Поэзия

[hakmp50]

Послание другу

Мой друг - лукавый, ловкий вор,

Не воровал ты до сих пор.

Зато сердца твой быстрый взор

Умеет красть.

Перед тобой любой затвор

Готов упасть.

 

И сам я устоять не мог.

Не раз к тебе, не чуя ног,

Шагал я по камням дорог

И грязь месил,

И ровно двадцать пар сапог

Я износил.

 

Ты создан был природой шалой

Из дорогого матерьяла.

Она тобою увенчала

Наш скудный век

И каждой черточкой сказала:

- Вот человек!

 

Сейчас я в творческом припадке,

Башка варит, и все в порядке.

Строчу стихи, как в лихорадке,

А ты, мой друг,

Прочти их бегло, если краткий

Найдёшь досуг.

 

Одни рифмуют из расчёта,

Другие, чтоб задеть кого-то,

А третьи тщетно ждут почёта

И громкой славы,

Но мне писать пришла охота

Так, для забавы.

 

Я обойдён судьбой суровой.

Кафтан достался мне дешевый,

Убогий дом, доход грошовый,

Я весь в долгу,

Зато игрой ума простого

Блеснуть могу.

 

Поставил ставку я задорно

На четкий, черный шрифт наборный,

Но разум мне твердит упорно:

- Куда спешишь?

Ты этой страстью стихотворной

Всех насмешишь!

 

Поэты, - где такие ныне? -

Собаку съевшие в латыни,

Мечтали, полные гордыни,

Жить сотни лет,

Но их давно уже в помине, -

Простыл и след.

 

Итак, пора мечту оставить

Себя поэзией прославить.

Косу и серп я буду править,

Налажу плуг

И буду петь, чтоб позабавить

Поля вокруг.

 

Я проживу безвестной тенью,

Не слыша, как бегут мгновенья.

Когда ж порвутся жизни звенья,

Покину свет,

Как и другие поколенья,

Которых нет.

 

Но говорить о смерти рано.

Полны мы жизнью неустанной.

Давай поднимем парус рваный,

Возьмем штурвал,

Чтоб ветер счастья пеной пьяной

Нас обдавал.

 

Мой друг, живём мы в царстве феи,

Где смех - оружье чародея.

Коль, этой палочкой владея,

Отдашь приказ,

Часы бегут минут быстрее,

Пускаясь в пляс.

 

Не трать же время жизни краткой.

Примерно с пятого десятка

Мы вниз с горы походкой шаткой

Трусить должны,

Одышкой, кашлем, лихорадкой

Изнурены.

 

Когда достигли мы заката,

Бродить мечтать нам скучновато.

Вино слабее, чем когда-то,

Бьёт через край.

И то, чем жизнь была богата, -

Любовь, - прощай!

 

Но жизнь безоблачна вначале.

Мечта лучами красит дали.

Летим, не слушая морали,

Мы на простор,

Как мальчики, что побежали

На школьный двор.

 

Мы на ходу срываем розы.

И даже первые занозы

Нам не страшны.

Мгновенно солнце сушит слезы

Во дни весны.

 

Одни идут дорогой гладкой

И, не трудясь в поту над грядкой,

Едят обильно, жирно, сладко

И свысока

Глядят на дом с оградой шаткой -

Дом бедняка.

 

Другие борются за счастье,

Полны надежды, воли, страсти,

Стремясь достичь богатства, власти

Любой ценой,

Чтобы потом, забыв ненастье,

Вкушать покой.

 

А третьи, путь покинув торный

(Как, скажем, ваш слуга покорный),

Сбиваются с тропинки горной

Туда-сюда.

Таким на склоне лет бесспорно

Грозит нужда.

 

Но лучше труд до изнуренья,

Чем с жалкой жизнью примиренье.

Пусть смотрит с неба бледной тенью

Фортуны серп,

Не помешает вдохновенью

Её ущерб.

 

Но здесь перо я оставляю

И провиденье умоляю,

Пред ним колени преклоняя:

Пускай со мной

Кочует вместе в край из края

Созвучий рой.

 

Дай сочный ростбиф местным лордам,

Чтоб жир по их струился мордам,

Дай галуны гвардейцам гордым

И боевым.

А виски - на ногах нетвердым

Мастеровым.

