Книги

[телескоп]

Я заинтересовалась нашла в и-нете рассказ, стала читать... И вот я читаю и не узнаю Алексея Николаевича. Блестящий стилист (за что и ценю) вдруг пишет как-то... ну никак, одним словом. Думаю:"Что такое?" Глянула повнимательнее на имя автора и вижу - о ужас! - это Алексей Константинович!))) Вот вроде бы разница невелика, а какая разница!))

Алексей Константинович, к сожалению, не Гофман и не Гоголь и такого страху всеми своими ухищрениями нагнать не в состоянии, но любителям жанра, полагаю, может прийтись по вкусу.

Алексею Константиновичу простительно - то был его писательский дебют (18 лет и поступление в универ), и это был даже эксперимент, на пороге новых форм в русской литре, и своего рода юношеский поклон Погорельскому - дяде и наставнику, опубликован был уже после смерти последнего. Гоголь тогда был только-только Рудым Паньком, а Гофман да - кумиром.

[Donnie Darko]

Нил Стивенсон — Reamde

 

 

Я джва года ждал эту книгу!

Вот она, вот она, книга моей мечты!

 

Нет, вот так:

Я так не кайфовал от книги с тех самых пор, как прочёл Террор Дэна Симмонса. Сравниваю не их, а свои эмоции от обеих.

 

Нил Стивенсон проснулся знаменитым после выхода посткиберпанка Лавина. Через три года вышел своеобразный сиквел Алмазный век, или букварь для благородных девиц, а вот дальше всё стало интереснее.

Криптономикон и продолжающий его (а хронологически предшествующий ему) Барочный цикл несли в себе фантастический элемент, но он не оставлял ощущения сюжетообразующего, да и вообще был ловко запрятан от посторонних глаз, поэтому иные читатели и вовсе могли его проморгать. Так, например, я своими глазами видел отзыв читателя, признававшегося, что после окончания книги он пытался найти Йглм на карте мира.

Да, потом был Анафем, но и он тоже, даже при том, что действие происходило на другой планете, воспринимался как духовный брат БЦ.

 

Наконец, в 2011 появился Reamde. Ну, или Вирус "Reamde" в нашем издании. Позвольте полностью привести аннотацию на задней обложке:

«Т’Эрра»… Многопользовательская ролевая игра нового поколения с миллионами поклонников по всему миру. С каждым днем «Т’Эрра» увлекает все больше фанатов, погружающихся в захватывающий виртуальный мир, который для многих стал уже куда привлекательнее и важнее мира реального. И успехом игры решает воспользоваться группа хакеров. Эти кибергангстеры создают уникальный вирус «REAMDE», который шифрует все данные на зараженном компьютере и требует за них выкуп… Так начинается новый роман Нила Стивенсона – уникальный сплав научной фантастики и крепкого приключенческого романа!

Так вот, поверьте, помимо этого стоит знать лишь то, что вирус заразил компьютер, на котором находились файлы очень нужные человеку, которому лучше не переходить дорогу. Простите за пафос.) И, главное, не читайте отзывов на эту книгу! Кроме этого. Очень уж многие рецензенты спешат раскрыть одну важную сюжетную линию, о наличии которой я вот умолчу, ибо и сам про неё не знал и был появлением оной удивлён.

 

Поначалу всё кажется ясно: хакеры прогневали не того человека, тот хочет найти их, и поквитаться; попутно с этим переплетаются сюжетные линии ещё нескольких персонажей. Но где-то в районе трёхсотой страницы (300! То есть, на секундочку, там, где иные романы уже заканчиваются) внезапно случается сущий чад кутежа, сюжет выкидывает фортель и книга оказывается не только про то, о чём думал читатель.

 

К чему было моё вступление о прошлых книгах Стивенсона. К тому, что в Reamde, внезапно, фантастики нет, а Википедия в графе "жанр" указывает технотриллер. Да, существование настолько сложной и комплексной MMORPG, как «Т’Эрра», в нашем мире, пожалуй, невозможно. Я не имею в виду, что все сценаристы онлайновых эрпэгэшек лентяи и не могут придумать ничего оригинального. Суть в том, что мир игры представляет собой планету чуть меньше Земли, со всеми присущими ей геодинамическими процессами и прочими ништяками. Но это не делает роман фантастикой, как невероятные вундервафли Джеймса Бонда не делали фантастикой каждый очередной фильм о нём.

 

А что же тогда тут есть, спросите вы? Экшон! — отвечу я. 950 страниц увлекательнейшего чтения и чистого драйва. Из-за впечатляющего объёма иногда, правда, случается так, что одна из сюжетных линий может пропасть страниц на двести, но это не страшно, ибо Reamde являет собой редкий пример истории, в которой интересно следить за всеми без исключения сюжетными линиями, а их тут с десяток. Некоторые, впрочем, периодически пересекаются, сливаются, потом разделяются снова. Хороший, годный стивенсоновский юморок тоже никуда не делся.

 

Как ни странно, рассказывая про эту книгу, невольно лезет в голову бородатый анекдот про Дарью Донцову, которая решила расписать ручку и случайно написала новый роман. Так вот, иногда кажется, что Нил Стивенсон решил немножко отдохнуть от интеллектуальной фантастики и на досуге написал тысячестраничный (в англоязычной издании страниц ещё больше, по правде говоря) боевичок. Но у меня язык не повернётся сказать (а рука не поднимется написать), что автор создал халтуру.

