгляда на тебя, чтобы вновь обрадоваться жизни. И ни разу в те дни мысль о смерти меня не посещала. В школьные дни - да, в студенческие - особенно, но ты вероломно вытеснил из моей головы всякую глупость. Я стал ответственным. Я стал придирчив к девушкам. Ведь, мы вместе так и не нашли свои половинки. А знаешь почему? Никто нам не нужен! Мы с тобой - братья и ничто нас не разлучит. Даже смерть... Я помню тебя ещё слепым щенком, а я для тебя, наверное, всегда был взрослым, - по моим глазам заструились слёзы. - Помнишь, как ты спугнул грабителя? А как на тебя напала целая свора уличных кошек? Конечно же, помнишь! Я помню, и, значит, ты тоже помнишь. Мы столько всего с тобой вместе пережили. Конечно, мы не сражались с мумиями, и не прогоняли инопланетян, но мы пережили проблемы поопасней. Нас выселяли, пытались ограбить, мы голодали, мы переезжали, и всё это мы делали вместе, плечом к плечу! Мы - супер команда! Мы - супер дуэт! И смерть над нами не властна, - я обнял крепче Демона и понял, что сердце уже не стучит в груди, а дыхание не колышет мои волосы. Я в последний раз пригладил шерсть на спине и голове Демона. Сейчас мои глаза казались лишь плохо воткнутыми пробками, что мешали слёзам литься в полную силу. - И никогда не будет...

 

Нет, я не разревелся, как ребёнок, потерявший свой мячик. Но и не сдержался. Я лежал в кресле и не собирался вставать. Сначала я подумал, какое зверство я над собой устроил, раз осознанно взял питомца, который обязательно раньше меня должен умереть? Я добровольно обрекаю себя на такую драму, на лицезрение смерти близкого мне... друга. А потом подумал... я даже не знаю, как правильно выразить эту мысль. Демон всё равно бы умер, как и я умру. Гораздо ужаснее ни разу не испытать чувство привязанности. Это совсем не слабость! Это нечто высокое. Непостижимое. Но я нисколько не жалею, что разделил часть своей жизни с этим существом. Спасибо тебе, Демон...

 

Я сжал покрепче безжизненное тело моего лучшего друга и разрыдался, как только способен разрыдаться человек. Тело Демона безжизненно обмякло в моих объятиях могло было, и упасть, но я его держал. Я бы ни за что не выпустил бы его. В детстве я смотрел один прелестный мультфильм "Все псы попадают в рай". И я уверен, что Демон попал именно на небеса. И я обязан прожить достойную жизнь, чтобы рано или поздно попасть на небеса и встретить там моего лучшего друга, моего Демона...

 

... Я так и заснул, думая о загробном мире, а в руках сжимал безжизненное тело Демона. Утром зайдёт Кэти, проведает меня, она в последнее время делает так каждые три дня. Расплачется, разбудит меня, я встречу её спокойным взглядом и скажу, что Демон летит в лучший мир, и мы вместе продолжим жить. На первых порах, я не знаю, как буду жить, но знаю одно - мы с Демоном ещё встретимся. Оба будем седыми стариками, но будем вместе. А пока, иди с миром мой добрый друг, будь хорошим мальчиком и подожди меня...

[Death Proof]

Подумал что этому тексту, тут самое место. За опечатки извиняюсь, еще не все исправил. )

 

______________________________________

 

 

Решил перечислить самые на мой взгляд кинематографичные места. Данный пост - с ног до головы ИМХО, поэтому без всяких споров пожалуйста, и приреканий о том какой я странный...)

 

Начнём.

 

1. Метрополитэн.

Вообщем я нигде кроме Новосибирска считайте и не был, и кроме Новосибирского метрополитэна других и не знаю. Говорят там Московский - до боли красивый, Питерский - до боли глубокий. ))

 

Но я чую что мне мой, Новосибирский, ничто не заменит. Он сверху донизу пропитан этой киношностью...

 

Начинается всё со спуска в него. Тусклое, но очень мягкое освещение, довольно оригинальное эхо и вообще распостранение звука. Эти размашистые двери которых я до ужаса боялся в детстве... а они оказывается такие классные. ))

Вообще я о моему разучился переходить дорогу поверху. )

 

А потом этот самый переходный этап - покупка жетона. И проход в это чудеснейшее место.

 

Вы никогда не замечали что метро очень романтично? Я понимаю что ни каждой девушке (или вообще хоть какой нить) будет приятно приглашение пошататься в метро... а как обидно, как обидно что она не сможет понять этого удовольствия.

 

Вот вы всё... Париж, Венеция, осенняя листва, полная луна, звёздное небо, прогулки по набережной... да метрполитэн по своей атмосфере их всех уделывает. =)

Может быть найдётся девушка которая полностью меня поймёт... или уже нашлась?)

 

Эскалатор - это вообще чудо техники. Даже света. )

Он прям так и принуждает зайти в этот "мраморный рай"... идёшь назад, а он вниз спускает...)

 

Спускаешься и видишь... отражения мрамора на полу, великолепное освещение, эта куча людей... самых разных людей, на любой вкус и цвет... за ними порой так забавно наблюдать.

 

А еще этот звук приближающегося поезда, когда ты прям бежишь к краю платформы что бы посмотреть на тот свет в конце туннеля... почему? Чёрт знает. Нравится. )

 

Ну и конечно же, самое прекрасное что есть в моём метро - это ОНА!)

Я абсолютно не знаю как зовут эту девушку ( я бы назвал её Юлей)... но важно одно: поёт она просто божественно. И дело не в какой то идеальной технике пения... просто божественно. Я так слышу.

Проходя мимо неё и слушая как она поёт например песню "Осень" (Ну которая "Осень, в небе..." и т.д.). И это такое неповторимое чувство... как этот голос разливается по переходу между двумя (всего лишь двумя...)) ветками метро... и так не хочется уходить, но не хватет смелости остановиться перед ней и слушать... и вот уже вышел из перехода, но всё еще слышишь её... уже вообще из метро вышел, но всё еще слышишь... это неповторимо.

 

А теперь представьте всё это... на большом экране кинотеатра... в обёртке прелестной мелодрамы...

 

P.S. Боже... и всего то 12 рублей... наверно билеты можно за столько же продавать, чисто символически... и вход в зал по жетонам... класс... =)

 

 

2. Лифт.

 

У всех уже есть более менее устоявшееся представление что в лифте только ужастики и можно снимать. И я даже спорить не буду, ужастик там можно сделать отменный, чего будет стоить только одно название фильма, которое появится полсе открытия дверей, чуть подсвеченное лампой на потолке лифта.

 

Но давайте попробуем отбросить всю эту клаустрафобию. Нет, не подумайте конечно что я считаю его романтичным (к сожалению там только тра*аться и можно...)).

 

Но всё таки лифт, как нечто эпизодическое... это потрясающе. В лифте очень классно снимать самое обычное молчание одного, двух и более людей...

Молчание, сопровожадющееся лишь звуками поднимающейся или спускающейся кабины... да, да, эти самые щелчки, трески происходящие за стенами... и этот плавный звук остановки, который ознаменовывает конец этого краткого, тихого эпизода в который можно вложить столько эмоций, чувств, или даже смысла.

 

3. Площадь Ленина.

 

Вообще я обожаю большие толпы. В окружении огромного количества народа (День Города, 9 Мая) просто великолепно смотрятся длинные мизан сцены, в которых герой или искал бы какого то человека, или убегал от какого то человека... короче делала бы что нить с каким нить одним единственным человеком. =)

 

Площадь Ленина - то самое место. Идеальное место.

 

На крупные праздники, я не могу себе позволить не побывать там.

 

Что же меня там впечатляет в праздники?

 

Во первых эти концертные площадки, которые с разных сторон, дают совершенно разное звучание, и это плавное изменение звука, когда проходишь миом них даёт незабываемый эффект, а если еще смотреть что их несколько... ах!)

И главное опять таки это эхо... при громком звуке, большой толпе, и большом пространстве вокруг, оно тоже очень классное.

 

Во вторых сама эта толпа... эти тесные проходы между ними, поиски путей обхода вокргу них, проход на пролом... да блин, это всё меня впечатляет, представляете?))

Особенно если прибавить ко всем этим хождениям, звук с концертных площадок... ARGH!

 

Ну и вообще я люблю смотреть на большие толпы... большая толпа - это знаете ли такой дешёвый, но очень классный спецэффект.

 

И втретьих... в третьих это вечер. Я всего лишь один раз был на фейрверке, в самом центре площади. Это было потрясающе.

 

Вечер, лампы освещающие дорогу проливали мягкий свет на всю толпу ожидающюю ба-бах. Весь свет шёл сквозь мгякий дым парящий плотно в воздухе, от курильщиков и всяких игрушек-дымовышек. =)

 

Там еще на одном здании, на крыше стоит такой такой большой, синий логотип "Nokia". Он по вечерам светиться. И знали бы вы, как он великолепно смотрится сквозь этот самый мягкий дым висящий в воздухе. Короче атмосфера уникальна. Ну и в итоге сам фейрверк, от которого моя киношная душенька, просто парит от счастья.

 

А что же представляет из себя Площадь Ленина в дни когда нет праздников?

 

Это такое красивое, и все равно к слову довольно таки людное место, покрытое брущаткой... где то поперёк неё, по главной улице несутся машины, эти подряд проносящиеся мимо их звуки... огромный, иногда поражающий воображение (спасибо крыше) Оперный Театр, который смотрится тут как влитой. )

А так же... чуть не забыл... с определённой периодичностью по всей площади проносится мелодия гимна Новосибирска... такая красивая, успокаивающая...

 

А еще там входы в метро есть... )

 

И на всё это великолепие смотрит дедушка Ленин. =)

 

Прекрасно.

 

4. Школа.

 

Да, кто бы мог подумать, место которое я большей мере ненавижу чем люблю, на саиом деел является крайне кинематографичным.

Не зря же сценарий о ней пишу. )

 

Школа - это если кратко, такая маленькая Площадь Ленина. =)

 

Та же толпа, те же пространство... прото всё чуть немножечко по другому... толпы по меньше, освещение потусклее, пространства чуть уже, хождений чуть меньше, и не так много эха.

 

Но уникальности ей не отнять. Эти вездесущие диалоги, разговоры от которых уже звенит в ушах... но это кайф.

 

За этот учебный год, было уже целых два синемашных момента:

 

1. 1 сентября.

 

Вокруг школы, все шатаются как муравьи (маленькая Площадь Ленина), кто то рад, кто то грустит... все здороваются друг с другом... потом идёшь на линейку. Приходишь на площадку, а там из колонок доносятся всякие школьные хиты 20 века. Все выстраиваются. Слушают липовые поздравления руководителей школы с началом учебного года.

И так хочется, что бы через ворота для автомобилей, на середину площадки, выехал такой чёрненький Chevrolet Chevy Nova, с черепком на капоте ( как у каскадёра Майка, в фильме Death Proof)... постоял немного, тихо работая своим монструозным двигателем... все бы молча смотрели на него, боялись... а он бы как заревел, сделал бы разворот на месте на 180 градусов, пуская клубы дыма из под колёс, и унёсся бы гремя на весь квартал... и никто бы не понял кто это был... кроме меня... ) Вот это было бы потрясно. )

 

P.S. А еще можно, что бы он постоял немного посреди площадки... и взорвался. ))))

 

2. Тренировочная эвакуация.

 

О да, она у нас в этом году немного проапгрейдилась. Теперь во время эвакуации из колонок по всей школе, идёт такой стильный сигнал, и этот монотонный (но до жути кинематографичный))) женский голос аля "Всех просят освободить помещение. Тревога!"

 

Все разбежались, а я один шатался по школе, наслаждаясь этой "эвакуацией". Этот день я запомню надолго.

 

___________________________________

 

Пока что всё. Ждём продолжения. )))

[Lander]

Death Proof, молодец! Мне очень понравилось. Продолжай в том-же духе.)

 

А вот и моё кхм-кхм произведение:

 

Лёд.

 

Часть I.

 

Обычный, тусклый осенний день. Обычный тучи. Обычные листья которыми надоедливо шуршат матерящиеся дворники. Обычный фонарь отчётливо светящий в окно рыжего подонка по имени Кларенс. Всё очень обычно. И всё бы продолжало бы быть таким-же повседневным и обычным если бы не кошмарная ворона тупо врезавшаяся в окно дома рыжего подонка.

-ААА!!!

Этот возглас должен был по идее разразить весь дом.

-Ёхайды.

Этот нервный шёпот прозвучал из засохших губ Кларенса. Птица глупо болтыхалась на подоконнике, а потом упала прямо под нос голодной средне-азиатской овчарке;

-Какого?....

Кларенс бы наверное завёл бы монолог на тему «Почему в шесть утра к нему в окно вдалбливается птица, и заставляет его выругаться как дряхлого деда». Но он не завёл. Это только подчеркнуло необычность предстоящего дня.

Рыжий подонок уткнулся в подушку. Спать он не хотел, но и бодрствовать не мог. Сердце всё ещё бешено билось, вставляя в разум вместо образов слепой вороны случайно вляпавшейся в окно, образ вампира который не сумел напасть на бедного Кларенса лишь из-за этого самого окна.

Кларенс судорожно сглотнул. Он услышал странные причмокивания, и помолил Бога, чтобы они не были связаны с вороной и собакой. Молитвы были тщетны и если бы конапатый урод взглянул из окна на милую собачечку, он бы непременно увидел чью-то окровавленную морду.

-Прямо как в Куджо — мысленно заметил Кларенс. О «Куджо» он судил лишь по где-то висевшему постеру.