 

Дай Демпстеру желанный титул,

Подвязку дай премьеру Питту.

Стремится к прибыли, к кредиту

Негоциант.

А мне лишь разум сохрани ты

Да и талант.

 

Мне для покоя нужно мало:

Чтобы здоровье не хромало.

Дай мне обед какой попало,

Простой на вкус,

Но чтоб молитву прочитала

Одна из муз.

 

Мне не страшны судьбы угрозы,

Ненастье, стужа и морозы.

Гоню я рифмой вздохи, слёзы,

Пою, шучу

И, враг заботы, скуки, прозы,

Стихи строчу.

 

Вы, что по правилам живете

В тиши, в довольстве и в почете,

Пускай безумным вы зовёте

Меня подчас,

Вода стоячая в болоте -

Душа у вас.

 

На ваших лицах деревянных,

Таких безличных, безымянных,

Нет и следа восторгов пьяных.

Ваш голос глух.

Он, как басы в плохих органах,

Томит наш слух.

 

Ступая важно и степенно,

На тех вы смотрите надменно,

Которым море по колено, -

На грешный люд, -

И ввысь взираете блаженно.

Там - ваш приют!

 

А я куда пойду - не знаю,

К воротам ада или рая.

Но, эту песню обрывая,

Скажу я, брат,

Что буду я любому краю

С тобою рад!

__________________

 

P.S. от себя. Хочу сказать спасибо одной девушке с форума КП, благодаря которой я познакомился с творчеством этого замечательного поэта.

[Doseima]

С поэзией я не особо дружу, но вот увидела здесь такую темку и захотелось выложить замечательные стихи Дениса Давыдова:

 

РОМАНС

 

Не пробуждай, не пробуждай

Моих безумств и исступлений,

И мимолетных сновидений

Не возвращай, не возвращай!

 

Не повторяй мне имя той,

Которой память - мука жизни,

Как на чужбине песнь отчизны

Изгнаннику земли родной.

 

Не воскрешай, не воскрешай

Меня забывшие напасти,

Дай отдохнуть тревогам страсти

И ран живых не раздражай.

 

Иль нет! Сорви покров долой!..

Мне легче горя своеволье,

Чем ложное холоднокровье,

Чем мой обманчивый покой.

 

1834

[a-vega]

«Цветы росли в оранжерее.

Их охраняли потолки.

Их корни сытные жирели,

И были лепестки тонки.

Им подсыпали горький калий

И множество других солей,

Чтоб глаз анютин жёлто – карий

Смотрел круглей и веселей.

Цветы росли в оранжерее.

Им дали света и земли

Не потому, что их жалели

Или надолго берегли.

Их дарят празднично на память,

Но мне – мне страшно их судьбы,

Ведь никогда им так не пахнуть,

Как это делают сады.

Им на губах не оставаться,

Им не раскачивать шмеля,

Им никогда не догадаться,

Что значит мокрая земля.»

 

(Ахмадулина Б.)

 

Очень зацепили не так давно

[Rudolph Valentino]

ЛИСТОК

 

Дубовый листок оторвался от ветки родимой

И в степь укатился, жестокою бурей гонимый;

Засох и увял он от холода, зноя и горя

И вот наконец докатился до Черного моря.

 

У Черного моря чинара стоит молодая,

С ней шепчется ветер, зеленые ветви лаская,

 

На ветвях зеленых качаются райские птицы;

Поют они песни про славу морской царь-девицы.

 

И странник прижался у корня чинары высокой;

Приюта на время он молит с тоскою глубокой,

И так говорит он: «Я бедный листочек дубовый,

До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.

 

Один и без цели по свету ношуся давно я,

Засох я без тени, увял я без сна и покоя.

Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных,

Немало я знаю рассказов мудреных и чудных».

 

«На что мне тебя? — отвечает младая чинара. —

Ты пылен и желт — и сынам моим свежим не пара.

Ты много видал — да к чему мне твои небылицы?

Мой слух утомили давно уж и райские птицы.

 

Иди себе дальше, о странник! Тебя я не знаю!

Я солнцем любима, цвету для него и блистаю.

По небу я ветви раскинула здесь на просторе,

И корни мои умывает холодное море».

