Фильм достался мне в Кинорулетке.
Я следую за неожиданно, подчеркнуто прямолинейным повествованием. История рассказывается дотошно и тщательно, все представляется так ясно и понятно, попутно задаются и снимаются возможные вопросы, освещаются потайные закоулки, только что лица, имена и интерьеры слегка непривычны. Японцы и так склонны доводить идею до логического конца, очищать и рафинировать, а из-за недовосприятия контекста чужой культуры, все эти ракурсы и развороты кажутся еще более рафинированными, очищенными от помех реальности.
Очень быстро, плотно и по делу проходит наш герой (надо же так его обозначить) через стадии обращения к себе — сначала обольщение соблазнами фальшивой жизни, внешними наполнителями, затем обольщение чужой полнотой жизни (погреться немного, глядишь и перепадет чего). Мы-то знаем, что и это, и то не сработает, что затем наконец-то должно последовать погружение в свою жизнь, восхождение к своей душе и одновременное возвращение к общечеловеческому.
С недоумением я ожидаю финального твиста, который должен бы даже меня (знающую ответы и согласную со всеми поворотами сюжета) таки задеть за живое. В отличие от Ватанабе-сан, вопрос про ЖИТЬ постоянно витает на задворках моего сознания в течение нескольких десятилетий, и я привыкла к перманентому кризису, связанному с ним. Он давно уже стерся, лишился остроты, но я-то никогда надолго не теряла надежды (хотела бы я, но надежда сильнее, она буквально умирает последней), а когда с человеком это случается в первый раз, да еще в условиях полного отсутствия надежды – это ведь должно быть по-настоящему мощно, безоговорочно, при условии честности с собой, прямолинейности такой же, с какой ведется повествование о нашем герое.
А когда мы должны были бы погрузиться в самое варево внутренних процессов, случается переход на взгляд со стороны. И я не сразу понимаю, что это и есть тот самый финальный твист, производящий ударное впечатление. Куросава резко и иронично оставляет нас по эту сторону, не касаясь грубо сырой изнанки жизни перед лицом смерти. По контрасту с прямым стилем повествования непрозрачность самого главного сначала разочаровывает, потом… Потом, когда я нахожу себя максимум на уровне пьяных чиновников, уверенных, что с этого момента все, наконец, образуется, она кажется щадящей и деликатной. Я выхожу из фильма с тем же, но более интенсивно звучащим вопросом и с обновленной надеждой, что ЖИТЬ возможно, с которыми по-прежнему не знаю, что делать.