По иннерции мальчуган укрылся одеялом, как он всегда делал когда происходило что-то по его мнению «страшное». Он ясно давал себе отчёт о "страшности" произошедшего.

Обычный осенний день обещал быть не обычным.

Кларенс долго раздражённо ёрзал в постели, и наконец заснул. Заснул скривив ноги как йог всё ещё думая о злополучной вороне....

 

-Всего-то начало октября, а уже настоящий снегопад. - раздался хрипящий голос Дядюшки Эндрю.

Его всегда называли Дядюшка Эндрю, хотя ему было всего 28 и у него не было ни одного племянника. Его голос походил на старческий из-за ежеминутного затягивания сигаретой. Это «Дядушка» было законной метафорой Эндрю, и писалась она исключительно с большой буквы.

-Всего-то начало октября, а.... - повторил Эндрю, но был перебит своим братцем Кларенсом. Кларенс рос вечно раздражённым и нервным человеком.

-Ты нам это уже говорил. - грозно прошептал Кларенс.

Не будь тут мамаши тинэйджера, Эндрю бы влепил подзатыльник этому рыжему подонку. Но мамочка рядом готовит омлет, и Кларенс пользуется ситуацией:

-Однажды мне сказали, что ты так накурился, что тебя стошнило на стол Боссу.

А вот это переходило все границы. Засунув руки под стол Эндрю скривил пальцы в роскошную фигу, предназначенную только Кларенсу, и никому боле.

-Что это ты там делаешь? - шёпотом съехидничал Кларенс, засовывая в мозг Дядюшки очень пошлый намёк.

-А не пойти ли тебе поср... - только начал выпускать эмоции Эндрю, как ему под нос была всунута тарелка с омлетом, похожим на разжиженное дерьмо.

Дядюшка покорчился скорчив физиономию на подобии Джима Керри.

Пользуясь этим Кларенс, облизывал тарелку, мерзко поедая «кушанье».

-Ну всё, хватит, если этот маленький ублюдок, не попадёт в угол или в место похуже, я отказываюсь тут жить! Выбирай мамочка или я или он. Вернее оно. - яростно выорал Эндрю. Его задолбал Кларенс так как только мог. А он мог ещё как.

«Мамочка» смотрела на эту наполненную излишним драматизмом и пафосом сцену, шокировано. «Мамочка» понимала, что никуда Эндрю ни уйдёт даже если его заставят это сделать насильно. Просто иногда кино, очень пагубно влияет на его психику. Он вполне мог бы стать эмо.

Размышления «мамочки» были прерваны очередными криками Эндрю. Кларенс ржал. Вернее визжал, как обгадившийся поросёнок — оньк, оньк!

Дядюшка молил Бога, о том, чтобы непроизвольное мочеиспускание напало на Кларенса, ведь дедушко-убийца носил такие удачные для этого штаны.

Идиллия продолжалась.

-Эндрю, милый мой! Мы же тебя любим....

-Кто вы?! Ты и этот хорёк переросток?- Эндрю очень вовремя вспомнил это псевдо-ругательство из мультфильма.

Кларенс хрюкал от удовольствия.

-Кларенс, ну-ка перестань сейчас же.

«Ну-ка перестань сейчас-же.. Хнык, хнык, млин. А сейчас она скажет, что очень любит меня...»

-Ну Эндрю, мальчик мой, не обижайся. Мы же тебя так сильно любим!

«Ага».

-Эндрю, давай я сварю тебе чайку...

-Мамотька, я всегда знал, что ты любишь этого грубияна больше чем меня! - прохрюкал сделавший очень грустную мину Кларенс.

-Ты, что солнышко?

«Это солнышко между прочим, минуту назад ржало над моей трагедией.»

-Мы тебя все...

-Я ЕГО НЕ ЛЮБЛЮ!!!

Кларенс экранно зарыдал. Думает, что Эндрю поверит и сейчас пойдёт его успокаивать своим Икс-Боксом. Ан-нет. Эндрю такие сверчки не проведут.

-Эндрю, быстро извинись перед своим братом! - процедила мамаша.

-Извиниться? Да я ему сейчас!!

Сказать было нечего. Для напущения более трагической атмосферы, Эндрю выбежал из дома хлопнув дверью.

«Господи, зачем я это сделал? И куда я теперь пойду?». Снова идти домой было бы очень глупо, поэтому Дядюшка нарошно шаркая ногами, побрёл по заснеженной улице в абсолютное никуда...

[Lander]

Часть II

 

-Пацаны, мы вчера, короче с этим орангутангом (см. Эндрю) так поругались. Он теперь плачет (см. шляется фиг знает где) как маленькая девочка.

-Да, ты крут Кларенс. - уныло протянул Микки (см. Микки Маус).

-А чего, так уныло, мышка из Диснея? — прыснул Кларенс. Его шутки всегда казались ему верхом юмора.

-Чего-чего... Вот ты такой крутой (см. надоедливый), расказываешь о своей крутости (см. надоедливости), а я что?

-А ты в пятницу кваса перебрал! — опять прыснул Кларенс.

-Это не смешно.

«А по-моему, очень даже» - подумал Кларенс.

Воскресенья, всегда насыщенные. Так думал рыжий подонок. Только по воскресеньям компания из рыжего идиота и долбанутого на всю голову толстяка шляющяяся по окрестностям школы, не была гоняема дворниками. Определённо, что то в этих воскресеньях хорошее было.

-А ты не боишься, что когда-нибудь тебе брат заедет?

-Ты думаешь, он сможет? — усмехнулся рыжик.

-Ну.... Ой посмотри, какая там глупая ворона!! - Толстячёк был мастер менять тему разговора.

«Глупая ворона» билась клювом о корку льда которая грозила и вскорости разорвалась на части, после чего ворона окунулась в реке и тут-же из неё вылетела. Микки смеялся:

-Боже мой, ты когда-нибудь видел что-то более смешное?!

Всё, что угодно было для Кларенса смешнее этого.

 

 

 

-Чтоб тебя! - выпалил Эндрю, яростно вытоптывая снег, который очень неудачно упал на сигарету Дядюшки. Курить уже потухшую сигарету ему не хотелось, и он выбросил её, но заметив скорчившего недовольную мину дворника, быстро взял сигарету и добежав до мусорного бака выбросил её в «правильное» место.

Эндрю был зол. Он был зол на всё и на всех. Он был зол на всё, что существовало, от жалкого сугробчика до мерзкого Кларенса.

«Мы определённо не родственные души» - подумал Эндрю. Поковыряв в карманах, он обнаружил скомканную пустую пачку сигарет и побитую монетку. У Дядюшки складывалось впечатление, что в это туманное воскресенье, вся природа против него. Он решил прогулятся в парке там на него напала собака. Вернее, напала на его пальто, что впрочем тоже было просто ужасно. Эндрю хотел взорвать мир, мир в свою очередь хотел взорвать его.

«Чтож, миссия мира уже выполнена.» - подумал Эндрю.

По пути домой его преследовали скинхэды и Эндрю то и дело оглядывался на них как девушки оглядываются на потенциальных насильников. Тупик. Скинхэды его настигли

-Йоу, чувак, гони бабло!

Первое «слово» произнесённое ими дало возможность воображению Эндрю подрисовать банде длинные волосы с длинной бородой, зелёную рубашечку и мини-вэн сзади.

«Мир и покой тебе, брат наш!»

-Гони бабло сказал!!!

Пока Эндрю выискивал разницу между фразой произнесённой у него в голове, и фразой произнесённой накачанным подобием Брюса Уиллиса, самый высокий из гопников, которого главарь банды будучи очень оригинальным человеком назвал «Высоким», ударил Эндрю по носу.

«Ну всё хулиганишки, сейчас вы узнаете всю мощь Дядюшки Эндрю! Ха-дыщ!

-Ау, зачем так сильно? - плаксиво спросил Эндрю, утирая выдуманную только им самим кровь.

-Сейчас (вернее «Щас») ещё больнее будет, хиппос!

Бандитам определённо надо было бы почитать про такое понятие как «хиппи» чуток побольше, т.к. Эндрю был возможно готом, эмо, даже расистом, но вот хиппи он не был. Но гитара бы ему сейчас не помешала.

Ха-дыщ. Удар промеж ног. Всхлипывая Эндрю вынул ту жалкую монетку из кармана и протянул «Высокому».

-Чувак, ты не похож на бомжару...

-ДА, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, МАТЬ ВАШУ, НЕ ПОХОЖ!!!

Если бы это произнёс Сталлоне, то после фразы послышались бы пинки и удары, но это произнёс Дядюшка Эндрю, и фразу сопровождали всхлипывания и покашливания.

-НЕ ПОХОЖ, *всхлипывание и хлюпанье носом* НИ КАПЕЛЬКИ НЕ... ПОХОЖ...

Эндрю зарыдал. Скинхедам стало его очень жалко, и они «милосердно» пнули согнувшегося Дядюшку по заднице, и ушли.

«Какие добрые» - с сарказмом, на сколько это может рыдающий 28-летний курильщик, горько усмехнулся паренёк.

Он встал, и утерел уже настоящюю кровь, льющяюся из колена. По девчонски погладив ушибленное место, Эндрю поплёл домой, предвкушая долгожданную встречу со своим любимым братом.

 

 

-Представляешь мамочка, сегодня мы видели дядю который кушал бутылку! - восторженно промямлил (именно промямлил) Кларенс мамаше.

Будь она хоть чуточку циником, она бы сказала «Вау, как блин интересно!» или, что-то в этом роде, но она просто подошла и погладила его по головке. По этой рыжей, вонючей, не мытой «головке». Будто скандала который произошёл вчера, и не было. Эндрю считал маму легкомысленной, Кларенс называл это добротой.

Пока Кларенс набив рот булочками со шпеком, расказывал что-то про:

«Фефку кафофая пфобефала по фельсам (с.)» кто-то грозно постучал в окно. Эндрю. Окровавленный, избитый, сонный и очень-очень злой Эндрю. Кларенс поперхнулся шпеком. Матерь, опостыло смотрела на сына через окно.

-Может, ты мне всё таки откроешь?! - крикнул Эндрю по его меркам вполне спокойно.

Открыв дверь, заботливая мамочка кинулась к жертве нео-нацистов на шею, забыв, про ссадину у него на плечах.

-Ай мама, слезь!

Мамаша слезла, недоумённо разглядывая избитого сына. У неё за спиной, удовлетворённо улыбался Кларенс. Эндрю это заметил:

-Что ты тут, блин улыбаешься... - Эндрю стал подбирать правильное обзывательство, т.к. его любимое «хомяк переросток» прозвучало уже вчера. - таракан облезлый!!

Эндрю всегда ругался как маленький ребёнок пересмотревшийся мультиков. Мат ему был словно незнаком, и было очень удивительно, что при избиении он не кричал что-то типа «Червяко-головые креветки».

-А вот улыбаюсь и улыбаюсь!

Эндрю сжал кулак, мама попыталась остановить его, но он оттолкнул мамочку и побежал на Кларенса. Рыжий демон, с криком вышел, вернее выбежал из-за стола скинув скатерть и всё на ней находящееся. Кларенс бежал, но находясь в доме, далеко не убежишь. Сделав такое умное решение как побег на второй этаж, Кларенс спрятался в туалете и закрылся.

-Что?! В штанишки пописал, да?! - кричал Кларенсу Эндрю.

-Господи Эндрю, не надо. - проворковала мама.

-ОТВЯНЬ!!!!

Эти слова, словно перевернули планету. Кларенс перестал смеятся над тем, что он так классно спрятался от Эндрю, мама перестала мешаться под ногами у Дядюшки пытаясь остановить его, Эндрю перестал дрожать от ярости. Мама заплакала. Эндрю чувствовал вину, но крикнул:

-Ты это заслужила!!!

А сам подумал:

«Боже, она меня всегда любила а я...» Тут дверь открылась и Кларенс с криком порезал Эндрю бритвой:

-Господи, Клар, ты что чёрт возьми вытворяешь?!

Будь рыжик по шустрее, Эндрю бы не успел произнести это. Кларенс слепо махал бритвой и то и дело задевал ею Эндрю. Великовозрастный ребёнок почуял, что Кларенс может его убить и побежал. Он бежал медленно, а Кларенс быстро. Вооружённому рыжему подонку не мешали ни сугробы, ни камни, помешало лишь одно... Спасающий свою шкуру Эндрю поскользил по льду. По холодному, скользкому льду. Кларенс остановился, и дал понять Эндрю, где слабое место мальчугана.

-Ну, что братишка, разрежешь меня, ага-сь?!

-Разрежу!!! А если ещё раз так скажешь мамочке, разорву!!

Это «мамочка» прозвучало как имя знатного мафиози.

-Рви!! Я здесь! Далеко не убегу. - ехидничал Эндрю. Он заметил, что как-то невзначай поменялся со своим братом ролями. Теперь невиновным ни в чём ублюдком был Эндрю, а вершителем правосудия, или по крайней мере, не рыжим скотом был Кларенс. Разница в возрасте (15 лет) между Эндрю и Кларенсом не мешала «брадобрею» запугивать великовозрастного братишку. Кларенсу хотелось, кричать «Все сюда, сейчас тринадцетилетка искрошит двадцати-восьмилетнего мужика», ему хотелось чтобы все видели это, чтобы все потом обидно обзывали Эндрю, а Кларенса бы провозгласили настоящим королём улицы. В победе, конопатый маньяк не сомневался. И Эндрю бы уже стал кормом для птиц если бы не проклятый лёд.

-Хватит прятаться среди льдов, брателла! Испугался, да?!