[Rudolph Valentino]

ДВА ВЕЛИКАНА

 

В шапке золота литого

Старый русский великан

Поджидал к себе другого

Из далеких чуждых стран.

 

За горами, за долами

Уж гремел об нем рассказ;

И померяться главами

Захотелось им хоть раз.

 

И пришел с грозой военной

Трехнедельный удалец, —

И рукою дерзновенной

Хвать за вражеский венец.

 

Но улыбкой роковою

Русский витязь отвечал:

Посмотрел — тряхнул главою....

Ахнул дерзкий — и упал!

 

Но упал он в дальнем море

На неведомый гранит,

Там, где буря на просторе

Над пучиною шумит.

[Rudolph Valentino]

***

 

Никогда я не был на Босфоре,

Ты меня не спрашивай о нем.

Я в твоих глазах увидел море,

Полыхающее голубым огнем.

 

Не ходил в Багдад я с караваном,

Не возил я шелк туда и хну.

Наклонись своим красивым станом,

На коленях дай мне отдохнуть.

 

Или снова, сколько ни проси я,

Для тебя навеки дела нет,

Что в далеком имени — Россия —

Я известный, признанный поэт.

 

У меня в душе звенит тальянка,

При луне собачий слышу лай.

Разве ты не хочешь, персиянка,

Увидать далекий, синий край?

 

Я сюда приехал не от скуки —

Ты меня, незримая, звала.

И меня твои лебяжьи руки

Обвивали, словно два крыла.

 

Я давно ищу в судьбе покоя,

И хоть прошлой жизни не кляну,

Расскажи мне что-нибудь такое

Про твою веселую страну.

 

Заглуши в душе тоску тальянки,

Напои дыханьем свежих чар,

Чтобы я о дальней северянке

Не вздыхал, не думал, не скучал.

 

И хотя я не был на Босфоре —

Я тебе придумаю о нем.

Все равно — глаза твои, как море,

Голубым колышутся огнем.

[Rudolph Valentino]

***

 

Гой ты, Русь, моя родная,

Хаты — в ризах образа...

Не видать конца и края —

Только синь сосет глаза.

 

Как захожий богомолец,

Я смотрю твои поля.

А у низеньких околиц

Звонно чахнут тополя.

 

Пахнет яблоком и медом

По церквам твой кроткий Спас.

И гудит за корогодом

На лугах веселый пляс.

 

Побегу по мятой стежке

На приволь зеленых лех,

Мне навстречу, как сережки,

Прозвенит девичий смех.

 

Если крикнет рать святая:

«Кинь ты Русь, живи в раю!»

Я скажу: «Не надо рая,

Дайте родину мою».

[Rudolph Valentino]

***

 

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

 

В томленьях грусти безнадежной

В тревогах шумной суеты,

Звучал мне долго голос нежный

И снились милые черты.

 

Шли годы. Бурь порыв мятежный

Рассеял прежние мечты,

И я забыл твой голос нежный,

Твои небесные черты.

 

В глуши, во мраке заточенья

Тянулись тихо дни мои

Без божества, без вдохновенья,

Без слез, без жизни, без любви.

 

Душе настало пробужденье:

И вот опять явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

 

И сердце бьется в упоенье,

И для него воскресли вновь

И божество, и вдохновенье,

И жизнь, и слезы, и любовь.

[Rudolph Valentino]

***

 

Была пора: наш праздник молодой

Сиял, шумел и розами венчался,

И с песнями бокалов звон мешался,

И тесною сидели мы толпой.

Тогда, душой беспечные невежды,

Мы жили все и легче и смелей,

Мы пили все за здравие надежды

И юности и всех ее затей.

 

Теперь не то: разгульный праздник наш

С приходом лет, как мы, перебесился,

Он присмирел, утих, остепенился,

Стал глуше звон его заздравных чаш;

Меж нами речь не так игриво льется.

Просторнее, грустнее мы сидим,

И реже смех средь песен раздается,

И чаще мы вздыхаем и молчим.

 

Всему пора: уж двадцать пятый раз

Мы празднуем лицея день заветный.

Прошли года чредою незаметной,

И как они переменили нас!

Недаром - нет! - промчалась четверть века!

Не сетуйте: таков судьбы закон;

Вращается весь мир вкруг человека,-

Ужель один недвижим будет он?