Тот же Анафем, например, иногда справедливо критиковали за слабую прорисовку характеров героев. В Reamde же каждый из основных героев полноценен, оригинален и интересен, и главный антагонист тоже, при том, что обошлось без банального "у него своя правда". Выбирайте, кто вам более симпатичен: тут и американцы, и китайцы, и русские всех мастей и калибров. Если сейчас кто-то вдруг скривил нос, мол, фи, опять русские, то спешу заметить, что спецназовец Соколов, по моему нескромному, суть лютейшин вин и самый крутой персонаж в книге.

 

И главное: свою любовь к науке и просвещению масс Стивенсон никуда не дел. Но если в Криптономиконе и Барочном Цикле она выражалась в довольно ёрническом ключе, типа "Эх ты, неуч, не знаешь математики криптографии / способов добычи золота / основ кораблестроения / биографии Исаака Ньютона etc.", то здесь тон стал гораздо дружелюбнее, а-ля "Знаете ли вы что: согласно теории волн... / пистолет системы Макарова устроен так... и проч." Поэтому я горячо и искренне рекомендую Reamde к прочтению самому широкому кругу читателей. Желательно, в официальном переводе, ибо переводчиков уровня Доброхотовой-Майковой у нас всего ничего.

 

P.S. В романе есть несколько персонажей, которые в отдельные моменты при предоставившейся возможности бежать куда подальше, не делают этого, а стремятся исправить свои ошибки, искупить прошлые грехи или помочь тем, кто помог им. Словом, ведут себя как честные и благородные люди. Вот это, если подумать, действительно фантастика.

Изменено 26.03.2014 20:15 пользователем Donnie Darko

[Dakota7]

Я одна не понимаю "Дэниэла Мартина"?

 

Видимо да. ЧТО там можно не понимать?

[Vaprog]

Деон Мейер, «Семь дней» - неизвестный снайпер начинает каждые сутки убивать по одному полицейскому в Кейптауне, ЮАР, угрожая полиции, что будет делать так до тех пор, пока полицейские не перестанут покрывать человека, совершившего резонансное убийство молодой девушки. Полицейские вынуждены одновременно возобновить расследование загадочного убийства и искать мстителя.

Завязка сюжета звучит круто, поэтому я и прочитал этот триллер южноафриканского автора экшн-детективов Мейера, пишущего на африкаанс, тем более, что и локация происходящего в виде ЮАР мне крайне интересна. Но, к сожалению, текст больше разочаровал, чем порадовал. С персонажами и диалогами у Мейера довольно плохо, лишь иногда герои вспоминают, что они не роботы и начинают реалистично думать и разговаривать друг с другом. Сюжетно вроде как и закручено, но… я вообще-то рассчитывал абсолютно на другое. Судя по синопсису, я подумал, что некие полицейские покрывают убийцу, снайпер начинает убивать, у этих полицейских и покрываемого убийцы начинается нервяк, они будут пытаться одновременно и скорее поймать снайпера и в то же время противостоять возобновленному расследованию (возможно, убирать свидетелей), которое будет вести главгерой, и всё заверте... А ни хрена подобного – никакого злого умысла в нераскрытии убийства не было, его просто не смогли раскрыть из-за его сложности и никто никого не покрывал, и полиция в романе чиста как первый снег и исключительно профессиональна, именно поэтому она 400 страниц невероятно дотошно и подробно разбирает все версии того, кто и как мог её убить. Скучно. Разгадка того, кто убил женщину – так себе. Разгадка того, кто снайпер – поинтереснее и даже казалось бы неплоха.

Аналогично построена разгадка массового убийства в самом начале фильма «Джек Ричер» (снайпер хотел убить только одного конкретного копа, а остальными жертвами и своим ультиматумом он просто стремился запутать полицию), но, если подумать, то здесь такая разгадка точно нелогична, ибо одного конкретного копа можно было спокойно завалить по-тихому, предварительно обеспечив себе надежное алиби, а не вступать в войну со всеми полицейскими города. В «Джеке Ричере» хотя бы были прикормленный высокопоставленный коп и готовый подставной подозреваемый.

Так что, и разгадка личности снайпера тоже так себе. В общем, очень средний уровень. Перечитывать не буду. За другие книги Мейера (даже несмотря на то, что мне чрезвычайно интересна ЮАР) браться не буду.

[Джампер]

Маленький принц (Антуан де Сент Экзюпери)

Потрясающая книга дарящая огромное количество эмоций. И такая мудрая. Местами пробивало на слезы... Столько историй в этой небольшой книжонке в 90 страниц. И столько фраз, что хочется занести в цитанник, хоть и понимаешь, что их уже давно туда занесли, а еще давнее - об этом говорили и думали. Но только Экзюпери подарил этому настолько прекрасную форму. Шикарно.

10/10

 

Если попытаться ответить на вопрос, о чем же она, то она о многом говорит. И в одну из первых очередей о детях и взрослых. Притом не только о тех, которых мы можем увидеть, но и о тех, что можем почувствовать внутри себя. Ну и то, что "зорко одно лишь сердце" явно проходит через всю повесть. И тема одиночества... вообще, по насыщенности ничем не уступает любимым мною "Марсианским хроникам" или "Вину из одуванчиков" Брэдбери... тоже много заложено, а местами и пересекаются мысли из произведений.