-Да. Испугался. Я боюсь смерти, а ты боишься всего лишь какого-то льда. - усмехнулся Эндрю.

Кларенсу стало по настоящему обидно. Говоря о страхах брата, Эндрю задевал его за живое.

-Ну, что братец? Мне уже конец?! - прыснул Эндрю.

Внезапно раздался плачущий голос мамы:

-Дети, хватит... Умоляю.

-Мамаша. ОТВАЛИ СКАЗАЛ!!! - заорал Эндрю, и тут Кларенс ступил на лёд. Ему показалось, что раздался хруст. Ему казалось, что на льду трещины. Он по настоящему боялся. Перед ним предстала ворона которая врезалась в окно, и упала на съеденье собаке. Он мог точно так-же врезаться в лёд и упасть в бездонное пространство именуемое водой. Пока Кларенс размышлял о своей смерти, на него навалился Эндрю. Всем своим весом он навалился на пухлого рыжего мальчугана. И вот тут раздался треск.

-Твою мать, мать твою!!! Чтоб ты сдох!!! - рыдал Кларенс. Он отчаянно отбивался от брата.

-Сейчас-же отпусти своего младшего... - закричала мама которая уже было собралась помочь льду треснуть благодаря ещё и своему весу. Но эта помощь оказалась не нужной. Один лёд превратился в миллионы льдинок. Эндрю схватился за одну из них и оттолкнул от себя Кларенса. Рыжий подонок, ударившись головой о проплывающюю мимо льдину стал тонуть. Ему было холодно и страшно, всё вместе взятое сделала мечту Эндрю о Клареновском непроизвольном мочеиспускании , мечтою сбывшейся. Он болтыхался в бездне состоящей из леденющей воды. Мама истерически вопила, была слышна сирена. Кларенс взглянул на небо. Небо как небо. Обычное осеннее небо. Обычный тусклый осенний день. Всё до боли обычно. И всё бы продолжало быть таким повседневным и обычным если бы не тихо подкрадывающаяся смерть Кларенса, заключающяяся в том, что все льдины по велению природы отпрянули от него, и приближались голодные щуки которых Кларенс тоже очень боялся. Мать стоящяя в трёх метрах от него боялась протянуть руку и треслась от рыданий.

-ААААА!!!

Это должно было быть последним возгласом Кларенса.

Но безмятежность последних его секунд сопровождалась лишь гробовым молчанием и сумасшедшими криками матери, сумасшедшим воем сирены который Кларенсу слышен уже не был.

 

 

 

***

 

Судите строго.

[Death Proof]

Lander, огромное спасибо. Главное сидел в час ночи это писал... у меня вообще по ночам всё хорошо пишется.)

 

Сам кстати тоже молодец)

[Lander]

Сам кстати тоже молодец)

 

Спасибо.

[Death Proof]

Итак, продолжаю описание мест, просто созданных для того что бы их снимать, снимать, снимать…)

 

5. Торговые центры.

 

О, да… я люблю эти вылизанные помещения. Вообще по моему торговый центр, самое нежное место на земле. )

 

Возьмём хотя бы "Ройял Парк" что в Новосибирске.

 

Эти кремовые кристальные полы, умиротворяющая музыка идущая с динамиков на потолке, до боли стильные вывески на каждом магазине, лифты которые настолько плавны... я бы даже сказал грациозны.

 

Разговоры людей вокруг по большему счёту воспринимаются как шёпот... причём такой повсеместный, не прекращающийся, и опять блин очень приятный.

 

И даже не мешают шляющиеся вокруг да около гопники, какие то порой ненормальные люди, или мажоры... тут все равно очень и очень уютно. Мягко.

 

И знаете что самое забавное? В кино я бы хотел всё это взорвать... ))))

 

6. Моя квартира.

 

Так, благо вы её не видели, ибо вам могло бы показаться что я сделал исключение из правил. Но тут как обычно, я единственный нашёл в ней что то... )

 

Вообще, не представляете как это приятно, когда твоя же собственная квартира является для себя же самого, неким киносвятилищем...)

 

Когда ты в любой момент можешь встать, включить какую нить подходящую под настроение песню, и походить по ней (глаза - камера), поснимать что то запечатлев это лишь в своей фантазии... совершенно в любую секунду. Это кайф. )

 

Вообще скажу вам... снимать тут можно только что то грустное. Геометрия у квартиры такая... серая. Никакими прибамбашками не переделаешь.

 

В голову приходит или какая нибудь ссора, с неподвижной камерой, или же полное одиночество, сопровождающееся, хождениями по этой самой квартирке в поисках чего нибудь интересного. Но не смотря на грусть... это классно. )

 

Люблю свою квартирку. Только я.

7. Вечерний и ночной Новосибирск.

 

И идите к чертям со своими Питерами... нет ничего прекраснее чем перекрёсток Ольги Жилиной и Крылова, который по вечерам ярко светится светодиодными светофорами, поперёк (как и на Площади Ленина) проносятся автомобили, а когда подходишь к нему, тебя сзади кто то обгоняет и бежит к нему успевая на зелёный свет... а ещё эта игра теней на нём. вот это я вам скажу красота.

 

Почему именно этот перекрёсток? По секрету, я по вечерам чаще всего именно его прохожу, как то особо далеко в 22:00 не загуляешь. Но мне его достаточно с лихвой. )

 

Или вот ещё: ходил с классом в театр. На обратном пути проходил мимо Оперного (вечером)), и остановившись посреди крыльца запечатлел такую картину: вдалеке, посередине гордо стоит Ленин, вся брущатка от него ко мне, в лужах, в которых ярко и чётко отражаются вечерние вывески на самой площади, по бокам симметрично горят фонари... и опять таки эти поперечные автомобили, которые выглядят как просто огоньки света мчащиеся мимо. боже, я бы убил за камеру.

 

Больше я этой картины не видел. Но она в памяти залегла у меня надолго.

 

Люблю тебя, Новосиб. И обещаю, я подарю тебе лучшее кино. Сам напрашиваешься.

8. Подъезд.

 

Цитируя моего знакомого (без имён), скажу что «найти что то в об*санных бомжами коридорах» сможет не каждый.

 

Ну это конечно, крайность всё, у меня в подъезде ничего подобного и в помине нет.

 

Вообще, вы не представляете как это сложно, стоять перед выбором: или спуститься (подняться) на лифте, или по лестнице. И то, и то так прекрасно.

 

Их к слову очень хорошо показал такой замечательный (не кричите)) режиссёр Тимур Бекмамбетов. Эти краткие сцены в «Ночном Дозоре», явно показывают что подъезды до жути пригодны для съёмок.

 

Начнём с того что зелёная краска, которой чаще всего красят подъезды – да это ж просто новый цвет. Это даже нечто большее чем просто оттенок.

 

Теперь добавляем к ней немного облезлости. Ведь все же любят этот эффект облезлости, он всегда в тему. И выглядит сносно.

 

Добавим освещение из небольших окон расположенных на площадке каждого этажа. Я бы назвал это освещение таким… «тюремным». Лучи света в тёмном царстве. ))

 

А так же не забудем про освещение от лампочек… в темноте оно прелестно.

 

Добавляем обшарпанные лестницы, на которых можно и вести диалоги, и делать мизан спуски на 9 этажей, или мизан беготню от кого нибудь, или же вообще какую нить драму на них разыграть… мультилестницы короче. )

 

Добавим перилла которые добавляют подъездам… брутальности представьте себе. ))

 

В итоге получаем непревзойдённое место для сьёмок.

 

Как говорится удивительное рядом. ))

 

 

________________________________________

 

Наверно еще будет продолжение…)

[GDkT]

(Задание Олимпиады по литературе)

 

Край родной, навек любимый.

 

Каждый, наверное, рисует в воображении свой райский уголок, где он хотел бы жить всю свою жизнь. Особенно часто мы предаёмся мечтам, если нам удалось родиться не где-нибудь, а в простом провинциальном городе, в самой тривиальной среде, и неприязнь к окружающей обстановке нарастает в нас всё больше.

 

Я родился в подобном месте и до недавнего времени тоже усердно лелеял в душе милый образ рая. Однако я смог поменять моё мировоззрение.

 

Долго я сидел дома, смотрел фильмы и занимался на компьютере. Парадокс, но я думаю, что во многом благодаря этой причине, однажды в начале этого лета, выйдя вечером на улицу прогуляться по городу, я влюбился в мой город раз и навсегда. Просто я посмотрел на город словно сквозь объектив кинокамеры и не нашёл разницы между тем, что я видел тут и тем, что я видел много раз на экране. Однотипные дома, выглядывающие из зелёной гущи «джунглей» средней полосы, мягкий солнечный свет, падающий на асфальт сквозь листву, уходящие вдаль перспективы улиц …

 

А как я восхищался центром города! Вспоминая слова Екатерины II о том, что Тверь после Санкт-Петербурга – это самый красивый город империи, я любовался уникальной архитектурой, мостами, вырастающими из воды, словно колоссы, и в моей голове формировался живописный образ угасшего величия.

 

Есть мнение, что красота – это совокупность факторов. Я полностью согласен с этим. Красота моего родного города складывается из тысячи как явных, так и, казалось бы, незаметных деталей, и чтобы её увидеть, надо по-новому посмотреть на привычные вещи. Тогда можно обнаружить, что обыденное тоже может быть прекрасным. Я до сих пор, в эту дождливую противную погоду, когда хожу по улице, жадно поедаю глазами каждую увядшую травинку, каждый листик, валяющийся на земле, каждую лужу, которая отражает небо, каждую оголенную ветку на дереве.

 

Впоследствии, размышляя о причинах любви к родине, я пришёл к выводу, что любовь к ней возникает потому, что наш внутренний мир на протяжении жизни словно растекается по тому месту, где мы живём, словно обволакивает его, просачиваясь и оседая в каждом кусте, камне и щели между кирпичами в стене родного дома. Когда мы возвращаемся домой из дальней поездки, нам иногда кажется, что, оттолкнувшись от земли, можно взлететь в воздух, кажется, что каждый предмет можно передвинуть велением мысли. Реальность и наш внутренний мир сливаются воедино, и хорошенько прислушавшись к себе, мы ощущаем, что мы и наша малая родина - единый организм.

 

Благодаря этому, наша родина является началом нашей планеты, она является нулём, где сходятся наши X, Y и Z. И нет рая на Земле лучше, чем наша родина.

[Ниллган]

просто прикола ради

 

Вилы.

 

Решил я как-то немного размяться и вскопать огород. Ну, знаете, осенью это нужно. То, что сейчас уже середина ноября и землю покрывает десятисантиметровый слой тающего снега, меня мало взволновало. Оделся, взял вилы и пошел. Почему вилы, а не лопату? А вы пробовали в таких условиях копать сырую и тяжелую землю лопатой? Я – да, потому и взял вилы. Честно говоря, не сразу нашел участок, не изрытой мною, еще недели четыре назад, однако таковой все же нашелся и я немедленно принялся за работу.

- Неправильно ведь копаешь.

- Да знаю я…

- Вилы нужно держать вертикально, перпендикулярно земле, иначе…

- …вот вы достали, все учите, нет бы, помочь, в сарае есть еще вилы…

- …не достанут они до нужной глубины, смысл так копать, не перекоп, а ковыряние.

- Вот ведь. Толку от вас никогда не дождешься, а покритиковать – всегда, пожалуйста.

- Так ведь неправильно копаешь, подсказываю, как могу.

- И вообще, не отвлекали бы вы меня, я подумать тут вышел, а вы все трындите. Вот на что вы мне, если я всегда знаю, все, что вы скажете, а? Молчите, правильно.

- Так как я скажу, если ты сейчас говоришь? А для чего мы ты и так прекрасно знаешь. Вот тоже мне – интересный, задал вопрос, на который и сам знаешь ответ.

За такими мыслями, точнее полнейшим отсутствием интересных тем для раздумий, я решил устроить перекур, хоть и вскопал всего лишь небольшой участочек.

- Хм, а ты с кем разговаривал сейчас?

- Я? Да так, как в том анекдоте: Парень приходит в салон сотовой связи и говорит: «Дайте мне, пожалуйста, блютуз». Продавец-консультант: «А вам какой, для какого телефона?». «Да у меня и телефона-то нету, просто, знаете, люблю я сам с собой поговорить, просто, чтобы люди думали, что я с кем-то разговариваю». Вот и у меня также. Впрочем, такого интересного собеседника я не встречал еще. Хотя, было как-то дело…

- Ну и ну.

- А что? Я вот не считаю, что разговаривать с самим собой вслух – это признак надвигающегося сумасшествия. Озвученные мысли проще обдумать. Мысли они как те кролики – хоп-хоп и ускакали, уже не вернешь, а произнесешь вслух, как-то проще, не считаете так?

- …

- Вот. Да и потом, можно подумать я огород вышел вскапывать. Просто надоело дома торчать, решил на свежий воздух выйти, заодно и хоть что-то полезное сделать. И покурить приятнее так, спокойно, вообще перекуры во время работы как-то приятнее, разве нет? Да и тихо тут довольно, можно вот подумать о чем-нибудь, ничто не отвлекает. Нет неестественных звуков, вроде телевизора, шума холодильника или компьютера. Наверно думаете, что глупо говорить с самим собой потому что, в сущности – человек один, просто скучно будет? И тут неверно. У человека же нет абсолютно на все четко сложенного аргументированного мнения. Потому и выходит, что постоянно какие-то вопросы вот так «обсуждаются». Даже, не поверите, и споры бывают. Беда вот только одна, наверное, заставить замолчать «других» не всегда можно. Вроде все выяснили, а он все трындит и подкалывает даже иногда. Разве у вас чего-то похожего не бывало? Вообще вот немного даже забавно, я вслух к ним всегда обращаюсь на «вы», даже не могу объяснить почему, человек-то один. А у вас с этим как?