 

Припомните, о други, с той поры,

Когда наш круг судьбы соединили,

Чему, чему свидетели мы были!

Игралища таинственной игры,

Металися смущенные народы;

И высились и падали цари;

И кровь людей то Славы, то Свободы,

То Гордости багрила алтари.

 

Вы помните: когда возник лицей,

Как царь для нас открыл чертог царицын.

И мы пришли. И встретил нас Куницын

Приветствием меж царственных гостей,-

Тогда гроза двенадцатого года

Еще спала. Еще Наполеон

Не испытал великого народа -

Еще грозил и колебался он.

 

Вы помните: текла за ратью рать,

Со старшими мы братьями прощались

И в сень наук с досадой возвращались,

Завидуя тому, кто умирать

Шел мимо нас... и племена сразились,

Русь обняла кичливого врага,

И заревом московским озарились

Его полкам готовые снега.

 

Вы помните, как наш Агамемнон

Из пленного Парижа к нам примчался.

Какой восторг тогда пред ним раздался!

Как был велик, как был прекрасен он,

Народов друг, спаситель их свободы!

Вы помните - как оживились вдруг

Сии сады, сии живые воды,

Где проводил он славный свой досуг.

 

И нет его - и Русь оставил он,

Взнесенну им над миром изумленным,

И на скале изгнанником забвенным,

Всему чужой, угас Наполеон.

И новый царь, суровый и могучий,

На рубеже Европы бодро стал,

И над землей сошлися новы тучи,

И ураган их . . . . . . . . . .

[hakmp50]

Почему хочется привести это стихотворение? Сам не знаю ..

 

Had I the heavens' embroidered cloths,

Unwrought with golden and silver light,

The blue and the dim and the dark cloths

Of night and light and the half-light,

I would spread the cloths under your feet:

But I'm being poor,

Have only my dreams,

I have spread my dreamsunder under feet,

Tread softly...

Because you tread on my dreams.

[jest0r]

Мы раздевались долго.

Когда упал последний лист,

Я стал зимой.

Но ты не испугалась,

Ты заискрилась мехом,

Ко мне прижалась

И отдалась со смехом.

 

Пчел золотистый рой

Нас медом напил.

И ангел-шестикрыл,

Что над постелью нашей

Музыку листал, зевая,

Наблюдая

Бесконечность счастья,

И выковыривал Моцарта из пасти,

Вдруг улетел,

Брюзжа на надоевшие ему

Забавы рая...

 

Шевчук.

[CAULFIELD]

Кстати, друг, я уже где-то там выкладывал Юлианыча. Можешь поискать. =)

[jest0r]

Именно этот стих ? ) эх, низадача :P

[hakmp50]

Кстати, друг, я уже где-то там выкладывал Юлианыча. Можешь поискать. =)

 

И я не видел. Но сейчас говорю Спасибо именно jest0r, а не Вам CAULFIELD.

 

Хорошему стихотворению никогда не вред повторится, и не раз.

[CAULFIELD]

Не-не, стихотворение не то было. Я вообще о представительстве Шевчука говорил. А jest0r’у +1, определенно.

[with_my_back_broken]

Александр Блок

 

ПЕРЕД СУДОМ

 

Что же ты потупилась в смущеньи?

Погляди, как прежде, на меня,

Вот какой ты стала - в униженьи,

В резком, неподкупном свете дня!

 

Я и сам ведь не такой - не прежний,

Недоступный, гордый, чистый, злой.

Я смотрю добрей и безнадежней

На простой и скучный путь земной.

 

Я не только не имею права,

Я тебя не в силах упрекнуть

За мучительный твой, за лукавый,

Многим женщинам сужденный путь...

 

Но ведь я немного по-другому,

Чем иные, знаю жизнь твою,

Более, чем судьям, мне знакомо,

Как ты очутилась на краю.

 

Вместе ведь по краю, было время,

Нас водила пагубная страсть,

Мы хотели вместе сбросить бремя

И лететь, чтобы потом упасть.

 

Ты всегда мечтала, что, сгорая,

Догорим мы вместе - ты и я,

Что дано, в объятьях умирая,

Увидать блаженные края...

 

Что же делать, если обманула

Та мечта, как всякая мечта,

И что жизнь безжалостно стегнула

Грубою веревкою кнута?