[makara]

Алексею Константиновичу простительно - то был его писательский дебют (18 лет и поступление в универ), и это был даже эксперимент, на пороге новых форм в русской литре, и своего рода юношеский поклон Погорельскому - дяде и наставнику, опубликован был уже после смерти последнего. Гоголь тогда был только-только Рудым Паньком, а Гофман да - кумиром.

Подробности мне были неизвестны. Но в любом случае я говорю о своих впечатлениях. А на них не влияет сколько было автору лет во время работы над произведением и было ли ему на что опереться, на что равняться. Зато вспоминаются какие-то вещи такого же рода. Ну и в первую очередь, разумеется, те, которые произвели наибольшее впечатление. И тут уже без упоминания Гофмана и Гоголя ну никак. А ещё на память приходит Мериме и его "Гузла" ("Гусли")

[Julietta83]

Blonde. Я даже не знаю, как это охарактеризовать. Как это нормально визуализировать, тоже не знаю. Странный, детально проработанный, крайне синефильский психоделический майндфак. При том, что центральный женский образ очень сильный и сложный (и это на самом деле не про Мерелин - скорее про место красивой женщины в мужском мире, понятно, какое место), среди второстепенных тоже ни одного проходного нет, проработан каждый. Каждый зачем-то нужен, на поворотах никого не бросают. Очень много явных и скрытых подтекстов, не только фрейдистских, хотя их до кучи. Читается запойно, к концу мне не хотелось, чтобы это заканчивалось, и для книги это, наверное, главная похвала. И о сути актерской профессии очень точно, невероятно точно.

Да, и что еще внезапно удивило - такой тварью JFK не демонстрировался еще никогда. По крайней мере, мне не попадалось )) С другой стороны, положительных мужских персонажей там и нет, каждый хоть как-то, да опускается. Разве что Брандо ничего так.

[Maggie MGill]

Blonde. Я даже не знаю, как это охарактеризовать. Как это нормально визуализировать, тоже не знаю.

Это экранизация. Я давно смотрела, и вспоминать не хочется.

[Julietta83]

Я ее смотрела. Жить можно, но как экранизация это провал.

[телескоп]

Подробности мне были неизвестны. Но в любом случае я говорю о своих впечатлениях. А на них не влияет сколько было автору лет во время работы над произведением и было ли ему на что опереться, на что равняться. Зато вспоминаются какие-то вещи такого же рода. Ну и в первую очередь, разумеется, те, которые произвели наибольшее впечатление. И тут уже без упоминания Гофмана и Гоголя ну никак. А ещё на память приходит Мериме и его "Гузла" ("Гусли")

Ранние опыты АК мне представляются не "профессиональной литдеятельностью", а одним из моментов дядиного воспитания (который кроме рочего "Чёрная курица" о маленьком АК и для него - первая русская литра для детей), и о котором в свою очередь есть мнение, что внезапно бросил писать из-за появления Гоголя, дескать, дальше в литературе ему оказалось делать нечего. Период, к которому нельзя относиться без нежности - сейчас может быть и кажется ерундой, потому что все уже есть и мы все знаем, кто кому предшествовал, и что из этого вышло, но тогда еще были беспощадные бойни в литгазетах и лихорадочные поиски, вылившиеся в результате в великий русский реализм с одной стороны, и во множество потерянных возможностей с другой. Многие оч. интересные господа мало написали и мало прожили. Фанатели от немцев конечно, и в то же время искали национального своеобразия. Мне кажется интересным, представлять их не столько так, какими они кажутся мне, сколько так, как они видят сами себя.

Насчет Мериме и вообще французов того направления, есть такой сборник, возможно несерьезное оформление, но издание хорошее, почти как "Литпамятники".

[makara]

Мне кажется интересным, представлять их не столько так, какими они кажутся мне, сколько так, как они видят сами себя.

Мы можем представлять, но вряд ли у нас получится представить)) Мы живем в другое время и мироощущение у нас другое. Тем более, что наш взгляд "извне", а их - "изнутри".

Насчет Мериме и вообще французов того направления, есть такой сборник, возможно несерьезное оформление, но издание хорошее, почти как "Литпамятники".

Спасибо. Если почти как "Литпамятники", то должно быть очень интересно. Кое-что я читала, но есть и незнакомые имена.

 

Кстати, там в перечне имен упоминается и Шарль Нодье. Мне у него в свое время понравилась повесть "Фея хлебных крошек".

[Live to tell]

Вениамин Каверин - Перед зеркалом

 

Сто лет не читала любовных романов и в ближайшие сто не планирую повторять опыт. Чтобы проникнуться, есть, как мне кажется, условие – надо быть на одной волне с героями, чувствовать к ним расположение и сочувствие. В случае с «Перед зеркало» у нас с героями не срослось. В основном, с героиней – художницей Лизой. Для меня эта женщина – свод боянов обо «всей такой внезапной» творческой личности, склонной к аффектации (если выражаться, как Борис Акунин). Аффектацию я в гробу видала. Это женщина, вроде открытая к впечатлениям, жадная до жизни, как героиня «Коллекционера» Джона Фаулза, но при этом удивительно лишенная такта к окружающим. Она оставляет за собой выжженное поле. Среди ее жертв: петербуржец Дмитрий Горин, первый муж Алексей, второй муж Георгий, несколько подруг*, которым Лизонька просто вынимала душу своей прямотой, и это не говоря про их четверть вековую историю с Константином Карновским, главным героем. Любовь на расстоянии, «ледяной кипяток», а в итоге оба не только не вместе, но и пусты, что ли, не способны к другим отношениям. Хотя продолжают другим людям головы морочить.