- Нет…да, никак…

- Ох, да что я спрашиваю, что вы мне можете сказать такого, чего я не знаю?!

[andrwell]

Посёлок Октябрьский. Пятнадцать километров от города. Здесь прошло всё моё детство. Я вхожу во двор через знакомо скрипнувшие ворота. Воспоминания прошлых лет наваливаются на меня с огромной силой. Сарай, со стоящей внутри гордостью – настоящим спортивным великом, большой редкостью в восьмидесятые. Красное крыльцо, с секретным местом для ключа на верхней балке. Конура, сменившая за последние тридцать лет, аж целых пять собак, которых объединяла принадлежность к чёрной масти и одинаковое имя Плутон, несмотря на то, что теперь живущая в данной конуре собачка являлась представительницей женского пола. Накрытый довольно таки большим навесом погреб. Никогда не забуду, что, когда мы его рыли лет 10 назад, наткнулись на полуистлевший скелет порося, умершего за пару лет до этого от какой-то свинячьей болезни и с почестями похороненного. Брррррр… Мерзость какая! Выхожу в сад-огород. Так как на дворе поздняя осень, взгляду открывается вспаханная земля и голые вены кустарников. Слева от себя неожиданно ощущаю какое-то движение. Там располагаются компостная куча и самодельный канализационный колодец. Почему-то всё находится в некоей серой дымке, разглядеть ничего не получается. Вначале моего лица коснулось лёгкое дуновение ветра, а затем я услышал тяжёлый и надрывный глухой голос: «Хооолодно…»

 

Очнувшись от шока, я обнаружил себя сидящим в собственной комнате в полной темноте. По телу бежали неприятные мурашки.

-Ух, до чего пробрало… жуть какая! – встав с этими словами с кровати, дошёл до холодильника попить соку, а потом вновь завалился спать.

 

В этот раз я оказался на пляже, окружённом уютными кемпингами. Загорелые девичьи тела, тёплый песок под ногами, синющее море, приятное солнце – что может быть лучше? Одна из нежащихся под солнцем девушек выделяется своей привлекательностью. Остатками сознания понимая, что это всё-таки сон, я уверен, что отказа при знакомстве не последует. Так оно и случилось. Хороший сон, мне нравится. С шутками и прибаутками мы направляемся к ближайшему домику. Неожиданно красавица вырывается из моих объятий и со смехом скрывается за дверью. Ускорив темп, бегу за ней. Войдя в дверь, обнаруживаю, что я стою на крыльце нашего дома в посёлке. Девичий смех раздаётся из-за открытой калитки в сад. Бегу туда. На улице вечер и вид открывается на грозные свинцовые тучи, подсвеченные снизу красным отблеском заката. Ну где же она? Смотрю направо – нет, прямо - нет, налево – темно, проглядывает только легкий контур компостной кучи. Неожиданно всё резко мутнеет, проносится волна ледяного воздуха.

И голос, отрешенный и пугающе спокойный: «Замерзл…»

 

- ААААА!!!!! – я просыпаюсь от собственного крика. Руки дрожат от невыносимого ужаса, на лбу выступил холодный пот, сердце колотится в бешеном ритме и кожа стала «гусиной».

- Андрей, Андрей, ты что? – жена в беспокойстве включила свет и испуганно смотрит на меня.

- Голос, этот голос… Он жуткий… Он пугает меня… - Я не в силах сказать что-то вразумительное.

- Нечего ужастики на ночь глядя смотреть! Ты неисправим, Андрей!

- Да при чём тут ужастики! Они меня давно уже не впечатляют. Вот то, что было ТАМ, действительно страшно… - я говорил правду. Это было просто ужасно, ужасно из-за того, что это было непонятно. Понятно было только то, что от этого голоса надо было бежать со всех ног, лишь бы не слышать этот тихий тембр без эмоций.

- Ну ладно, ладно, успокойся. Время 3 часа. Ещё спать и спать. Ложись.

Я лежал на спине, зная, что уже не засну. Каждый раз, вспоминая этот голос, я весь покрывался мурашками и по телу пробегал озноб.

 

В итоге на работу пришёл совершенно разбитым. Дела не клеились, настроения не было. К вечеру, благодаря отвлечению внимания на пару интересных дел, всё позабылось. Спать ложился с лёгким чувством тревоги, не более.

 

И снова я в доме своего детства. Очень не хочется идти к калитке в сад, но ноги сами меня несут. Не смотреть, не смотреть налево!!!! Но я посмотрел. Сумрак. Ледяное дыхание. И голос: «Хоолодно…». Я побежал. Не знаю куда, но побежал. Ужас преследовал меня, а я не мог ни закричать, ни проснуться. А в голове всё раздавалось равномерное «Хоолодно…, хоолодно…, хоолодно…».

 

ЭТО продолжается уже четыре дня. Я пробовал пить снотворное, напиваться вдрызг водкой, просто не спать. Всё тщетно! Страх был со мной постоянно.

 

В субботу позвонила мама и просила съездить в посёлок, забрать денежку у квартирантов и взять картошки с морковью.

По мере приближения к дому, волны истерического ужаса накатывали на меня всё чаще и чаще. Убеждаю себя снова и снова, что здесь, в реальности, мне бояться нечего, что не верю я во всю эту мистику. Стараясь не смотреть на калитку, ведущую в сад, поднимаюсь по крыльцу в прихожую и тут же в панике замираю. «Холодно» - говорит голос за дверью. Я прислушиваюсь. «Холодно сегодня, да Лен?». Хмыкнув над своей трусостью, захожу в комнату, здороваясь с Сергеем и Леной, нашими квартирантами.

- Как у вас тут дела? Чего случилось в последнее время? – осторожно спрашиваю я.

- Да всё как обычно, вроде. Живём потихоньку.

- Точно всё хорошо? Никто не беспокоил вас, не приходил?

- Да нет, с чего бы? Хотя… Детишки соседские постоянно через заборы прыгают, бесятся. Я пару пацанов поймал и уши надрал.

 

Выпили по сто грамм самогона, я осмелел и решил таки глянуть на так меня пугающий угол сада. Ну что? Куча, как куча. Перегнивающие сорняки и пищевые отходы. Я зачем-то потыкал лопатой в компост, с улыбкой ляпнул фразу: «Холодно ему, видите ли..» и тут же споткнулся о крышку самовырытого канализационного колодца. Неприятный холодок пробежал по моей спине. Я отодвинул крышку, заглянул и тут же отскочил от ямы. Меня трясло. Я забежал в дом и с истеричными нечленораздельными воплями вытащил Сергея во двор. Лена выбежала сама.

- Да что такое то? Андрюха, чё орёшь то?!

- У нас в выгребной яме… ребёнок…

- Сдурел что ли? Пошли, показалось тебе, наверное.

- Так сам же говорил, через заборы скачут постоянно…

- Блиииин. Пошли смореть.

Сергей осторожно заглянул в яму и побледнел.

- Чёрт! … Лен, правда…

Лена тоже подошла к краю ямы, я же держался в стороне.

- Андрей, дай ка мне лопату! – Лена явно что-то задумала.

- Ты что, доставать собралась? Сдурела что ли? Надо ментов вызывать!

- Давай, говорю!

Лена опустила лопату в яму и немного там ей поворочала. Жуткий запах разнёсся по всему саду. Она молча дёрнула меня за рукав и показала вниз пальцем.

- Чёрт! Что за фигня!.. А здоровая какая, блин! – в месиве фекалий явно просматривалась пластмассовые рука, тело и голова большой куклы - Какого хрена она здесь делает!?

- Вот я пересрался, уффффф… Пошли стресс снимем…

 

В процессе снятия стресса были опустошены пара бутылок самогона, трёхлитровая банка с соленьями и большая сковорода жареной картошки с мясом. Доедая последнюю порцию картошки я вспомнил, зачем я, собственно, сюда приехал.

- Пойду в погреб за картофаном спущусь.

- Андрюх, там лампочка перегорела на прошлой неделе. Все никак не купим. Ещё надо бы большую лампу купить для нагрева, а то померзнет картошка вся. Свечку возьми.

 

На улице уже начало темнеть. Я ещё раз глянул на компостную кучу и колодец, ухмыльнулся сам себе и полез в погреб. Будучи слегка лишён концентрации ввиду возлияний, промахнулся по ступеньке и свалился с метровой высоты, из-за чего свечка выпала из моей руки и потухла. Я чертыхнулся, зажёг спичку и… замер в жестоком ступоре. Прямо напротив моей руки со спичкой, буквально в десяти сантиметрах, на меня смотрела женщина. Женщина с застывшим серым лицом и остекленевшими глазами, в которых отражалось слабое пламя. Спичка догорела, обжегши мне пальцы. Через секунду я был уже наверху и тяжело дышал. Зашёл в дом, молча налил себе стакан самогона и залпом, не закусив, выпил. Сергей с Леной удивлённо смотрели на меня. Хриплым дрожащим голосом я произнёс:

- Её глаза… Они были открыты… Белые мутные стекляшки с маленькими точками посередине… Ей было холодно… – и тут же провалился в темноту.

 

Лёжа в спальне на кровати, я слышал доносящийся из кухни монотонный голос:

- … уроженка Узбекистана Зургалиева Фарида, беженка. Месяц назад сгорела времянка, где она жила с дочерью, дочь скорее всего погибла в пожаре, хотя тела не нашли. Последние дни Зургалиева ходила по улицам и просила еды и ночлега, было несколько заявлений от граждан…

- Да, да! Я теперь вспомнила! Три-четыре дня назад она стучалась к нам, говорила что ей холодно, что замёрзла. Сергей прогнал её. Ну мы же не знали, что так получится…

- Ну вы не переживайте, привлекать вас никто не собирается. Скорее всего смерть наступила в результате переохлаждения, ничего уголовного.

 

Домой я приехал уже совсем поздно и сразу завалился спать.

Мне снился дом в посёлке. Привычным уже путём я с крыльца направился к калитке. Посмотрел на кучу. День был ясным и никаких дымок или туманов в этот раз в жутком углу не было. Не было ни прежнего страха, ни леденящего ужаса. Голоса не было тоже. Затем я на всякий случай заглянул и в погреб. Там горел свет, все овощи были аккуратно сложены и не было ничего лишнего. Улыбаясь своим мыслям, я пошёл к выходу со двора. Проходя по улице, я вдруг спиной снова почувствовал ТОТ холодок. Резко обернувшись, я не увидел ничего, что должно было внушать страх. Солнечный день, чистая улица, дети играют в песочнице. Я подошёл к детишкам. Ближе всех ко мне сидела темноволосая девчушка лет семи. Меня внезапно стал охватывать панический страх и желание убежать, закричать, исчезнуть уже с этого места. Девочка повернулась ко мне лицом, обожженным лицом с пустыми глазницами, протянула руку с которой, как рваный чулок, сползала кожа, обнажая красно-черное мясо, и сказала:

- Поиграем в прятки? Найди меня…

[andrwell]

Ой, забыл сказать. Рассказ частично основан на реальных событиях.

[Сайфер]

Молодца - отличный хоррор получился! Самое то экранизировать.

[andrwell]

Извиняюсь ещё раз. Теперь уже конкретно перед Ренатом.

В эту тему захожу, только когда сам отписываюсь. Каюсь, эгоистичная скотина я. -)

 

Короче, про Вилы. Жизненно. Мне понравилось.

[andrwell]

Молодца - отличный хоррор получился! Самое то экранизировать.

 

Спасибо! Кто денег даст? -)

Хотя, конечно, уже сколько такого было...

[Сайфер]

Спасибо! Кто денег даст? -)

Хотя, конечно, уже сколько такого было...

Джей-хоррора в отечественных сельских декорациях ещё не было. А там глядишь и американцы быстренько сделают ремэйк - они это любят

[KOrsar]

Давным-давно один знакомый спросил меня, когда можно просто сесть и протянуть вслух: ”Красота…” Тогда бы я сказал, что красота – это уютная квартирка, сделанная по последнему слову технике только для тебя… Но это не красота. Это уют… Какая же это красота?! Красотой не может быть то, что тебя как-нибудь ограничивает…

 

Мерзкая, мягкая от недавнего дождя, почва буквально набрасывается на ноги, когда ступаешь по ней. Сосновый лес за моей спиной становился всё меньше и меньше, а я поднимался всё выше и выше по склону. Он не был крутым, но если оступишься – можно здорово повредить себе конечности, если конечно не свернёшь себе шею. А шеей я дорожу. Даже без руки можно жить, но шея… И я поднимался по склону. Медленно, но скорее больше от усталости, чем от осторожности. Но я рвался на вершину, в предвкушении почти позабыв о своём теле. Трава казалась полужидкой, словно сделанной из сливок или чего-то подобного. Я уже понял, что этот момент останется в моей жизни навечно.