 

Не до нас ей, жизни торопливой,

И мечта права, что нам лгала.-

Все-таки, когда-нибудь счастливой

Разве ты со мною не была?

 

Эта прядь - такая золотая

Разве не от старого огня?-

Страстная, безбожная, пустая,

Незабвенная, прости меня!

[hakmp50]

Не-не, стихотворение не то было.

 

Извиняюсь за свою нападку, но по-моему Вы ввели нас с jest0r в Заблуждение. С Вашей стороны, CAULFIELD, было бы любезнее предоставить ссылку на то сообщение, которое Вы имеете в виду, а не предлагать искать его где-то на одной из 9 страницах данной темы. ;-)

[CAULFIELD]

Извиняюсь за свою нападку, но по-моему Вы ввели нас с jest0r в Заблуждение. С Вашей стороны, CAULFIELD, было бы любезнее предоставить ссылку на то сообщение, которое Вы имеете в виду, а не предлагать искать его где-то на одной из 9 страницах данной темы. ;-)

 

Ага, согласен, прошу прощения.

Вот.

[jest0r]

Извиняюсь за свою нападку, но по-моему Вы ввели нас с jest0r в Заблуждение. С Вашей стороны, CAULFIELD, было бы любезнее предоставить ссылку на то сообщение, которое Вы имеете в виду, а не предлагать искать его где-то на одной из 9 страницах данной темы. ;-)

 

Фигасе предъява. Я вообще просто спросил, этот же стих был или нет )) а тут сразу заблуждееение

[jest0r]

Выложу еще парочку. Первое не совсем по душе, а вот второе айс.

 

Твой взгляд

Усталго подъезда,

Где темно,

Оплеваны ступени

И окно разбито.

Лампочка горит

Не разгоняя - собирая тьму,

Гул от шагов,

Чужие номера и двери

И лужи у дверей.

Облезлый кот

На ржавой батарее,

Глаза кота

И больше ничего...

Он выгнул спину,

Распушил загривок,

Бельмо на левом,

В правом страх и ярость.

Он зашипел, как может только старость,

Когда она, отрекшись от всего,

Имеет лишь изодранный покой,

А больше ничего,

Покой,

Лишь надписи на стенах

Об изменах,

И больше ничего,

Твой взгляд...

_______________________________

 

Соскочивший с дороги, упавший на полном ходу,

Все для драки готово, с землею спиною к спине,

Я смотрел на настигшее время и в смертельном бреду

Прошептал твое имя, и мир обратился во мне.

 

Что-то было, не помню, еще, их глаза-голоса

Чьи-то рвали дома, кто-то вешал и бил фонари,

Над москвою горели непроданные небеса,

мы смотрели на них, задыхаясь от этой зари.

 

Так тревожно любить - ворожили на мне не дыша

Тви лица и пальцы, врачи отрезали грехи.

В нашей длинной стране дураки умерают спеша,

Чтобы, снова родившись, писать неземные стихи.

 

Я пронес твое имя, назвал берега всех дорог

Верным словом Любовь, с запятыми -

прощай и прости.

На стальных облаках косит прошлое

ревностный Бог,

Подрезая людей, чтоб они продолжали расти.

[hakmp50]

Фигасе предъява. Я вообще просто спросил, этот же стих был или нет )) а тут сразу заблуждееение

 

Ага, согласен, прошу прощения.

Вот.

 

Ладно проехали. Все всё поняли. No problem.

 

Мне вот это стихотворение нравится. Позитив какой-то от него. Помню, когда был на военных сборах, вспоминал о нём, и также хотелось :

 

В Зелёном Кабаре

 

Шатаясь восемь дней, я изорвал ботинки

О камни и, придя в Шарлеруа, засел

В Зелёном Кабаре, спросив себе тартинки

С горячей ветчиной и с маслом. Я глядел,

 

Какие скучные кругом расселись люди,

И, ноги протянув далеко за столом

Зелёным, ждал, как вдруг утешен был во всём,

Когда, уставив ввысь громаднейшие груди,

 

Служанка-девушка (ну! не её смутит

развязный поцелуй) мне принесла на блюде,

Смеясь, тартинок строй, дразнящих аппетит,

 

Тартинок с ветчиной и с луком ароматным,

И кружку пенную, где в янтаре блестит

Светило осени своим лучом закатным.

