Поэзия

[Сэди]

Хех, развели старину Скада)

 

По правилам темы, здесь постят стихи любимых поэтов.

То, что лично считают настоящей, глубокой поэзией.

Для каждого это - свое.

 

Скад, продолжайте главную тему ...и помните Старшую Эдду))

 

Я из Эдды помню только ругательство "муж женовидный", но это здесь не подходит.

 

Пусть будет ещё Метерлинк.

 

Пришли и сказали

(О, как страшно, дитя!),

Пришли и сказали,

Что уходит он.

Вот зажгла я лампу

(О, как страшно, дитя!),

Вот зажгла я лампу

И пошла к нему!

Но у первой двери

(О, как страшно, дитя!),

Но у первой двери

Задрожал мой свет.

У второй же двери

(О, как страшно, дитя!),

У второй же двери

Зашептал мой свет.

И у третьей двери

(О, как страшно, дитя!),

И у третьей двери —

Умер свет.

[Scud-IIEPBblu]

Слышь, ты интеллектулал, создай свой форум и там раздавай советы кому ,что , где надо писать.

 

Не устраивает общение с юзером, игнорим батенька.

 

Надеюсь, все ясно-понятно и дважды повторять особо одаренному мужчине не придется.

 

Вот если б Вы соизволили хотя бы знаки препинания более-менее грамотно расставить, то я, быть может, даже понял бы, чего такого странного Вы хотите от этого загадочного "игнорим батеньки"…

[Дра_кошка]

Вот если б Вы соизволили хотя бы знаки препинания более-менее грамотно расставить, то я, быть может, даже понял бы, чего такого странного Вы хотите от этого загадочного "игнорим батеньки"…

Оой, надо же , честь то какая барин, спсб, что снизошли ответом удостоить!

 

Во- первЫх строках моего послания, спешу Вам сообщить, что грамотность не мой конек в отличии от вашего, рада, что хоть чем-то смогу вам-с порадовать, очевидно же , что ваш день явно не задался. Раз вы поспешили нахамить первой же даме вами встреченной.

 

А вот во- вторых пожалуй не будет, т.к. вам Шер уже замечательно ответила в другой теме:lol:

 

Мне почему-то захотелось Вам ответить, правда я бы желала собеседника поумней и поостроумней, но чтож, что есть ,с тем и работаем))

Изменено 04.11.2016 10:28 пользователем Дра_кошка
добавлена цитата

[Сэди]

А кто-нибудь пытался Метерлинка читать вслух? Получается транс?

[mastholte rietberg]

А кто-нибудь пытался Метерлинка читать вслух? Получается транс?

 

Вспомнила похожее >>

[Сэди]

Вспомнила похожее >>

 

Со студенчества интересуюсь, в родстве ли он с пародистом Ивановым. Просто одно лицо.

[Kotov24]

* * *

 

Дурацкий сон, как кистенём,

Избил нещадно:

Невнятно выглядел я в нём

И неприглядно.

 

Во сне – и лгал, и предавал,

И льстил легко я…

А я и не подозревал

В себе такое!

...

Кто автор?

 

Почему часто Вы и другие не указываете

автора

?

 

Безобразие

===================

 

Собираю коллекцию стихов, песен, и проч, на тему Снов.

Так что выражаю свою признательность за пост с этим стихотворением.

[Scud-IIEPBblu]

Кто автор?

 

Почему часто Вы и другие не указываете

автора

?

 

Безобразие

 

Все три – Владимира Семёновича Высоцкого.

Я редко (каюсь – очень редко) указываю Автора, потому что всегда (почти всегда) мне это кажется, ну, неуместным, что ли. Потому что, как правило, уверен, что это всё общеизвестное, что не знать такого… не то, чтоб невозможно, но, на мой взгляд, это довольно трудно. Что поделаешь, вот такой уж я оптимист (надеюсь, что НЕ клинический оптимист ). Уж извините, пожалуйста. Буду стараться…

Изменено 11.11.2016 12:44 пользователем Брайан Барнард

[АрлеКинО]

Лают бешено собаки в затухающую даль...

 

Тихо лаяли собаки

В затухающую даль.

Я явился к вам во фраке,

Элегантный, как рояль.

 

Вы лежали на диване,

Двадцати неполных лет.

Молча я сжимал в кармане

Леденящий пистолет.

 

Обращенный книзу дулом,

Сквозь карман он мог стрелять.