 

Когда вершина была уже в полуметре от моей головы, я остановился и взглянул на лес за моей спиной. Великолепно. Но не красота. И я победоносно встал на вершине и взглянул в противоположную лесу сторону. И сразу сел. «Красота…» - лишь протянул я. Это было просто потрясающе! Передо мной раскинулся почти весь мир! Где-то недалеко у моих ног земля недолго спокойно спускалась под небольшим углом к горизонту, а потом резко обрывалась глубоко вниз, где у отвесной стены из земли текла река. Если взглянуть вниз с этого обрыва, голова кружилась, а река казалась лишь маленьким ручейком, созданным дождём. А теперь представляете, что за красота была дальше этой реки? Ярко-жёлтая земля фермеров, словно дешёвое, но жутко тёплое, лоскутное одеяло раскинулось до самого края горизонта, в некоторых места разделяясь зелёными перелесками. Не было видно даже фермерских машин, снующих по дороге, а небольшие фермерские коттеджи были подобны крошкам хлеба на одеяле. Где-то вдалеке в небе виднелись косяки птиц. Ни одна по отдельности, но все вместе летели, словно правильной галочкой в тетради школьника. Сердце забилось резко-резко! Глаза прослезились, а желудок непонятно заскулил. Я достал один из немногих крекеров, спрятанных в моих многочисленных карманах на старой затёртой походной куртке, и в восхищении зажевал. И сейчас я глубоко пожалел, что со мной нет фотоаппарата, чтобы запечатлеть эту Красоту. Или друга, с которым можно было бы обсудить её. Нет, всё же один фотоаппарат у меня есть. Глазами зафиксировал, моргнул и мысленно «чикнул». В памяти навечно. А сейчас пикник окончен, надо бы раздобыть еду…

 

А еду бродяге никто просто так не даст. Разве что очень добрый и умный старик, сидящий на скамейке, на своей ферме и размышляющий об оставшейся жизни, а таких ждать ох как глупо! Ну, что ж, прорвёмся…

 

Спускаться оказалось, на уровень сложнее, чем подниматься. Особенно на такой скользкой траве, поэтому, после неудачного шага, я успел сгруппироваться и просто съехал на заднице по склону, чуть было, не врезавшись в дерево. А леса мне не нравятся. Слишком в лесу тесно. Даже здесь. Пол устлан хвойным ковром, и зелёные колючие ветки явно меня не приветствовали в это время. Лес выглядел мёртвым. Или умирающим. Или просто недовольным. Но вызывал лишь отталкивающие чувства. И поэтому я чуть ли не на полу беге преодолевал лесную площадь. Я отчётливо увидал белку на дереве, которая провожала меня взглядом, не шевелясь вплоть до того момента, пока нас не разделили столько деревьев, что мы уже не видели друг друга. Лес сам тоже потихоньку спускался вниз, но почти неощутимо. И закончился так быстро, что даже не замечаешь, как уже выходишь на плотную утоптанную дорогу, по которой туда-сюда снуют деловито люди в машинах. Где-то в двухстах шагах направо была заправочная станция, от которой я и пришёл сюда. А в другую сторону вёл Мой Путь. Только Мой. Наверняка никто меня не захочет подвезти, но я не люблю спрашивать разрешение, благо бегать-то я умею. Вот в Мою сторону мчится грузовик, с большим прицепом-контейнером, и я буду просто на седьмом небе от счастья, если это какая-нибудь мебельная компания!

 

При въезде на склон машина заметно замедляется, поэтому я ловко подбежал к прицепу сзади и на бегу поднял, как всегда халтурно закрытую задвижку и впрыгнул в грузовик. Отличное местечко! Повсюду были закрытые деревянные ящики, которые я открывать не собирался, всё-таки одолжение мне сделали. И был лаз на крышу контейнера! Вот теперь я с радостью бы расцеловал бы водителя.

 

Подставив несколько ящичков, я с легкостью подобрался к крышке люка, отодвинул шпингалеты и выбрался на крышу. Передо мной была дорога. Дорога, которую не пройдёшь полностью, но на которой стоит побывать. Моя дорога… Ветер теребил мои волосы, холодил кожу и приятно гладил лицо. В блаженстве я закрыл глаза и лёг на бок так, что моя голова свисала с бокового края крыши контейнера. Глаза невольно щурились, но от этого было даже приятней. Я вспомнил, как мой пёс высовывался из окна машины, полный счастья и веселья, высовывал язык, который словно флаг развевался, и изредка гавкал. Я открыл рот и высунул язык. Нелепо, но мне казалось, что я чувствую то же, что и чувствовал тогда мой пёс, я хотел это почувствовать. Глаза заслезились, и я закрыл их…

 

С грузовиком поравнялась машина каких-то милых туристов. Обычная семейка – мама, папа, сын, дочь. Все были толстоватыми, на всех были яркие гавайские рубашки и маленькие такие тоненькие шляпки, забыл, как они называются. Я перевернулся на живот и поднял голову, весело улыбнувшись им. Они глядели на меня, как на какого-то невиданного зверя. Я отдал им честь ладонью и подмигнул. После, машина сбавила немного скорость, глядя в кабину водителя, и постепенно исчезла где-то сзади. Я продолжил любоваться миром абсолютной свободы. Блекло-жёлтые пейзажи навевали ни тоску, ни радость. Что-то среднее. Во всём этом чувствовалась рука Всевышнего Художника. Потому, что как бы промышленность ни коснулась этих мест, гармония сохранится, я в этом уверен. Только и веря в это, я ещё не сбросился с обрыва. Так спокойней, знать, что мир всё-таки поддаётся немыслимым нам, людям, законам, соблюдаемым лично Всевышним. Не знаю, почему, но я люблю называть Бога Художником. Со временем появятся первые дома пригорода. Там я попытаюсь раздобыть еды. А пока я достал из другого кармана ещё один крекер и зажевал…

 

Всё моё нутро затрепетало, когда над дорогой, над самим горизонтом, начали возвышаться величественные и гордые крыши небоскрёбов очередного промышленного города. Это очень грустно, что природа умирает, но Всевышний дал добро, а значит, в них есть своё собственное обаяние. Обаяние искусственное, но разве оно не имеет право на жизнь? И всегда меня посещало очень странное ощущение, будто в каждом городе есть свой собственный смысл, который нельзя увидеть изнутри. Обязательно надо смотреть издалека на приветственном шоссе, или же на высоте птичьего полёта. Как бы я хотел взлететь и взглянуть на мир с гордого и высокомерного взгляда птицы!..

 

А грузовик тем временем нёсся в город, в котором я частично собирался утолить свой голод. Рядом пронеслась табличка с надписью «Добро пожаловать!» и я еле удержался, чтобы не вскрикнуть от прилива непонятного мне счастья. Я просто сидел и наблюдал, как появлялись первые люди на дорогах, как плотность домов по бокам дороги повышалась и как солнце, то пряталось за домами, то снова выглядывало, словно играло со мной. Пора слезать, а то могут и взять в участок. И пока я прогуливался по улицам этого города, не обращая внимания на взгляды прохожих, на меня вдруг нахлынули яркие воспоминания о моих прошлых приключениях.

 

Я никогда не забирался на Эверест, но мне вполне хватало того самого обрыва. Я никогда не опускался на сотни метров под воду, мне вполне хватало переплыть бушующую реку. Я никогда не прыгал с парашютом, но прыгание с оврага в шесть метров, спасаясь от дикого животного, вполне заполняло эту брешь. Я бегал от людей, от животных, от стихийных бедствий. Я поднимался достаточно высоко, опускался достаточно низко. И знаете… Я был счастлив. Меня вполне устраивала моя новая жизнь. А сейчас я смотрю на прохожих, которые шарахаются от меня, и тихо смеюсь, так чтобы они не обиделись и не подали на меня в суд. Они все – деловые люди, которые говорят зелёным, будущим деловым людям, какие они крутые, и как они познали мир. И учат этому зелёных. Ей, богу! Смех и только! Я считаю, познать МИР можно, только побродив по нему. Я сам ещё не познал мира, но желаю узнать его получше. А люди, что встречаются вокруг. Они же все такие строгие, одетые под копирку, у них мало времени на себя и на друзей. Они знают лишь, как обращаться с деньгами, не с миром. Все говорят, что в «мире» без денег нельзя жить «красиво». Если вы встречаете такого человека, на его шею сразу можно вешать ярлык «Клиника». Они называют меня бомжем. Что такое бомж?.. Без места жительства? Они такие же бомжи, как и я, только они – гораздо более сложные случаи. В их душе нет месту настоящей жизни. Я понимаю, среди этих людей попадаются отличные кадры, люди, которые имеют очень глубокий духовный мир, но в основном это – дети. Дети на площадках для игр, в садиках и в парках. Пока что ещё незамутнённые туманом псевдожизни кучки пластилина, из каких лепится абсолютно любой человек. Но им всем уготована участь таких же, одетых в пиджаки и брюки, роботов. Хотя… Нет, сколько волка не корми, всё равно в лес смотрит. Как я.

 

В переулках можно, при наличии огромного сгустка удачи, пробраться в кухню какого-нибудь фастфуда. Это очень опасно, но лучше получить пару люлей, чем лежать беспомощным с сухим и сжатым желудком. Вот так вот медленно подходя к одинокой железной двери, можно просто-напросто обнаружить, что она не закрыта. Всегда найдутся люди, которые скажут: “Ничего не случится за несколько минут”. А пока еда соблазняла моё обоняние, я подумал, а осмелился бы я на такое год назад? Конечно, нет, скорее даже из-за пресловутого этикета, нежели из страха. Даже мальчишкой, я очень сильно боялся, что меня осудят в чём-либо. Неважно в чём, главное, что в чём-то я окажусь плохим. И это был не эгоизм. Я боялся внимания. И жил таким же скромным, серым, никому не открывшимся человеком. Так сказать, запылившейся коробкой с сюрпризом, с заржавевшим механизмом. А первые попытки открыть меня миру принадлежат моему псу. Главному персонажу истории моей жизни. Но не хочу об этом…

 

Людей в кухне было очень мало, но я всё равно забрал немного. Для того чтобы с голоду не умереть. В любом случае, если кому-нибудь из них понадобится помощь – обязательно помогу, чем смогу. Очень стыдно, но и очень голодно мне было сейчас, поэтому я присел на лавочке, возле детской площадки, и, наблюдая, как резвятся дети, достал из сумки пару маленьких булочек и какую-то котлету. Нехитрый бутерброд быстро оказался по кусочкам в моём животе. А пока я читал газету, которую достал в корзине с мусором, о мои ноги стукнулся футбольный мяч. Я отложил газету, поднял мяч и осмотрел площадку в поисках владельца.

 

- Давай сюда! – крикнул двенадцатилетний мальчик со светло-жёлтой шевелюрой поднятых волос. – Да, ты, бомж! Кидай.

 

Вот такие и вырастают люди в городах. Высокомерные, эгоистичные и невежливые. Но опять же не все. Но многие. Но больше их становится именно из-за воспитания в городе. Я протянул руку с мячом и, глядя в глаза пацану, сказал:

 

- Подойди и возьми.

 

Но этот шпингалет ко мне побоялся подойти и поэтому, чтобы самому не мучиться, швырнул в него мячом. Вот так. Трус и эгоист – перебор для одного мужчины. Встречают по одёжке…

 

Ну что ж. Для всей планеты я ни кем не был. Мне никогда не скажут: “Я тебя уважаю!” Никогда не спросят моё имя. Для всех я никто. Но я прожил столько же жизни, сколько и каждый на этой планете. И мне есть что рассказать. У каждого человека есть своя собственная всемирная история. И для каждого мир, в котором мы все живём, индивидуален. Под моей могильной плитой, хотя вряд ли у меня будет своя могильная плита, будет лежать история. Так называемая, “Дорога, длинною в жизнь” Возможно, когда-нибудь я устану, или же влюблюсь в кого-нибудь. Или дорога закончится. Или ещё что-нибудь. И тогда я захочу остаться. Но смогу ли я? В этом – вопрос всей моей жизни…

 

А пока дороги не закончатся, я буду по ним мчаться автостопом, в поисках красоты и ярких эмоций, как сейчас. Город остался позади, а на дорогах столько грузовиков, не посидеть на крышах которых – сильный грех для такого странника, как я.

[KOrsar]

День клонится к вечеру, пора спать, при том, что я порядком утомился. И я слез с очередного грузовика, не ведающего о своем молчаливом попутчике, и углубился в лес, что открывал свои объятия мне у дороги. Там, недалеко меня ждала поляна. Уютно, под открытым небом, на траве я развернул тёмно-зелёную простынь, что целый год служила мне кроватью, и лёг. Безоблачное небо, словно многочисленной дробью продырявленное одеяло, светило мелкими звёздами и будто бы хотело заговорить со мной. А когда лежишь на спине и перед твоими глазами лишь небо, то можно ощутить, как падаешь в небо. От этого даже страшно становится! Это очень легко ощутить. Достаточно лишь вспомнить ваши ощущения от катания на качелях, и сразу ваш живот начнёт приятно зудеть.

