На войне японцы, представьте себе, тоже писали папе и маме…
Клинт Иствуд — дядя, к которому я питаю огромное уважение…
Уфф, теперь, надеюсь, его фанаты не закидают меня тухлыми помидорами за весь нижеследующий текст.
«Малышка на миллион» получилась весьма крепкой драмой, но Иствуду рамки ринга стали тесны, и он решил рассказать нам (и вам) о Второй Мировой. Точнее, о переломном сражении на Тихом океане для японских и американских сил. «Переломное» стоит понимать так — американцы переломали японцев. Через коленку или еще как. Не важно. Суть — те сломались. С хрустом. С замедлением времени. Почему с замедлением? Да потому, что так медитативно неспешно солдаты еще не воевали. 141 минута занудного морализаторства тянется нестерпимо.
Собственно, о чем фильм? О переломе. О том, что со стороны японцев находились не запрограммированные узкоглазые манекены-фанатики, а живые люди. Со своими тараканами в голове. И были среди них герои, трусы, предатели, дураки, несправедливо обвиненные… Словом, японцы — тоже люди, назидательно говорит нам Иствуд, как будто кто-то в этом сомневался. Так и представляется мне плакат с изображением строения тела человека, и Клинт, тыкающий указкой куда-то в область печени, изображенной на плакате. Под плакатом твердой рукой Иствуда большими буквами выведено слово «КИТА… (зачеркнуто) ЯПОНЕЦ». Чтобы, значит, вообще ни у кого сомнений не осталось, что японцы — тоже люди. А на войну можно смотреть не только с позиции победителя, т. е. не, как мы все уже привыкли — через прицел американской винтовки, но и со стороны японских окопов.
Этот жест бунтарства — показать хорошистами японцев, а янки выставить в роли плохишей — явно был рассчитан прежде всего на Американских Киноакадемиков. 4 номинации на Оскар говорят лучше всяких слов. Бывают такие фильмы, которые снимаются не для зрителей, а для тех самых киноакадемиков — мифических существ с железной выдержкой (почему-то сразу представляются пожилые японцы, стройными рядами сидящие с самурайской выправкой перед проектором и немигающими глазами уставившиеся в экран), способных разложить фильм по кирпичикам и найти в нем Великую Мораль, Искусство и Добро. Да, можно найти. Но я, узколобый имбецил, дитя блокбастера, взращенный Поп-Корном и Майклом Бэем, искать это не буду. Не стоит оно того.
Так что же увидит самый обычный зритель (читай — такой же дитя блокбастера)?
Эпическую историю удержания маленького острова маленькими, но гордыми японцами перед превосходящими силами противника. Только забудьте про эпичность. Да и превосходящие силы противника скромно мелькнут в кадре пару раз и стыдливо исчезнут, променяв флот и авиацию на десять человек с пулеметом в кадре. Зато чего в фильме хватает, так это восточного колорита. Выражается он в зашкаливающем количестве раскосых глаз, серьезных лиц и сосредоточенного написания «тех самых» писем. В этом же и основная беда фильма. Самурайство-то показано, японская честь просто прет из каждого кадра, втаптывая зрителя в сидение, но… так же втаптывается и сам фильм как произведение искусства. Одинаковые, словно из одного инкубатора, японцы говорят, умирают, говорят, умирают, снова говорят и опять умирают. Наскучивает это «разнообразие» весьма быстро. На смену драматическому сопереживанию приходят бескультурные зевки. И уже ловишь себя на подленькой мысли: 'Скорей бы их там всех уже, того-этого…'.
Японцы-клоны практически не вызывают сопереживания (исключение — в одной сцене массового самоубийства), лишь чувство недоумения. Настойчивая попытка понять, как тот уже, вроде бы, погибший солдат вновь воскрес, внезапно прерывается сценой, где его убивают повторно. Приходит понимание, что ранее убили не его, а просто кого-то похожего… или все же его, а похожего — именно сейчас? Нет, все-таки не приходит понимание. Страшный фильм. Про войну. А на войне все запутанно.
Фильм рассчитан на две категории людей:
1) Японцы. Тут, надеюсь, без комментариев.
2) Киноакадемики. Повернутые на политкорректности граждане США, углядевшие в фильме показ своих соотечественников с автоматами отнюдь не в ангельском свете. Дабы никто не прикопался к их однобокому восприятию войны, фильм выставили на соискание премии.
Но нельзя и сказать, что фильм лишен каких-то плюсов. Они есть.
Во-первых, это совершенно уникальный японский генерал Курибаяси (вот, я даже имя запомнил!), олицетворение японской стойкости и мудрости. Вообще, актерская игра в фильме нареканий не вызывает. Но Кен Ватанабе разительно отличается от всех остальных. Примерно, как генерал отличается от рядового. Впрочем, у него и была роль генерала.
Во-вторых, это японский колорит. Ежику понятно — нагнать в окопы побольше японцев — и будет тебе соответствующий колорит. Клинт Иствуд целый остров ими заселил. Японская философичность просто раздирает фильм. Но интереснее от этого он не становится. Как бы я не уважал Японию и самого распоследнего японца. Увы.
Приятно смотреть (помимо вышеперечисленных двух категорий людей) может быть только убежденному японофилу. Да и то, ему можно посоветовать множество других фильмов. Где тоже есть японцы, есть американцы, есть смерть, есть ненужные жизни простых солдат, есть героизм. Посмотрите (пересмотрите) «Последнего самурая». Там даже патриотичный Кен Ватанабе есть.