 

 

Вообщем, весь этот ритуал я подобным образом и проделал, вернувшись благополучно со сборов.

[hakmp50]

ОБЛАКО В ШТАНАХ

 

Вашу мысль,

мечтающую на размягченном мозгу,

как выжиревший лакей на засаленной кушетке,

буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:

досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.

 

У меня в душе ни одного седого волоса,

и старческой нежности нет в ней!

Мир огромив мощью голоса,

иду — красивый,

двадцатидвухлетний.

 

Нежные!

Вы любовь на скрипки ложите.

Любовь на литавры ложит грубый.

А себя, как я, вывернуть не можете,

чтобы были одни сплошные губы!

 

Приходите учиться —

из гостиной батистовая,

чинная чиновница ангельской лиги.

 

И которая губы спокойно перелистывает,

как кухарка страницы поваренной книги.

 

Хотите —

буду от мяса бешеный

— и, как небо, меняя тона —

хотите —

буду безукоризненно нежный,

не мужчина, а — облако в штанах!

 

Не верю, что есть цветочная Ницца!

Мною опять славословятся

мужчины, залежанные, как больница,

и женщины, истрепанные, как пословица.

 

............................

 

Прям про меня

[Ameliya]

Подражание И.Ф. Анненскому.

 

И с тобой, моей первой причудой,

Я простился. Восток голубел.

Просто молвила : "Я не забуду".

Я не сразу поверил тебе.

 

Возникают, стираются лица,

Мил сегодня, а завтра далек.

Отчего же на этой странице

Я когда-то загнул уголок?

 

И всегда открывается книга

В том же месте. И странно тогда:

Все как будто с прощального мига

Не проши невозвратно года.

 

О, сказавший, что сердце из камня,

Знал наверно: оно из огня...

Никогда не пойму, ты близка мне

Или просто любила меня.

 

20 февраля 1911

[Ameliya]

Словно ангел, возмутивший воду,

Ты взглянул тогда в мое лицо,

Возвратил и силу и свободу,

А на память чуда взял кольцо.

Мой румянец жаркий и недужный

Стерла богомольная печаль.

Памятным мне будет месяц вьюжный,

Северный встревоженный февраль.

 

Февраль. 1916

Царское Село

[Shadowman]

НОЧЛЕГ В ПУТИ

 

Меня в горах застигла тьма,

Январский ветер, колкий снег.

Закрылись наглухо дома,

И я не мог найти ночлег.

 

По счастью, девушка одна

Со мною встретилась в пути,

И предложила мне она

В ее укромный дом войти.

 

Я низко поклонился ей -

Той, что спасла меня в метель,

Учтиво поклонился ей

И попросил постлать постель.

 

Она тончайшим полотном

Застлала скромную кровать

И, угостив меня вином,

Мне пожелала сладко спать.

 

Расстаться с ней мне было жаль,

И, чтобы ей не дать уйти,

Спросил я девушку: - Нельзя ль

Еще подушку принести?

 

Она подушку принесла

Под изголовие мое.

И так мила она была,

Что крепко обнял я ее.

 

В ее щеках зарделась кровь,

Два ярких вспыхнули огня.

- Коль есть у вас ко мне любовь,

Оставьте девушкой меня!

 

Был мягок шелк ее волос

И завивался точно хмель.

Она была душистей роз,

Та, что постлала мне постель.

 

А грудь ее была кругла, -

Казалось ранняя зима

Своим дыханьем намела

Два этих маленьких холма.

 

Я целовал ее в уста -

Ту, что постлала мне постель,

И вся она была чиста,

Как эта горная метель.

 

Она не спорила со мной,

Не открывала милых глаз.

И между мною и стеной

Она уснула в поздний час.

 

Проснувшись в первом свете дня,

В подругу я влюбился вновь.

- Ах, погубили вы меня! -

Сказала мне моя любовь.

 

Целуя веки влажных глаз

И локон, вьющийся, как хмель,

Сказал я: - много, много раз

Ты будешь мне стелить постель!

 

Потом иглу взяла она

И села шить рубашку мне.

Январским утром у окна

Она рубашку шила мне...

 

Мелькают дни, идут года,

Цветы цветут, метет метель,

Но не забуду никогда

Той, что постлала мне постель.