 

А луна! Луна, словно мудрый надзиратель, смотрела на меня своим холодным, но очень приятным и спокойным взглядом. Казалось, она приглашала меня побеседовать с ней. Что-то очень странное в ней было. И я невольно встал на ноги и взглянул на луну со всей энергетикой и чувством. А потом закрыл глаза. И завыл. Завыл, как волк. Как собака. Как мой пёс. И по лицу покатились слёзы, как будто впервые. Как год назад. Как месяц назад. Как вчера. Я не мог ничего с собой поделать, вой отчаяния каждый раз вырывался из моей груди, как будто, я не был человеком. Но в этот раз было совсем по-другому. Я замолчал, чтобы отдышаться и в этот момент где-то недалеко послышался волчий вой. Словно кто-то там за густым лесом кричит мне: “Я тебя слышу, друг! Жди меня!” Но я не знал наверняка. Я мог быть просто аппетитным ужином. И, вполне возможно, это был бы самый лучший конец моей истории. Я опустился на колени и снова завыл, как бы глупо это ни выглядело. И расплакался ещё сильней, вспоминая главного персонажа моей истории. Моего пса. А когда сил не осталось, я загнулся, чуть не касаясь головой колен. И в этот момент возле моего плеча почувствовалось сильное тепло. А в следующее мгновение кто-то рядом завыл громко и искусно, как настоящий волк. Я поднял голову и увидел гордого серого зверя, сидевшего на задних лапах, и грустно уставившегося на луну. А когда он замолчал, то взглянул на меня, и, казалось, медленно мне кивнул. В его жёлтых глазах читалось столько мудрости и понимания, словно передо мной сидел мой пёс. Я не осмелился дотронуться до волчьей шерсти. Я просто, как мог, поддерживал его своей бездарной пародией на настоящий волчий вой. А когда я настолько охрип, что даже вдыхать воздух было больно, я без сил упал. И заснул…

 

Естественно проснулся я в гордом одиночестве, со всеми конечностями на местах. Глаза жутко болели и были очень липкими. Возле моей простыни я ясно видел примятый участок травы, будто кто-то долго сидел или лежал рядом со мной. И паршиво и странно. Но потом я вспомнил все нюансы этой ночи и душа, до этого обременённая очень тяжким грузом стыда и совести, будто избавилась от кандалов и расправила свои крылья. Луна до сих пор стояла и смотрела на меня. Трава казалась гораздо зеленей, чем раньше. И чувствовался аромат леса. Той самой штуки, которую я за год разлюбил и почти ненавидел. Это было что-то неуловимое, но до боли знакомое, словно я всегда его чувствовал, но блокировал подсознательно это чувство. Все то, от чего дух захватывало меня раньше, вроде огромных обрывов и глубоких бешеных рек, мне стало не то, чтобы чуждо, но неважно. Я почувствовал такую лёгкость и неподдельную радость, словно я… ожил?

 

Нет, мне ничего не надо больше от жизни. Я познал достаточно, и больше испытывать свою судьбу я не собираюсь. Зачем мне вся та красота, которую я увидел за весь год, если мне не с кем ей поделиться?

 

Последний путь. Я всегда думал, что не узнаю предела своим скитаниям, но тело словно подсказывало мне: “Вот оно! Это тот самый момент, когда стоит остановиться!” Пора покинуть весь мир и найти, наконец, свой дом. Хотя, зачем искать? Я уже знаю, куда лежит мой последний путь. И пока солнце мне будет светить, а луна дразнить, я буду стремиться.

 

Крыша очередного грузовика была сравнительно мягкой, а попутные машины - милыми и приветливыми. А как в лицо мне дует ветер! Это несравнимо! Я встал, расправил руки в стороны, и несильно, но ощутимо заухал. Водитель не услышал. А потом, со всей неуклюжестью, я завыл на Луну, в последний раз. А когда мне это надоело, я стал смотреть на дорогу. Вперёд. Я повторю все своё путешествие, но теперь в обратную сторону. Да, точно. Назад, домой. Я возвращаюсь.

 

Бездарно написано под дивный саундтрек к мультфильму "Вольт".

 

К моему сожалению, мне не удалось в полной мере выразить свои мысли и переживания в этом рассказе. Так сказать, это - модный пафосный рассказ ни о чём...

Изменено 04.12.2008 18:10 пользователем KOrsar

[prorok94]

Ласковый дождь.

 

Он стоял на краю обледеневшей дороги, из которой тут и там торчали огромные ледяные глыбы и просто немыслимых размеров сосульки, впившиеся в снежную кору Ледяного Пути. Он только пришел в этот мир, но уже дышал уверенностью и здравой наглостью.

Он поправил черный блестящий костюм, сидящий на нем как влитой и закрыв глаза, ступил на свой жизненный Путь. Тут же упав, он с оглушающим свистом понеся вниз.

За краем Пути мелькали страшные образа, но там было темно и непроглядно, а внизу зияла страшная черная бездна.

Он испустил дух, во время полета перевел дыхание и неслышно крикнув, так как в Царстве Дорог все было неслышно и пустынно-удушающе, упал в огонь.

По краям Пути появились пламенные мелкие бездны, вертящие свои судьбы по верхам и низам. Черные дыры пламени навевали на него все новые и новые грешки...

В огне его костюм сиял черным благородным блеском в свое полном, незыблемом, объемлющем величестве тирана. Он жутко и приятно засмеялся басом-профундо, но тут неги закончились.

Он вступил на Путь воздуха.

Прекрасный черный костюм из грехов снесло напрочь, тот дважды сделал кульбит в непонятном воздушном пространстве и закричал от боли, резко режущей глаза резкими ударами беспространственного, взревел в ужасе и вместе с почти целостным потоком всеобщего сознания влетел вперемешку с черным пеплом своего рокового одеяния в Долы Земли.

Тут он перестал быть чем-то невесомым.

Он упал на твердую почву, распростер руки и начал целовать землю и растения. Тут сверху раздался шум.

Он поднял голову, поправил непонятно откуда-взявшиеся очки из благородного отлитого базальта через которые каждый из нас порой смотрит на мир, представляя его жутким и безрадостным и раскинув руки, предался беспощадной воле случая.

Он ничего не делал, почему-то опять витал (ах, превратности судеб человеческих, как всегда НЕПОНЯТНЫХ!) и отдался воле случая.

В этот миг он оказался в мягком кресле, бренные очки куда-то исчезли.

Неопределенность сгинула вон, как будто ее и не было. Он был в зеленой тунике, приятно нежащей сердце своим шелковым бархатом перевоплощения, в большом количестве имеющемся в Доме Божьем.

Он поднялся и взглянул в витражное окно непонимания, где шел ласковый дождь, словно Господь смеялся над нашими грехами, смеялся сквозь слезы, но ласково, со всей вселенской любовью, потому как по-другому просто не может и как будет смеяться всегда. И всегда в Доме Божьем будет идти ласковый дождь. И этим все сказано.

Встреча (5апреля).

‘Адам Холмс в ужасном настроении шел с работы. Шеф опять публично унизил его, заявив, что « у этого парня слишком мятый галстук». Весь коллектив чуть не помер со смеху. Но Адам не проронил ни слова. В этом и было его отличие от заплывших в гавань современной жизни и утонувших там. Адам знал, над чем можно смеяться, а над чем нет, где весело, так что выступают слезы, а где и не очень, когда остается какой-то осадок обиды.

Адама могла успокоить лишь кастрюля горячего абхазского супа харчо со жгучей приправой из перца, приготовленная его прекрасной Хелен. Адам причмокнул от наслаждения, как он обычно делал, когда слышал отличную шутку и ускорил шаги. Шел проливной дождь.

Адам улыбнулся, увидев рассвет над заливом и мост на другую сторону и накинув капюшон, ступил на некогда оживленную дорогу старой части города.

Внезапно совсем рядом раздался оглушительный гудок. Адам обернулся, отбросил трость и...

После упругого толчка его приподняло потоком воздуха, и Адам оказался лежащим на белоснежном лугу. Он приподнялся на локтях и огляделся вокруг. Везде и всюду была бескрайняя белая гладь.

– Я сплю. Господи, пусть будет, что я сплю,– сказал Адам вслух и закрыл глаза. В этот момент кто-то осторожно похлопал его по плечу.

Адама, готовый к самому худшему, медленно поднял взгляд. Но это был всего лишь пожилой высокий мужчина с белой бородкой и белыми бровями.

Адама неожиданно пробило на смех. Он хохотал так, как не хохотал никогда в жизни. Утерев слезы и переведя дух, он проговорил:

– Вы Бог?

– А вот и нет, мой мальчик ( а Холмсу было не больше 36),– наклонился вперед старик.– Я твой ангел-хранитель.

– Но я не звал тебя,– мгновенно перейдя от благоговейного тона к дружескому, воскликнул Адам.

– Ты сказал «Господи», и я пришел,– тихо улыбнулся он.

– О Боже, как это все примитивно.

– Отнюдь,– проговорил ангел-хранитель.– Вечные темы никогда не устаревают. К тому же ты опять сказал «О Боже».

– Самый умный, да?– гневно прищурился Адам, сам того не желая.– Квадратный корень из бесконечности?

– Ответ– я,– выдал ангел-хранитель.

– Но ведь ты не Бог.

– Проникся?– присел рядом с ним собеседник.– Вот об этом я и говорю. Я не Всевышний, но знаю такие вещи, о которых Он даже не догадывается.

– Интересно узнать, что же?

– Это,– поднял руку и указал на сердце Адама ангел.

– Шутишь?– поднял брови Холмс.

– Еще одно ключевое слово. В тебе есть Божья искра, Адам. И не пытайся обмануть самого себя, я изучил твою душу вдоль поперек. У тебя есть талант. Тот огонь, который не залить водой. И если правильно подбрасывать в него дрова, то пламя с каждым разом будет все ярче и ярче. Это талант приносить радость людям. В этом жестоком и порой бессердечном мире. Ты нужен им, Адам.

– Но меня никто не любит. Мои друзья уже давно имеют миллионы, а я прозябаю в этой конторе бухгалтером, где нет ни одного приличного человека.

– Но твоя жена, Адам. Ты приносишь ей счастье уже 10 лет, так и продолжай это делать. А подумай, скольким людям на Земле ты сможешь принести радость, выведя их из рутины жизни своим искрометным юмором и добром! Подумай над моими словами. А теперь...– ангел встал и отряхнул одеяния.– Тебе пора домой. Счастья тебе, Адам Холмс. Да хранит тебя Бог.

 

Адам Холмс пришел в себя и отделался несколькими переломами. Вернувшись к Хелен, он рассказал ей все, и она, как всегда мило улыбаясь, налила ему тарелку горячего жгучего губы супа.

Уже через месяц он уволился из конторы и основал свою компанию «Мир смеха», чьи гастроли уже через несколько недель побили все рекорды по количеству зрителей в зале. Адам шутил и видел, как радуются этому развлечению люди. Холмс был счастлив, как никогда в жизни, что приносит радость людям.

А по вечерам Адам смотрел на звезды и видел там улыбающийся, сияющий лучами в ночи, лик ангела-хранителя. Пусть он не был Богом, но в этот момент Адам точно знал, что ангелы-хранители для того и созданы Всевышним, чтобы встречать людей на их пути жизни и вести вперед.

К Богу.

[Alenalove]

- Поздравь её от меня, – хриплый голос нарушил звенящую тишину.

 

Подтянутый мужчина, стоящий спиной ко мне, неторопливо приблизился к окну, вдохнул свежим морской воздух, неторопливо провёл ладонью по волнистым и чуть непослушным волосам. Казалось, он о чём-то напряжённо размышляет, и я не рискнула побеспокоить его.

 

Прошло пять, а, быть может, и пятнадцать минут. За этот короткий промежуток времени между нами так и не произошло существенных изменений, разве что мужчина приблизился ко мне, отойдя, наконец, от жутко заинтересовавшего его маленького столика, украшенного причудливыми фигурками животных. Я терпеливо выжидала на самом краешке кресла. Он решился.

 

- Поздравь, это будет вернее. Всё равно электронному письму вряд ли кто поверит в наше время. Письмо от Рассела Кроу… Какая всё-таки несусветная чушь…

 

Да, это был он. Он стоял и смотрел на меня в упор своими пристальными глазами, в зрачках которых отражался, казалось, целый неизведанный мир, разверзлась бездна, волны которой не под силу усмирить…

 

- А мне будто бы поверит! – с возмущением вскочила я, еле-еле отведя взгляд от волнующих и пленительных глаз. – Чушь какая-то просто! Это… Это… Это просто нереально. Ты ненастоящий.

 

Бесцеремонно подскочив к Расселу, я ткнула пальцем ему в грудь. Наваждение не исчезло. Более того, он продолжал стоять всё в той же позе, только теперь кривовато усмехаясь.

 

-Убедилась? Так вот, - продолжал он, ровным счётом не обращая никакого внимания на мой приоткрытый рот, - Так вот, поздравишь. Ну, как это полагается, напишешь что ли «преданному поклоннику, то есть поклоннице»…

 

Он окончательно запутался. Я решила прийти на помощь.

 

-Быть может, «неповторимой поклоннице от неукротимого серцееда»? – с надеждой осведомилась я.

 

-Нет, это звучит как-то бесперспективно… А я хочу, чтобы подарком была надежда…

 

-Все Вы коварные, мужчины. – пробурчала я и старательно записав на лист бумаги поинтересовалась: - Что-то ещё?

 

Он растерялся.

 

-А, что? Напиши ещё, пожалуй, что с любовью. Так оно и есть.

 

- Так оно и есть… - эхом повторила я, опять посмотрев в его глаза.

 

Всё стало растворятся… Это просто сон, сон…

[KOrsar]

- Зачем ты пришёл? – спросил Широй у подсевшего рядом Джад-Сина.

- Затем, что в такое тяжёлое для тебя время, ты сидишь на краю Поля, в непосредственной близости от самоубийства.

 

Широй вновь взглянул вниз, в бесконечную пропасть космического пространства, и его пробрала мелкая дрожь.

 

Так называемое Поле – это гигантских размеров механическая платформа, предназначенная для свободной жизни.

 

- Я всё ещё помню Землю, - сказал Широй после недолгого молчания, вновь вернув взгляд в гущу серых облаков перед собой, за которыми отчаянно билось за возможность осветить Поле какая-то яркая звезда, к сожалению, не Солнце. – Такая красивая. Удивительная. Живая. Всё это железо, на котором мы живём сейчас, оно такое холодное…

- Ну, знаешь, в домах гораздо теплее… - Джад-Син пытался улыбнуться, но, встретив взгляд измученного мечтателя Широя, сразу бросил все попытки придать юмора разговору.