 

*отдельного «ё-мое» заслуживает то, как Лиза в письмах к Карновскому в снисходительно-покровительственной манере поддевает некую Надю, гражданскую жену Карновского. Даже обещает прислать ей при случае какую-нибудь безделушку. Да, душевно было бы получить от любовницы своего мужчины бантик и благословение мыкаться дальше с припиской «люблю вас уже за то, что вы у меня его не отняли» [кишка тонка отнять].

 

Насчет прямоты главной героини – это, я так понимаю, такая фишка у Вениамина Каверина. Саня Григорьев из «Двух капитанов» тоже всю жизнь добивался правды и разоблачений, и тоже без жертв не обошлось. Что еще объединяет эти книги, так это то, что часть сюжета разворачивается в письмах. Снова «старые письма».

 

Выделю несколько главных тем:

 

1. Страсть как непреодолимая сила. Лиза занималась математикой на Бестужевских курсах, воспринимая это как главное свое дело, а свободные часы урывала для живописи. Писать – этого ей и хотелось, но расставить приоритеты удалось только после разговора с подругой, которая сказала, что человеку с настоящей страстью можно только позавидовать. Независимо от того, к чему эта страсть, ее реализация делает человека счастливым (даже если это рыбалка). Тогда Лиза бросила математику и ушла с головой в искусство.

 

В "Двух капитанах" Саня Григорьев примерно по такому же принципу определялся с профессией. Во многих сферах он мог бы быть полезен, но рвался он в небо, не пошел против страсти и стал летчиком.

 

Но, само собой, страсть – это неудобно. Как Лиза вынуждена жить впроголодь и остаться в одиночестве, чтобы найти себя в живописи, так и Карновский, в силу страсти к независимости, не прогнулся, когда Лиза настойчиво пыталась прибрать его к рукам (хотя официально оба были за свободную любовь): «Например, вы думаете, что он стремится к независимости. Нет, он не просто стремится. Это — страсть независимости, а страсть нельзя ни любить, ни ненавидеть. Надо ее понять».

 

2. Тема интеллигенции как уникального русско-советского феномена. Ведь ни в одной другой стране мира нет этой прослойки людей, способных жить по коммуналкам или кочевать в эмиграции, но продолжать думать о великом, презрев безденежье, бытовые неудобства, неустроенность. Кстати, еще одна параллель с «Двумя капитанами»: у Лизы, как и у Кати Татариновой, всю жизнь не было своего дома, а ведь для женщины это первостепенно. И тут дело не в неуемном стремлении себя не связывать домашним рабством, т.е. не случай, как в хокку из «Бойцовского клуба», в котором рассказчик высказался так:

 

Without just one nest

A bird

Can call the whole world home

 

Лиза и Катя, весьма на то похоже, от гнезда-то не отказались бы, но, поскольку жизнь складывалась против них в этом плане. Катя цеплялась за мужа, разделяя его переезды и ожидая его в чужих домах. Лиза пыталась заменить привязку к месту привязкой к человеку (второй муж Георгий), но отказалась от такой замены. Ей было важнее плодотворно писать, а если нельзя было к этому прийти, не отказавшись от мечты о своем угле и минимальном комфорте, что ж, Лиза писала в шалаше, писала голодной, ходила оборванной, но посвящала себя искусству.

 

И Лиза не одна такая. Во Франции она встречает русских аристократов, ставших фермерами, художников, расписывающих кабаре и ручки зонтиков. И вся эта публика продолжала жить активной духовной жизнью, на последние гроши выписывать каталоги выставок. Объективно: они «пропадали». Например, талантливая девушка-музыкант, игравшая в кабаре. Ей светила наклонная дорожка. Но пропадала эта публика в высоком штиле, этого не отнять.

 

Что до советской интеллигенции, то ее представитель – сам Константин Карновский, считавший себя первым рабфаковцем. Еще в дореволюционной Казани ему удалось экстерном окончить гимназию и поступить в университет. Будучи подающим большие надежды математиком, Карновский пригодился зарождающейся советской системе образования и внес значительный вклад в развитие технического направления в подготовке новых специалистов. Что до устройства его жизни, то, как и парижские изгнанники, жил он, по сути, на углу койки, в чужом доме. Но это не мешало его интенсивной научной деятельности и личной жизни (см. про Надю).

 

Сейчас мы, конечно, избалованы, и, окажись современные читатели Каверина в коммунальной квартире или в шалаше на Корсике, думаю, мысли о великом были бы вынуждены уступить дорогу чисто практическим порывам к улучшению условий. Может, кто-то умеет отгородиться от дыр в потолке и сосредоточиться на деле, но не внушительный срез общества, это точно. Не интеллигенция в понимании Каверина и его героев. Лично мне не заманчиво питаться воздухом, но я завидую тому, как эти люди были способны относиться к жизни здоровее, без уныния. Словами моего любимого Тибора Фишера, вопрос в том, что в голове. Нищенство это не проигрыш, до тех пор, пока человек не считает себя проигравшим.