Я все думал, думал, думал:

Убивать? Не убивать?

 

Было холодно и мокро,

Тени жались по углам…

Обливали слезы стекла,

Как герои мелодрам.

 

Я от сырости и лени

Превозмочь себя не мог.

Вы упали на колени

У моих красивых ног.

 

Дым! Огонь! Сверкнуло пламя!

Ничего теперь не жаль…

Я лежал к двери ногами,

Элегантный как рояль.

 

Г. Шпаликов

[Сэди]

А, прелесть какая!

[Scud-IIEPBblu]

В Тридевятом государстве

(Трижды девять – двадцать семь)

Всё держалось на коварстве –

Без проблем и без систем.

 

Нет того чтобы сам – воевать, –

Стал король втихаря попивать,

Расплевался с королевой,

Дочь оставил старой девой, –

А наследник пошел воровать.

 

В Тридесятом королевстве

(Трижды десять – тридцать, что ль?)

В добром дружеском соседстве

Жил еще один король.

 

Тишь да гладь, да спокойствие там, –

Хоть король был отъявленный хам,

Он прогнал министров с кресел,

Оппозицию повесил –

И скучал от тоски по делам.

 

В Триодиннадцатом царстве

(То бишь – в царстве Тридцать три)

Царь держался на лекарстве:

Воспалились пузыри.

 

Был он – милитарист и вандал, –

Двух соседей зазря оскорблял –

Слал им каждую субботу

Оскорбительную ноту, –

Шел на международный скандал.

 

В Тридцать третьем царь сказился:

Не хватает, мол, земли! –

На соседей покусился –

И взбесились короли:

 

"Обуздать его, смять!" – только глядь –

Нечем в Двадцать седьмом воевать,

А в Тридцатом – полководцы

Все утоплены в колодце

И вассалы восстать норовят...

 

* * *

 

Как в селе Большие Вилы,

Где надысь сгорел сарай,

Жили-были два громилы

Огромадной жуткой силы –

Братья Пров и Николай.

 

Николай – что понахальней –

Раз по пьяни лес скосил,

Ну а Пров – в опочивальни

Рушил стены – и входил.

 

Как братья не вяжут лыка,

Пьют отвар из чаги –

Все от мала до велика

Прячутся в овраге.

 

В общем, лопнуло терпенье, –

Ведь добро – своё, не чьё, –

Начинать вооруженье

И идти на усмиренье

Порешило мужичье.

 

Николай – что понахальней –

В тот момент быка ломал,

Ну а Пров в какой-то спальне

С маху стену прошибал.

 

"Эй, братан, гляди – ватага…

С кольями… Да слышь ли? –

Что-й-то нынче из оврага

Рановато вышли!"

 

Неудобно сразу драться –

Наш мужик так не привык, –

Стали прежде задираться:

"Для чего, к примеру, братцы,

Нужен вам безрогий бык?!"

 

Николаю это странно:

"Если жалко вам быка –

С удовольствием с братаном

Можем вам намять бока!"

 

Где-то в поле замер заяц,

Постоял – и ходу...

Пров ломается, мерзавец,

Сотворивши шкоду.

 

"Ну-ка, кто попробуй вылезь –

Вмиг разделаюсь с врагом!"

Мужики перекрестились –

Всей ватагой навалились:

Кто – багром, кто – батогом.

 

Николай, печась о брате,

Первый натиск отражал,

Ну а Пров укрылся в хате

И оттуда хохотал.

 

От могучего напора

Развалилась хата, –

Пров оттяпал ползабора

Для спасенья брата:

 

"Хватит, брат, обороняться!

Пропадать – так пропадать!

Коля, нечего стесняться, –

Колья начали ломаться, –

Надо, Коля, нападать!"

 

По мужьям да по ребятам

Будут бабы слезы лить...

Но решили оба брата

С наступленьем погодить.

 

"Гляди в оба, братень, –

Со спины заходят!"

"Может, оборотень?"

"Не похоже вроде…"

 

Дело в том, что к нам в селенье

Напросился на ночлег –

Да остался до Успенья,

А потом – на поселенье –

Никчемушный человек.

 

В общем, нынче из-за крика

Ни один не услыхал:

Этот самый горемыка

Что-й-то братьям приказал.

 

Кровь уже лилась ручьями, –

Так о чем же речь-то?

"Бей братьев!" – Но вдруг с братьями

Сотворилось нечто:

 

Братьев как бы подкосило –

Стали братья отступать –

Будто вмиг лишились силы...