- … И всё же, что-то есть в этом месте притягательное. Или было. Раньше с вами со всеми я чувствовал себя, как дома. Но после…

 

Джад-Син обречённо выдохнул. Сейчас этому сироте особенно тяжело. Он уже был разумным взрослым мальчиком, когда лишился своего дома. Своей планеты. Где-то лет двенадцать. И сейчас практически то же самое происходит с ним. Может, Джад-Син и не был землянином, он был очень похож на человека. Внешне выдавали его только глаза. В них всегда был такой бездушный металлический блеск, что пробирал до костей. Но страшней становилось тогда, когда он пытался выдавить из себя человеческую улыбку. С такими глазами любая улыбка выглядит хищной и недоброй. Но и нельзя сказать, что это существо – белое и пушистое. Мораль у него естественно была своя и мысли тоже. И поступал он иногда не по-человечески. Но винить лошадь в том, что она не человек – в высшей степени глупо.

 

Широй не был послушным мальчиком и всячески это доказывал, что на Земле, что на Поле. И с Джад-Сином он познакомился, как и с остальными своими новыми друзьями, не в очень цивилизованной обстановке. Они не были хулиганами или какими-нибудь глупыми вандалами. Они просто не хотели привыкнуть к мысли, что над ними есть власть, что они должны подчиняться. Никакой агрессии. По крайней мере, физической. Но даже это не нравилось Управлению. Они были слишком лёгкой и спокойной мишенью, чтобы на них не продемонстрировать превосходство власти, и потихоньку на улицах оставалось всё меньше беспризорников. До последнего они прощали Широя, мол, мальчик бедный, перенёс тяжелейшую психологическую травму. Но Широй показал им, кого стоило в первую очередь «усмирить»…

 

- …Вы были словно нитками, которые держали меня у земли, рядом с миром. Но сейчас осталась лишь одна ниточка, - голос Широя дрожал и срывался на всхлипы. Это было очень тяжело. Он чётко помнил, как стоял на маленькой металлической пластине, которая вела его к Полю, а буквально в десяти метрах под ним была его родная Земля. И она, словно была подрыта и проваливалась. А какие-то куски земли летели, обгоняя его пластину, и уплывали в небеса. Как это страшно. Всю жизнь смотреть на небо, в рамках небоскрёбов, а потом на тоненькой маленькой пластине подниматься, не зная куда, в пустоту и неизвестность. А потом он, наконец, разглядел в непосредственной близости и в относительно спокойном движении облака. Эти серые неощутимые сгустки влаги всё-таки казались мокрыми. Словно что-то ужасно лёгкое текло между рук.

- Широй, поверь мне, я уж точно не оборвусь. Ни за что, - со своим холодным взглядом Джад-Син подмигнул, и этот жест оказался самым человечным, что он смог пока воспроизвести.

- Знаешь, на Земле нас учили, что Края Света не существует, - Широй взглянул себе под ноги. Там, где-то за двадцать метров плоская металлическая стена терялась в облаках. - Что планеты круглые, а значит можно идти бесконечно. Но здесь меня впервые загнали в угол. В угол на Крае Света.

- Смотри, Широй! Я знаю, вам, людям, такие обороты нравятся. Если посмотреть просто перед собой, в небо, то кажется, что летаешь, и нет никакого Поля под нами, - Джад-Син развёл руки в стороны и, щурясь ветру, улыбнулся.

 

Широй вновь посмотрел на Джад-Сина, но теперь оценивающе. Нет, это был человек, каким бы инопланетянином он не был.

 

- В детстве я боялся летать. Да и сейчас боюсь. Все дети мечтали о полётах с крыльями, а я больше всего боялся высоты. Особенно было страшно стоять на крышах домов. Взглянешь вниз, и сердце буквально разрывалось. И такое чувство, что дом медленно наклоняется, пытаясь меня сбросить на асфальтовую дорогу.

- Бояться смерти глупо. Вообще бояться – глупая штука, - на этот раз взгляд и выражение остального лица Джад-Сина совпали по смыслу, и рядом с Широем сидел уже не сумасшедший людоед, а серьезный и взрослый мужчина, несмотря на то, что всю жизнь он прожил вместе с Широем, и лет ему соответственно столько же.

- Все это понимают, но поделать ничего не могут. Наверняка даже бесстрашные боятся чего-нибудь…

- Например, испугаться.

- Что?

- Ну, они бояться, что испугаются. Наверняка, это так.

- Кто знает… ты боишься испугаться?

- Нет.

- Значит, ты не исключаешь возможности, что можешь испугаться… смотри-ка, ты гений!

- Сам такой…

 

Широй лёг на спину, оставив ноги висеть над бездной, и начал разглядывать небо над собой. Оно было таким мутным, свинцовым. Но оно было похоже на то небо, которое он видел на Земле.

 

- А когда смотришь вертикально вверх и не видишь ничего кроме неба, то кажется, что летишь. Нет, скорее падаешь. Даже живот начинает захватывать, как ощущение, когда качаешься на качелях.

- На чём?

- Забудь. На Земле это кажется таким страшным. Мне. А здесь… совсем не страшно. Я всё чаще думаю, что это всё – мой дурацкий сон. Словно я в коме. Я уже несколько раз ловил себя на мысли, что не верю тому, что всё это есть. Если Земля, огромная планета просто развалилась на моих глазах, то имеет ли право эта огромная металлическая пластина называться реальной? Как? Как она собирает вокруг себя атмосферу?! Как она удерживает на себе миллионы людей? Почему мяч, попавший за край Поля, падает вниз, а не ударяется о пластину сбоку? Я не верю, что мяч может падать в никуда. В космосе нет притяжения. А значит, там что-то есть…

 

Джад-Син уже знал это. Он знал, как именно могли развиваться мысли мальчишки, потому что и сам порой об этом задумывался. Не так часто, как Широй, но тоже очень много раз. И то, что сейчас сказал Широй, Джад-Син предсказал ещё несколько дней назад. Когда случился финальный ход Широя, относительно властей этого летучего города. Он терпеливо прижал крепко набитый рюкзак к бедру и вновь легко ощупал его содержимое.

 

- … и если там что-то есть, я обязательно должен узнать, что это такое. Потому, что эта железка – это не мир. Это – жалкая пародия. Отчаянная попытка найти выход. Это не может быть местом настоящей жизни.

- Однако, многие, как ты уже сказал, миллионы, живут здесь, и никто не жалуется, как ты.

- Они не жалуются, потому что сдались. Они смирились с тем, что стали частью грандиозной пародии. Я не удивлюсь, если со временем люди начнут заменять себе конечности на стальные крутые протезы, превосходящие натуральные. А после и людей заменят. Роботы будут повторять жизнь людей, став частью пародии. Но они и сами будут пародией на людей, раз уж живут в пародии на мир людей. И знаешь, это очень не смешная пародия. Грустная. Мрачная. А первым скачком к осуществлению этой пародии стало истребление тех, кто желает остаться человеком. Много же им сейчас протезов понадобится… - Широй вновь присел и склонил голову к пропасти. – Хочу домой.

- Но ты же говорил, что твой дом – это суровое место. Мафия, коррупция, войны, вымогательство, жадность…

- Ага, видать, я – очень плохой и жестокий человек, раз уж хочу обратно. Но, если так подумать, что здесь хорошего?

- Где?

- В Поле?

- Ну, здесь спокойно…

- В том то и дело! Спокойствие. Вы здесь отказались от всего в пользу пресловутого спокойствия. Люди здесь уже отучились испытывать эмоции. Эра роботов уже бабахнула в самое сердце человечества! Люди уже морально стали роботами. Согласен, есть плюс – это полное отсутствие минусов. Но кроме этого и плюсов-то больше нет. Земля – другое дело. Всё, что ты сказал – это зло земного человечества. Но, если люди говорят о зле, значит есть и добро, с которым можно сравнивать. Всё создалось во вселенной противоположно. У всего есть своё отражение. Добродетель. Благотворительность. Сочувствие. Помощь. И ради этих вещей и вправду стоит жить. Эмоция! Вот что отделяет человека от робота. И покажи мне того, кто скажет, что прогресс сделает роботов эмоциональными – я рассмеюсь ему в лицо!

 

Джад-Син слабо хихикнул. В душе сейчас он покраснел…

- Однако, противоположность на то и противоположность, чтобы нейтрализовать эффект данной вещи. Свести к нулю. И всё равно остаётся ноль.

- Да. Однако, это настоящий ноль. Ноль, который из чего-то получился. А этот мир – это ничто. Нет минусов – нет и плюсов, относительно которых можно было бы выяснить, что есть минус. В детстве, ещё дома, я смотрел какой-то конкурс «Мисс Мира». И там многие желали, чтобы всё зло в мире исчезло. Мой дедушка любил посмеяться. Он называл их глупыми пустышками. А я не понимал. Это же такое светлое желание, потому что зло… оно… не помогает. Зла не должно быть в мире. А сейчас, кажется, понял.

- Но зла и вправду не должно быть.

- Если в мире исчезнет зло, останется одно добро. Но разве всё не познаётся в сравнении? И тогда половина всего добра также станет злом. Просто потому, что это – самое плохое из всего хорошего. Старушки бы уже не благодарили пионеров за то, что они переводят их через дорогу. Противоположности… - Широй замолчал.

- О чём задумался?

- Я пытаюсь вспомнить, зачем я начал про «Мисс Мира»…

 

Наступило долгое молчание. Они вместе смотрели в небо, которое словно ватная оболочка, окружало Поле. Облака… Тогда они казались такими пушистыми. Это было необъяснимое чувство. Никаким научным термином не описать. Словно он держал в руках облака. Он их вдыхал и кашлял. И видел, как два маленьких смерча завивались у его ноздрей. А когда он увидел Поле, облаков становилось меньше. И они вились за ним, словно не хотели отпускать. Он хотел спрыгнуть с платформы, чтобы окунуться в облачное море, но испугался. Он испугался порвать небеса…

 

- Ты не будешь удерживать меня?

- Нет. Ты уже взрослый.

- Тогда прощай. И знай, я счастлив, что знаю тебя.

 

И тут Широй встал. Он вгляделся в облака под Полем. Да даже сомнений нет, они его удержат. Не порвутся.

- Подожди! – вдруг сказал Джад-Син. Отстёгивая замок на рюкзаке – я обещал, и я сдержу обещание.

- Что ты собираешься сделать? – опасливо спросил Широй.

Джад-Син достал из рюкзака конец верёвки.

- Я тебя подстрахую. А вдруг ты в космос улетишь и задохнёшься, замерзнешь и разорвёшься? Я надеюсь, ты не совсем ещё свихнулся, чтобы поверить, что сможешь нормально приземлиться на свои две, сколько бы не пролетел.

- Облака мягкие, Джад-Син.

- И всё же.

 

Широй оглядел конец верёвки – толщиной она была с мизинец.

 

- А она не порвётся?

- А ты уже боишься?

- Ладно, Джад-Син, спасибо большое тебе за заботу.

- Молись, чтобы то, что ты искал, было не ближе ста метров от нас…

 

И в следующую минуту Широй уже несся к небу, которое всю его жизнь плыло под ногами. А ноги его были обвязаны этой странной эластичной верёвкой. С диким, всю жизнь рвущимся из груди, криком он всё дальше и дальше улетал от Поля. И он не понимал, где начинаются облака. Может, он уже среди них. Это было гораздо более резкое ощущение, чем испытанное им в двенадцать лет. Но он чувствовал, что не только воздух льётся между оттопыренных пальцев. Что-то более плотное, чем просто воздух, но менее плотное самой лёгкой в мире жидкости. И даже уже не чувствовалось, как его волосы с ужасной силой тянут голову назад. А глаза, казалось, были широко открыты и не боялись ветра. Может, он не падает. А парит? И облака вроде и не двигались мимо него. Просто зависли, как декорации в белой комнате. Казалось, он вернул своей душе эмоции, потому что он чувствовал непонятный заряд, мотивацию, желание. Он хотел поделиться восторгом со всеми. Он парил как птица, а крыльями его были облака. А где-то, уже далеко, наверху, стоял у самого края Джад-Син и, поглядывая на закрепленный трос, тихо произнёс: ”Не оборвусь. Уж поверь…”

[KOrsar]

Чарли был очень интересным человеком. Когда мальчик Дэн впервые увидел его в летнем лагере, то автоматически причислил к подавляющей части молодёжи, которые любят ездить зайцем в автобусах, слушают тяжёлую музыку и совсем не видят разницы между любовью и одночасовой связью. Стереотипы делают своё дело. Чарли любил ходить в одной майке и джинсах, имел коротко стриженые волосы и его сотовый телефон звонил не реже чем каждые полчаса. «Любой бы сделал такой вывод на его месте, » - утешал себя Дэн. На самом же деле Чарли и вправду любил слушать тяжёлую музыку. Однако, он ещё и очень любил читать, и кажется, вне лагеря у него была единственная любовь. По крайней мере, по телефону ему всегда звонили люди, имеющие мужские имена и одна девушка. Конечно, нельзя утверждать, что это было не много девушек с одним и тем же именем, но Дэн считал это не логичным.

 

Чарли был одним из вожатых группы Дэна, и мелкотня его просто обожала. Он был ходячим образцом «крутого папаши», который точно понимал, что такое двенадцатилетний ребёнок, и что действительно, с точки зрения самого ребёнка, безопасно для него. Т.е. вешаться было запрещено, а остальное всё на рассмотрение или при ловле с поличным.