 

Резюмирую: читая, есть, над чем поразмыслить. Но не советую. Не понравилось от слова «совсем».

[SoundAvanto]

Всем привет, понимаю, что просьба может быть странная и не в тему, если модераторы тоже так посчитают - смело удаляйте, пойму.

Просьба следующая: вдруг кто читал один не особо большой рассказ научной фантастики, в котором, в будущем существовала компания, которая занималась строительством новых планет, персонального солнца для неё, а также выполняла все условия по её облику, населению и рельефу. Помню лишь что в самом начале главному герою, как раз была заказана некая планета (для заселения вроде бы). Рассказ был прочитан в книге-сборнике научной фантастики, что-то в стиле Бредбери, Лема, Азимова, не вспомнить.. Вдруг кто вспомнит по этому краткому описанию автора и название, буду очень благодарен)

[Милхаус]

Илиада

 

Читал в переводе Гнедича, который некоторые считают устаревшим (но узнав, какую огромную работу проделал Гнедич, не жалею, что выбрал именно его). Чтение Илиады давалось непросто, сотни имен, постоянно кто-то кого-то убивает. В первой половине книги только подвиги Диомеда и короткий бой Гектора с Аяксом Теламонидом интересны, зато когда в бой вступает Патрокл и вплоть до убийства Гектора - это потрясающе!

Вообще, восхищен Илиадой. Да, было порой скучно, но никогда не раздражало чтение. В эпосе Гомера нет однозначно плохих и однозначно хороших, никого особо не выделяют (что просто здорово, ведь во многих более поздних произведений встречаются раздражающие коварные злодеи и слащавые герои).

Тому же славному Гектору можно поставить в упрек то, что он хотел отрубить голову трупа Патрокла, Ахиллесу также можно в вину поставить чрезмерное увлечение местью. И да, Пелеев сын был самым-самым могучим, практически непобедимым, но его не выделяли большую часть книги. А самый явный кандидат на роль злодея - Парис, вообще редко упоминался.

 

Жаль, что Илиада - лишь эпизод в Троянской войне. Я этого не знал, всё ожидал появление троянского коня и лишь в конце вспомнил первую строчку поэмы: "Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына"

 

И тройка любимых героев:

 

3. Аякс Теламонид. Ну эта любовь родом из детства, запомнился его бой с Гектором. Когда Приамов сын призвал драться сильнейшего из ахейцев и из толпы выходит Аякс, столь громадный и могучий, что сам Гектор вздрогнул.

 

2. Патрокл. Взяв у Ахилла доспехи, настолько яростно ринулся в бой, что остановить его было возможно только бессмертному богу. Эпизод его смерти - один из самых-самых запоминающихся в поэме. Аполлон подходит сзади, ударяет, скидывает шлем - в глазах Патрокла наступает тьма, он парализован, копье ломается, доспехи спадают. И вот стоит герой безоружный, один среди множества врагов - и даже в таком виде к нему боятся приближаться. Один троянец трусливо ранил и отбежал, затем Гектор (который был в бою, как всегда) увидал Патрокла и вонзил ему копье в живот, на последнем дыхании друг Ахилла (д-да, дружба у них, конечно, была нежнейшей) говорит, что замочил бы двадцать таких Приамидов и предрекает ему скорую смерть.

А потом уже наступает ожесточенный бой за тело Патрокла, трижды троянцы хватали за ноги его труп, но ахейцы отбивались. А самая главная минута славы Патрокла - это когда Ахилл и все ахейцы узнали о его смерти, обычно Патрокл в тени Ахилла находился, но здесь же о нем плакали, как о самом великом из героев.

 

1. Гектор. Ну конечно Гектор! На стороне ахейцев: Диомед, Аякс Теламонид, Аякс Оилеев, Менелай, Агамемнон, Одиссей и Патрокл с Ахиллесом. На стороне троянцев: ну есть Эней, а в остальном - Гектор, Гектор и еще раз Гектор.

И мне нравится, что даже несмотря на огромную значимость Приамида для Трои, он в се же не был главным героем, да и момент очерняющий его доблесть был. Но в целом, достойный воин и человек (в этом смысле интересна речь Елены, которую она произнесла узнав о смерти Гектора - только он к ней во всей Трое относился хорошо, не сказав ни одного плохого слова).

Самый знаменитый эпизод с участием Гектора - это тот, когда он уже был мертвым. Ахилл отомстил сполна за смерть друга.

Но самый мой любимый эпизод - прощание с Андромахой. Война, война, кругом война, вываливающиеся кишки, мозги... и вдруг такой лирический, грустный эпизод. Гектор с младенцем на руках, Андромаха говорит, что он для нее является всем, а Приамид признается, что его гложет, что будет с ними после того, как сам он погибнет. В том, что ему суждено погибнуть - они вдвоем практически не сомневаются.

