Раннее весеннее утро. Первые слабые лучи солнца. Карканье ворон. Гул автомобильной сигнализации. Привычные, родные звуки во многих уголках мира. Роскошная квартира. Обычные утренние действия. Шуршание волос, жужжание бритвы. Всё как везде. Родное и объёмное. Казалось бы – ничего особенного, высокого, но детали подробны, отчётливы, выделены. Пение птиц, солнце уже щедро освещает квартиру, и всё настолько живо, что кажется, вот-вот ощутишь этот до боли, до щемящего сердца знакомый, пронзительный и чудный запах весны – настолько подробны звуковые и зрительные образы. Атмосфера близкая и понятная. Редко, кто может так передать её.
Богатая, обеспеченная семья – у обоих это уже второй брак. Уже на итоге жизни – два человека, прошедших разные дороги. Но есть ли любовь? Дело жены – разбудить мужа, приготовить завтрак. Дело мужа – похвалить жену за вкусную пищу, спросить о планах на день. Любовь? В таком возрасте уже не до восторженной романтики. Может, и любовь. Но когда речь заходит о деньгах, начинаются склоки и задевание старых ноющих ран, больных мозолей, давление на старые ошибки. Близкие причиняют друг другу самую глубокую боль.
Когда я увидела семью сына Елены, у меня мелькнуло страшное, клеймящее слово – «быдло». И речь не о материальной нищете, а о духовно-нравственной, и эту нищету они не пытаются заполнить ничем, кроме пива, видеоигр, разборок. Понятен их мотив желания иметь деньги – никакие родители не хотят получить из армии своего сына убитым или покалеченным, но искалеченность и давняя мёртвость их душ их уже не волнует. Впрочем, так живёт значительная часть людей.
Но Владимир с Еленой тоже далеко не высокодуховны. Этикет, статус, достаток – да, но и они, как большинство. Елена смотрит до тошноты надоевшие передачи центрального ТВ, и как-то морщишься от уже стоящих поперёк горла голосов ведущих. Ей тоже нечем заполнить душу. Муж смотрит футбол, засыпая под комментарии матча. Переключая станции радио в автомобиле, он, в конце - концов, выбирает, что попроще. Духовная музыка ему не нужна. Но Владимир и не пытается даже притворяться, он прекрасно понимает, кто он, видит свои ошибки, и просто живёт так, как считает нужным и правильным. Конечно, своя рубашка ему ближе к телу, но кому она – наоборот?
Дочка Владимира – резкая, циничная, не лезущая за словом в карман, играющая словами, забывшая о настоящей любви, по сути, глубоко одинокая, живущая ради себя. Да - гедонистка, эгоистка, висящая на шее у отца, привыкшая брать от жизни всё и не желающая что-то менять, но, по крайней мере, честная сама с собой и с окружающими.
А Елена – она не знает слово «гедонистка», она готова всё отдать ради внука, дойти до самого страшного. В каком-то диком пролонгированном аффекте, она словно перечёркивает и приход в храм, и неумелую, но всё же, молитву. Поэтому – любовь ли? К Владимиру, да и к сыну с внуком. И был немой вопрос: «Ради кого этот страшный поступок? Ради быдла?» Да, для неё они не быдло, они родные. И ей, может быть, приятнее находиться в их тесной, нищей, захламлённой квартирке, чем в своем шикарном и просторном доме. Ей абсолютно всё равно, сколько квадратных метров кухня, есть ли бытовая техника, ей не важен быт. Но ей хочется, чтобы её родные из последних стали первыми. Но она забывает, что первыми можно стать, лишь перестав быть рабом своего желудка. А раб, ставший царём – это невыносимо для Земли. Эту библейскую мысль она не учла.
Мы почти не видим внутреннего мира героев – лишь внешние, бытовые проявления. И весь ужас, творящийся в душе Елены, мы можем лишь представить, возможно, поставив себя на её место. А поставишь – такая бездна, такая безвыходность начинает окутывать сознание. Жить – на автопилоте, загнав всё вглубь. Рыдания – но только Бог видит, что же в них спрятано на самом деле. Душу же дочери совсем невозможно увидеть под маской жесткой насмешки, но ясно, что и в ней всё переворачивается…
Фильм оставляет гнетущее впечатление – на фоне весны (была или скоро будет Пасха) люди живут, ругаются, ненавидят, пьют, бьют, будто не видя, будто не замечая ничего. Мертвая лошадь, вечный дым, пьяная шпана… Дико, неуютно. Страшно заходящее солнце, страшны тени, деревья, языки костра… Нет мира, нет радости, есть лишь преступные шайки и вечная ругань. И так пугающе-правдиво и к месту звучит зловещая шутка о том, что света нет во всём мире. Когда ради блага идёшь на злое, свет отключается. Света нет, есть только мрак полуживотной жизни, банального, бесцельного существования. Мрак не-думания, мрак инстинктов, мрак в душах, осознаваемый или нет. Смысла жизни нет - ни у богатых, ни у бедных. Разница лишь в качестве вливаемого в себя алкоголя, да и всё. И в богатом доме быдло остаётся таковым, ибо не быт определяет сознание, нет… И не радует уже ребёнок, мирно спящий на широкой кровати, не радует даже весна, по-прежнему пронзительная. Только горечь – долгая и бескрайняя, ибо это везде и всюду… Вроде бы, ничего такого не происходит, но происходит катастрофа – в каждом человеке.