 

Летний лагерь имени какого-то там деятеля под названием «Чистое поле» являлся воплощением детских представлений Дэна о деревне. В стенах не было ни грамма металла и бетона – сплошное душистое дерево. Дороги между домами являлись простыми протоптанными тропами, которую во время дождя размывало не по-детски. Но всё остальное устраивало Дэна. Разделённые корпуса, столовая, дружная атмосфера. Всё по лагерному. Дэн уже третий год ездит в этот лагерь, и нравиться он стал ему только в конце его последнего визита. Тогда, когда Чарли заменил Криса, самого дурацкого в мире вожатого. Этот Крис был образцом няньки, которая считает, что уже разумно мыслящее дитя может отрубить себе голову хлеборезкой и подавиться МП3 плеером. Ирония судьбы, мать его, думал, наверное, Крис, когда его увозили на носилках после того, как его изувечил цирковой медведь, сбежавший из балагана в близлежащем городке. Кажется, он до сих пор из больницы не вышел.

 

Но даже не столько из-за подросткового понимания все любили Чарли. Чарли был самым настоящим мастером страшилок. Дэн провёл с ним максимум дня три, но того, что он наслушался от Чарли, хватило ему на весь оставшийся год. Он сам не мог заснуть, да ещё и других ими запугивал. Если Чарли так научился придумывать и рассказывать от того, что прочитал много книг, то Дэн обязательно прочтёт все книги на свете. Последние три дня чуть ли не весь лагерь собирался у костра рядом с Чарли. Он сидел, кто-то играл на гитаре, все жарили хлеб и сосиски. А потом, когда вечер начинал затягиваться, то кто-нибудь один начинал просить Чарли рассказать какую-нибудь страшилку. И пока единичная просьба не перерастала в общее поскуливание так, что эхо разносилось по лагерю, он скромно отнекивался. И начинал он всегда эффектно. Он склонял голову к костру и, немного помолчав, хриплым осевшим голосом начинал рассказывать что-нибудь о чёрной ночи, предвещающей страшную историю. И обязательно добавлял эффектное «Такая, как сегодня». А после уже никто не хотел спать. Что до рассказа, что после. И никогда он не запинался. Как будто он выучивал их специально заранее. Однако страшилка строилась перед слушателями. Очень часто, не выдерживая напряжённого молчания, кто-нибудь спрашивал, а, не так ли случилось дальше? А он отвечал, что пусть будет и так. И уже дальше история принимала во внимание внезапную заметку.

 

И вот, наконец, лето, лагерь и знакомые вожатые. Дэн ещё не знал, к какому вожатому он попадёт в группу, но при любом раскладе всё равно можно было самолично прийти к костру и послушать его истории, а он точно их будет рассказывать, так как обещал.

 

Чарли остался таким же, каким и был прошлым летом. Всё та же майка и рваные джинсы. Ещё у него добавился пирсинг на брови, и казалось, глаза были другого цвета. Более яркие и жёлтые. Наверное, линзы, подумал Дэн. Как только Чарли увидел Дэна, он сразу же подошёл к нему и потрепал его волосы, словно любящий брат.

 

- Привет, Дэнни! Совсем не изменился. Девчёнка ещё не появилась? – с такой широкой улыбкой, казалось, глаза смотрят несколько хищно. Обычно, даже по одним глазам, не видя остального лица, можно сказать, улыбается ли человек в данный момент, или нет? А его глаза вообще не выражали эмоций. Даже страшно стало. И с чего бы это он запомнил Дэна? Всего три дня виделись и почти не разговаривали. Видать слишком страстно он слушал Чарли, чтобы тот этого не заметил.

- Привет, Чарли. Надеюсь, ты заставишь нас дрожать своими страшилками в этом году.

- Ещё как! Я поездил немного по миру и послушал парочку городских легенд. Они меня так сильно вдохновили, что я думаю, на всё лето насочиню вам сказок. Вот увидишь. И услышишь. И может, даже почувствуешь. Так что с девушкой-то? Ай, ладно не отвечай, по глазам вижу… - и убежал. Чарли был чем-то вроде идола у Дэна. И он с ним поговорил и потрепал по голове. Интересно, где, это бывал Чарли, и какие именно слухи слышал? Вот бы с ним поездить…

 

Прошла неделя с начала лагерных каникул и, кажется, теперь ночами к костру стали приходить совершенно незнакомые дети. Не с лагеря. Вроде, они жили в ближайшем городе. Страшилки Чарли стали именем нарицательным. И посиделки у костра стали самыми ожидаемыми мероприятиями лагеря. И каким бы образом коллектив не пытался развлечь народ, Чарли был человеком №1 в лагере. Его страшилки обсуждались по всему лагерю, как в высших кругах обсуждаются голливудское кино. Кто-то даже хотел выгнать Чарли, потому что считал, что его страшилки очень сильно калечат психику подрастающей молодёжи. Но кроме восторга в столовой днём и получасового дрожания ночью под одеялом, особо продолжительных эффектов его творчества не замечалось. И поэтому все дети стали горой за Чарли. И царство страха продолжилось.

 

А кроме ночных страшилок, Чарли ещё очень любил рассуждать на долго мыслительные темы. Вот один раз мальчик с соседней группы хотел поблагодарить Чарли и говорил, что его рассказы вызывают у него и страх и восторг одновременно. Чарли был очень странным. Он ответил, что такого быть не может. Он сказал, что эмоции – это энергия, не чувства. Это определённый заряд, расходуемый на чувства. Как магическая энергия в разных компьютерных играх. И если происходит деление на несколько чувств, то значит, что ни одно в полной мере не выражено. Что, можно почувствовать сначала страх, а через мгновение только восторг. Странный он. Вряд ли тот мальчик его понял, но он продолжал улыбаться, как умалишенный.

 

День клонился к вечеру. Сегодня Чарли обещал рассказать страшилку, которая имеет под собой реальную основу. Что он сам был свидетелем подобного.

- Может она не покажется вам сильно страшной, но я и не хочу, чтобы вы вернулись домой к родителям седыми. Я её называю «Секрет старика»…

 

… Провинциальные городки почти все отличаются мёртвым спокойствием. Все друг друга знают, все друг друга ненавидят и любят. И нет в таких городах всяких инкогнито, надолго задерживающихся. Люблю называть такие города лицемерными. Как в отношениях между сельчанами, так и в отношении к другим городам. Всегда пишут о спокойствии, радушии и сладкой жизнь в дали от процветающих ядовитых мегаполисов. Однако спокойствие будет, пока не будешь возникать. Радушие всё заключается в натянутых улыбках каждое утро на дворах и гнетущим «Доброе утро. Как поживаете?». Кажется, будто их мир остановился и растягивает время. Будто бы ему это нравится.

 

Но ему нисколько не понравилось появление одного бродяги, который насквозь вонял какой-то тухлятиной. Но он дико забавлял детей. Родители, конечно, всячески запрещали им подходить к спящему то там, то тут на лавках, бомжу, но нельзя запрещать ребёнку, если не знаешь о нарушении. Дети часто собирались вокруг него и тыкали палками. А ему, казалось, это даже нравилось. Он ворочался и просил почесать в разных местах. Возможно это он бормотал во сне, а возможно искренне просил. Однако рядом с ним находиться больше десяти минут было сложно – болела голова, слабость и всё такое. Наверняка, эта тухлятина, которой он вонял была опасна и токсична, по крайней мере все домохозяйки кудахтали об этом. Часто пытались отогнать его метлой подальше от дома, звонили шерифу, но ни один из его людей не мог подойти к нему, чтобы арестовать – слишком уж вонял он. И шериф всегда отмазывался, мол он вреда не причиняет, поэтому и не забираем.

 

О нём уже везде шептались. Казалось, что все домашние придумывали план, как прогнать его. Но кроме как застрелить из ружья, дельных мыслей пока не было. Он всё время копался в мусоре. И один совсем уж непоседливый мальчик каждый день любил за ним последить. Всё время друзей звал с ним. Однако не всегда с ним кто-то был. И всё время, наблюдая за ним этот мальчик даже пытался вести заметки о нём. Однако слишком уж он был мал и нетерпелив, чтобы париться с тетрадкой и идею отбросил. Как-то он обратил внимание, что этот старик всё время держит свою правую руку за пазухой под рваным плащом. И вспоминая его прошлые слежки за ним, он сделал вывод, что старик вообще никогда не показывал свою правую руку. А может, она приросла к боку? Наверняка, такое бывает, если очень долго, годами, держишь руку на боку, и она просто прирастает. Или она сшита с боком. Или ещё чего, однако, теперь эта рука не покидала мыслей мальчика. Он подошёл к старику и спросил:

- А что у вас в руке, дядя Старик?

 

Старик сразу оторвался от копания, и с ухмылкой начал разглядывать мальчика. А мальчик впервые смог нормально разглядеть старика. Такой весь заросший, седой. Волосы даже больше не на седые походили, а на такие, как у умерших. И ухмылка у него была недобрая, глаза жадно блестели и поедали мальчика. Он настоль зарос, что волосы в его носу плавно перетекали в усы и бороду.

- Это секрет, маленький мальчик. Это очень страшный секрет, и не дай бог, кто-нибудь о нём узнает. Будет больно. Очень больно.

 

Сочтя за угрозу, мальчик быстро извинился, думая, что сильно оскорбил старика.

 

- Не бойся. Ты ещё не знаешь о моём секрете. А узнаешь только когда дотронешься. Но ты не дотронешься, ведь - ты умный мальчик. А теперь иди домой. Твоя мама убьет меня, если увидит тебя рядом со мной. И моя смерть будет на твоей совести.

 

И мальчик поспешно убежал. Но не домой, а лишь за дом и продолжил наблюдать за стариком. Старик немного покопался в мусоре, и заметив, как кровавый закат оповещает о скором наступлении ночи, удалился куда-то в ближайший парк. И любопытный мальчик побежал за ним. Но так, чтобы он не заметил.

 

Старик недалеко углубился в парке. У него там была лачуга. Видимо за неделю пребывания он там соорудил дом. Жителям это не понравится. Примитивная палатка – всё что надо бродяге. Там даже костра не было, и поэтому тьма здесь была ещё более густая, чем под открытым небом. Деревья словно нависли над этим местом, прикрывая от дождя и ветра. И тишина. Никакой живности в округе не было слышно. Но мальчик пытался уследить за стариком. Вот он еле смог различить, как старик завалился в палатку с кряхтением и, кажется, заснул. Но не храпел, а это удивительно. Тишина панически давила на уши ребёнка, он уже не понимал, чего именно он ждёт, прячась за ближайшим деревом. Ведь, он не сможет сам достать из-за пазухи руку, а этот секрет явно не светится. Воздух стал каким-то натяжённым. Словно кто-то держит неощутимую сетку, через которую приходилось втягивать воздух. Волосы на голове мальчика медленно вставали дыбом, словно кто-то потёр воздушный шарик о кофту и держал его над мальчиком, а в ушах начало нарастать какое-то гудение.

 

Мальчик больше уже не хотел следить за стариком и развернулся, чтобы уйти, благо было недалеко и между стволами виднелись тёмно-синие краски. Но он слишком поздно заметил сильную вонь в воздухе, чтобы не напороться на старика, который стоял сзади. Мальчик был ошарашен ловкостью, и он обязательно бы об этом подумал, если бы сейчас старательно не мочил бы свои маленькие любопытные штанишки.

- Ты пришёл за секретом? – затрещал старик по нарастающей.

 

Но мальчик уже никуда не приходил, он хотел только домой и жутко извинялся, что потревожил старика.

 

- Ты – первый кто передо мной извинился. Я не забуду твою наивность, которую ты недавно проявил. Я покажу тебе мой секрет. Усаживайся, если только не передумал, - в темноте послышались шаги, и в ночи вспыхнул керосиновый фонарь. Рядом с тёмно-зелёной палаткой валялось бревно на подобии скамейки, и на ней сейчас сидел старик. В темноте его глаз искрились белые звёздочки. Сейчас его лицо не было порезано перекошенной ухмылкой. Он был как никогда серьёзен. Настолько, что мальчик перестал всхлипывать. Он по прежнему был до смерти напуган. Настолько, что боялся разозлить старика и покорно сел.

 

Старик медленно начал вынимать руку из-за пазухи. Там было что-то большее, чем рука. Из многочисленных складок что-то ослепительно блеснуло, и перед мальчиком завис в руке старика небольшой металлический кубик. Размером с голову маленького мальчика. Он был идеально гладок со всех сторон и еле заметно вибрировал. Это от него исходило то странное гудение. Но всё равно мальчик испугался. Не самого кубика. Небольшая ручка, прикреплённая к одной грани этого куба, держалась в руке старика. Но это уже не было похоже на человеческую руку. Не было уже ни ногтей, ни самих пальцев, всё слилось в одну страшную и противную массу. Ручка, казалось, обросла кожным покровом. И кожа такая тёмная, покрытая волдырями. От неё пахло жареным мясом.

- Что это? – в отвращении мальчик начал отсаживаться от этого зрелища.

- Это – мой маленький секрет…

- Что это такое?!

- А ты дотронься и узнаешь.

 

Старик резко ткнул этим кубом в грудь мальчика, а когда мальчик схватился руками, то почувствовал на себе десятки тысяч вольт, бегущих от рук до ног, от ног до головы. Его зубы начали искрить, а сам он бешено задёргался. Через секунды три, его голова задымилась, а после уже ничего. Не было ничего. Мальчик так и не узнал, что в их городке появился свой собственный каннибал, считающий, что жареное мясо гораздо питательней сырого. Никто так и не узнал. А старик знал, и это его сильно веселило…