[Милхаус]

Ирвин Ялом - Шопенгауэр как лекарство

 

Книга прежде всего была мне интересна из-за биографии Шопенгауэра (а в итоге мало нового узнал). Эта давно меня интересует, читал эссе "О горестях и ничтожестве жизни", сборник "Афоризмы житейской мудрости", а главный труд "Мир как воля и представление" Шопенгауэр мне запретил читать, сказал, что сначала Кант, потом опять Кант, потом какое-то его более ранне сочинение, ну а потом уже можно начать "Мир", который нужно прочесть два раза, как минимум. Нет, спасибо, да и без Канта, чего врать, я вряд ли эту объемную книгу осилил бы.

 

Действие книги проходит на приемах групповой психотерапии. Наши люди на групповую психотерапию не ходят, потому для нас эта вещь так и осталась заморской забавой (по-крайней мере в Беларуси). Лично для меня гр.психотерапия - это прежде всего неиссякаемый источник шуток для комедийных фильмов и сериалов, в серьезных вещах встречать не доводилось (хотя вот "БК" - серьезная штука, "Огромные ручищи Боба вдавили меня в темную ложбину между его огромными потными обвисшими титьками - огромными как сам Бог."))

 

Что мне больше всего понравилось в книге, так это постоянные мысли об отстранении от всего людского. Долой привязанности, долой мечты - они источники страданий, но насколько это возможно, насколько сложно? В книге пришли к выводу, что подобный путь хорош на каком-то этапе жизни, но не постоянно же ему следовать. Ничего оригинального, но эт моя любимая тема, потому было интересно.

 

А заканчивается книга совсем уж по-американски:

главный герой, следовавший заветам Шопенгауэра, расплакался, признался, что его никто никогда не любил, и это еще не самый финал, в самом финале этот герой открывает свое дело вместе с напарником по групповой терапии.

 

Наверняка книжке Ялома Артур Генрихович выдал бы презрительный вердикт: "для двуногих"

[Betty Boo]

Ирвин Ялом - Шопенгауэр как лекарство

У меня тоже какие-то яломы скачанные в ебуке есть, только я сейчас таки читаю "Мою историю русской литературы" Маруси Климовой. Балдею, много цитат себе оставляю в закладках)).Маруся хорошая). И совершенно справедливо, что у неё есть свой взгляд на всё. Вот Набокова она не любит, предпочитает Достоевского)), при этом предполагая, что в России каждый второй мнит себя героем Достоевского, а каждый третий - самим Достоевским). Начала понимать, почему многие не любят Пушкина). Она как-то так очень прозрачно пояснила (на своём примере, разумеется)).

Я бы бросила цитат сейчас, так, может, кого заинтересует, но я обычно когда последнюю страницу закрываю, начинаю их копировать в отд.док-т.

 

Ещё прочла "Картезианскую лингвистику" Хомского, захотелось найти свои институтские тетради, глянуть, а как наши преподы относились к порождающей грамматике). Судя по тому, что я не помню имени Хомского из вуза так, как помню Есперсена, деКуртене и Гумбольдта, не шибко нам его продвигали. Книга интереса не для лингвистов не представляет никакого совершенно). И да, как практикующий пепод, я не согласна с Хомским).

[SergeyM]

Всем привет, понимаю, что просьба может быть странная и не в тему, если модераторы тоже так посчитают - смело удаляйте, пойму.

Просьба следующая: вдруг кто читал один не особо большой рассказ научной фантастики, в котором, в будущем существовала компания, которая занималась строительством новых планет, персонального солнца для неё, а также выполняла все условия по её облику, населению и рельефу. Помню лишь что в самом начале главному герою, как раз была заказана некая планета (для заселения вроде бы). Рассказ был прочитан в книге-сборнике научной фантастики, что-то в стиле Бредбери, Лема, Азимова, не вспомнить.. Вдруг кто вспомнит по этому краткому описанию автора и название, буду очень благодарен)

 

Похоже на Автостопом по галактике, там строили вторую Землю после разрушения первой. Возможно, и другие планте дублировали. Не оно?

[Vika Ya]

У . Начала понимать, почему многие не любят Пушкина). Она как-то так очень прозрачно пояснила (на своём примере, разумеется)).

Я бы бросила цитат сейчас, так, может, кого заинтересует, но я обычно когда последнюю страницу закрываю, начинаю их копировать в отд.док-т.

 

Ещё прочла "Картезианскую лингвистику" Хомского, захотелось найти свои институтские тетради, глянуть, а как наши преподы относились к порождающей грамматике). Судя по тому, что я не помню имени Хомского из вуза так, как помню Есперсена, деКуртене и Гумбольдта, не шибко нам его продвигали. Книга интереса не для лингвистов не представляет никакого совершенно). И да, как практикующий пепод, я не согласна с Хомским).

 

А почему Пушкина не любят?

Лично у меня имя Хомского вообще не всплывает

[Лукреция]

Прочитала на днях сразу две книги любимого мною Стивена Кинга: Жребий Салема и Страна чудес.

Первая, лично для меня-нетипичный Кинг(вампиры, серьезно?). Однако все в стиле лучших традиций классики на эту тему. В целом чтиво получилось занятное. Вторая книга уже больше похожа на традиционного Кинга, хотя тоже местами скучновата. нет ощущения ужаса и напряжения.

На очереди- "Девочка, которая любила Тома Гордона". Посмотрим.

[Betty Boo]

А почему Пушкина не любят?

Лично у меня имя Хомского вообще не всплывает

Ну вот и у меня не всплывает из тех лет). Хотя сам термин "порождающая грамматика" почему-то знаком).

Я не знаю, почему не любят Пушкина те, кто не любят, могу сказать только за Климову, как я её поняла). (остальные, возможно, ещё по каким-то причинам, хотя её причина весомая)

На примере всеизвестного "К А.П.Керн".

Процитирую, пожалуй.

Сначала она прошлась по Державину.

 

"Раньше я никогда не задумывалась почему, просто мне всегда было трудно воспринимать всерьез его написанные по всевозможным поводам оды, несмотря на очевидные достижения в области версификации в сравнении с откровенно беспомощными стихами, которые дарили мне мои начальники. «Фелица», «На взятие Варшавы», «На взятие Измаила», «Похвала сельской жизни», «Вельможа»… Что там еще, уже не помню… Теперь я понимаю, в чем тут дело. Жизнь — отдельно, служба — отдельно, чувства — отдельно, а стихи — отдельно, ни намека на хотя бы самое слабое, робкое намерение все это соединить, схватить и выразить жизнь во всей ее полноте… А это, на мой взгляд, и есть чистой воды графомания"

 

Который " в гроб сходя, благославил").

 

"Трудно сказать, что заставило стареющего Державина расплакаться на выпускном экзамене в Лицее. Что увидел он в юном Пушкине? А может быть, все гораздо проще, и это были слезы впавшего в маразм старика? Как бы то ни было, но эта встреча мало напоминает встречу умудренного опытом Верлена с юным Рембо. Перечитывая «Лицейским садам», не нахожу в них ничего, кроме неумеренной напыщенности и ложного пафоса, ну и еще более или менее умелой версификации, бойкого рифмоплетства. Вот такого более умелого, чем он сам, версификатора, должно быть, и увидел в Пушкине Державин, то есть опять-таки графомана, продолжателя графоманской традиции. И по большому счету не ошибся!

 

Пушкин, конечно, не кажется мне столь неотесанным и грубым, как поэты XVIII века, но он все равно сохранил в себе их двойственность. Характеризовал же он адресата своих стихов «Я помню чудное мгновенье» Анну Керн как «вавилонскую шлюху», причем фактически одновременно со стихом — в письме.

 

Кому-то этот факт может показаться даже забавным. Но тот же Лермонтов, к примеру, обязательно постарался бы выразить всю полноту своих ощущений от объекта вдохновения в чем-нибудь одном: либо в стихотворении, либо в письме.

 

В том-то все и дело, с этой тяги к полноте, с присутствия самого этого стремления выразить, схватить все в одном и начинается для меня Литература. А все прочее — графомания!"

 

"Пример Баратынского, да, пожалуй, и Жуковского тоже, наводит меня на мысль, что настоящий поэт обязательно должен быть отмечен каким-нибудь тайным пороком, в котором ему по-настоящему мучительно стыдно и практически невозможно признаться. Очень важно, чтобы писателю было, что скрывать. Без этого тайного порока литература — как пища без приправы. В этом, я думаю, и кроется разгадка парадоксальной непереводимости на другие языки лирики Пушкина. Все очень просто — переводить-то, собственно, нечего. Со стороны-то виднее! Подумайте, зачем человеку, которому не грозит ни плохая оценка в школе, ни наказание по партийной линии, ни исключение из Союза писателей и тому подобное, зачем ему читать подобную плоскую чушь:

Я помню чудное мгновенье,

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты…

 

— пусть даже в самом замечательном, точном переводе! Нормальный, свободный от принуждения человек этого, на мой взгляд, читать не будет. Если, конечно, он уже не впал в полный маразм, как «старик Державин». В «Чудном мгновении» нет ни грамма поэзии! Потому что раз уж ты полюбил «вавилонскую шлюху», то нечего об этом трепать: «Молчи, скрывайся и таи»! Поэзия должна быть не глуповата, а молчалива."

 

Наверное, это сомнительные доводы, чтобы не любить)). Но я её понимаю.

[Vika Ya]

да уж. Мне пришла бы в голову только одна причина нелюбви к Пушкину, то что его очень активно и навязчиво используют в школе. И зачастую легкость и изящество слога исчезает из-за этого. А уж про двойственность - что ж, сначала подумал одно, написал другое.

[телескоп]

Мы можем представлять, но вряд ли у нас получится представить)) Мы живем в другое время и мироощущение у нас другое. Тем более, что наш взгляд "извне", а их - "изнутри".

Да, понятно, свои рассуждения о ком/чём-то далеком мы строим не на фактах, а на их интерпретациях, причем в разное время различных до полной противоположности ), но можно иначе. Задача в том, чтобы попасть между актуальными догмами и антидогмами, научная задача. На этот счет, о методе и задаче одного нашего ученого (который "литературоведение должно быть наукой") его коллега сказал, что это взаимодополняющие научное и художественное - "представление выбора пути без ретроспективно подсказанного ответа, выбора пути с отказом от одних возможностей ради других".

 

Каждая эпоха пересматривает классиков с собственной точки зрения, применительно к своим запросам и потребностям; каждый читатель создает себе "моего Пушкина", по собственному образу и подобию, это его индивидуальное творчество на фоне общего творчества человечества - писательского и читательского. Лотману было интереснее противоположное: воссоздать истинного, уникального Пушкина и взглянуть на мир его глазами.

Когда читаешь историко-культурные портреты Лотмана, то нет ощущения, будто это ты оцениваешь историю, - скорее, есть ощущение, будто это история оценивает тебя, и оценивает сурово. Умение встать на чужую, исторически далекую точку зрения - это и есть гуманистическое обогащение культуры, в этом нравственный смысл гуманитарных наук. Взглянуть не на историю из современности, а на современность из истории - это значит считать себя и свое окружение не конечной целью истории, а лишь одним из множества ее потенциальных вариантов. (с) М.Л. Гаспаров

[karkaty]

Всем привет, понимаю, что просьба может быть странная и не в тему, если модераторы тоже так посчитают - смело удаляйте, пойму.

Просьба следующая: вдруг кто читал один не особо большой рассказ научной фантастики, в котором, в будущем существовала компания, которая занималась строительством новых планет, персонального солнца для неё, а также выполняла все условия по её облику, населению и рельефу. Помню лишь что в самом начале главному герою, как раз была заказана некая планета (для заселения вроде бы). Рассказ был прочитан в книге-сборнике научной фантастики, что-то в стиле Бредбери, Лема, Азимова, не вспомнить.. Вдруг кто вспомнит по этому краткому описанию автора и название, буду очень благодарен)

строительство планет спецальной командой - это тема Шекли. Есть глава в "Координатах чудес" (солнце спроектированное специально для Земли там фигурировало), есть эта тема у него и в отдельных рассказах, в частности, в "Травмированном".

[rockstar__]

Обожаю книги, местами даже больше , чем фильмы. Самые любимые - это пожалуй, те которые давно уже стали для меня настольными "Сто лет одиночества" Габриэля Гарсиа Маркеса и "Пророк" Джебрана Халиля Джебрана.

 

Так же обожаю книги Хемингуэйя, Фицджеральда, Капоте. У последнего особенно впечатлил роман "Другие голоса, другие комнаты". Много раз перечитывала "Над пропастью во ржи", тоже одна из любимых книг. Так же "Почтальон всегда звонит дважды", очень понравился этот роман. Вообще самостоятельно много читаю именно американской литературы 20 века... Русскую, европейскую классику всю вдоль и поперек прочитала еще в школе. Хотя есть книги, которые считаю просто необходимо перечитать уже во взрослом возрасте. К примеру, шедевры Достоевского, а так же "Мастер и Маргарита".... Вообще считаю такие книги не для детских умов. Что бы читать, анализировать, а потом еще и сочинения по ним писать.

 

Современную литературу тоже стараюсь читать, хотя там мало что впечатляет. К примеру, нынче очень модный Бегбедер на меня никакого впечатления не произвел. Все его книги, мысли и повествования настолько однообразны, что и не поймешь, читаешь новую книгу или еще дочитываешь старую. Тоже самое могу сказать и про не менее модного Януша Вишневского. Прочитала пару книг. Везде одно и тоже.. Знакомства в сети и тд и тп.

"50 оттенков серого" вообще отдельный разговор. Прочитала я первую книгу и вторую с натягом. Так и не поняла, что там вызвало такой всеобщий ажиотаж.

В общем последнее из современной литературы, что зацепило, был роман Кристофера Мура "Практическое демоноводство". Очень необычный и колоритный. Еще запомнился роман Дугласа Коупленда "Пока подружка в коме", тоже достаточно необычная, интересная вещь.

А так же невероятный роман "Бегущий за ветром" американского автора афганского происхождения Халед Хоссейни... Просто на одном дыхании прочитала.

[UndeR]

"Кошмары аиста Марабу" Ирвин Уэлш

 

Неоднозначные впечатления подарила книга, но скорее понравилось все же, чем нет. Действие разворачивается в кошмарах и воспоминаниях шотландца, который давненько уже лежит в коме и в своей больничной койке. Этот парень всегда комплексовал себя, стеснялся своих ушей, в детстве ему "посчастливилось" общаться со своим дядькой-извращенцем, его

брат был геем

, а

собственная собака его покусала так, что он стал хромать на одну ногу до конца своих дней

. Этот парень всегда искал каких-то оправданий, чтобы винить окружающих себя людей, будь то семья и близкие либо знакомые, а докатился он до того, что все стали винить его.

Книга про реального урода, которому начинаешь сопереживать, одно я отказываюсь понимать и теперь долго буду задаваться вопросом:

зачем он убил свою собаку?! зачем

, а еще

раздражало, что он был в тот кардинальный момент такой тряпкой, и принял участие в изнасиловании, хотя сам этого не хотел и сожалел

.

Так или иначе, но основной герой получает по заслугам. У Уэлша, насколько я понимаю, как и всегда, все написало с изрядной долей нецензурщины и некоторых тошнотворных моментов, но мне было интересно читать те главы, что были с воспоминаниями, а еще очень неплохо показан быт футбольных фанатов - кэжуалсов.

 

Народ, что можно дальше почитать у Уэлша? (наверное, кроме "На игле" и "Дерьмо").