Мужичье их попросило

Впредь беды не сотворять.

 

...Долго думали-гадали,

Что блаженный им сказал, –

Как затылков ни чесали –

Ни один не угадал.

 

И решили: он заклятьем

Обладает, видно...

Ну а он сказал лишь: "Братья,

Как же вам не стыдно?!"

[Scud-IIEPBblu]

Да, все мы смертны, хоть не по нутру

Мне эта истина, страшней которой нету.

Но в час положенный и я, как все, умру,

И память обо мне сотрет седая Лета.

 

Мы бренны в этом мире под луной:

Жизнь — только миг (и точка с запятой);

Жизнь — только миг; небытие — навеки.

Кружится во вселенной шар земной,

Живут и исчезают человеки.

 

Но сущее, рожденное во мгле,

Неистребимо на пути к рассвету.

Иные поколенья на Земле

Несут все дальше жизни эстафету.

 

Ю.Андропов

[Сэди]

Стихотворение человека, настоящего имени которого я не знаю.

 

дикий ландыш

 

босая ты шла по студёной росе

и дикий ландыш в руке горел

венок из маков, тугой корсет

с тобою двенадцать стрел

 

и полночь скрыла вершины холмов

спешила ты на тени огня

одиннадцать стрел было для врагов

последняя - для меня

 

ах дикий ландыш не оберег

пустынный лес бесстрастен и глух

услышала ты приглушённый смех

и враз натянула лук

 

ты словно кошка кралась во тьме

перехитрила ты всех мужчин

одиннадцать воинов на земле

остался лишь я один

 

шептал я: ты – прозрачный кристалл

как дикий ландыш-дурман луна

красавиц в замках я много видал

но ты такая одна

 

ты молча внимала моим речам

во взгляде твоём мелькнул испуг

ты таяла, плавилась, как свеча

и враз опустила лук

 

я долго не медлил и был готов

свой лук я вскинул скорбя, любя…

одиннадцать стрел для твоих врагов

последняя – для тебя

 

Сид Даун

[mastholte rietberg]

^ Чето я это уже видела

[Сэди]

^ Чето я это уже видела

 

Здесь вроде бы не выкладывала. В социальной группе, наверное...

[mastholte rietberg]

«Любезный сын,

Уж я забыл отчизны дальной

Угрюмый край. Природный финн,

В долинах, нам одним известных,

Гоняя стадо сел окрестных,

В беспечной юности я знал

Одни дремучие дубравы,

Ручьи, пещеры наших скал

Да дикой бедности забавы.

Но жить в отрадной тишине

Дано не долго было мне.

 

Тогда близ нашего селенья,

Как милый цвет уединенья,

Жила Наина. Меж подруг

Она гремела красотою.

Однажды утренней порою

Свои стада на темный луг

Я гнал, волынку надувая;

Передо мной шумел поток.

 

18

 

 

Одна, красавица младая

На берегу плела венок.

Меня влекла моя судьбина...

Ах, витязь, то была Наина!

Я к ней — и пламень роковой

За дерзкий взор мне был наградой,

И я любовь узнал душой

С ее небесною отрадой,

С ее мучительной тоской.

 

Умчалась года половина;

Я с трепетом открылся ей,

Сказал: люблю тебя, Наина.

Но робкой горести моей

Наина с гордостью внимала,

Лишь прелести свои любя,

И равнодушно отвечала:

«Пастух, я не люблю тебя!»

 

И всё мне дико, мрачно стало:

Родная куща, тень дубров,

Веселы игры пастухов —

Ничто тоски не утешало.

В уныньи сердце сохло, вяло.

И наконец задумал я

Оставить финские поля;

Морей неверные пучины

С дружиной братской переплыть

И бранной славой заслужить

Вниманье гордое Наины.

Я вызвал смелых рыбаков

Искать опасностей и злата.

Впервые тихий край отцов

Услышал бранный звук булата

И шум немирных челноков.

Я вдаль уплыл, надежды полный,

С толпой бесстрашных земляков;

Мы десять лет снега и волны

Багрили кровию врагов.

Молва неслась: цари чужбины

Страшились дерзости моей;

 

19

 

 

Их горделивые дружины

Бежали северных мечей.

Мы весело, мы грозно бились,

Делили дани и дары,

И с побежденными садились

За дружелюбные пиры.

Но сердце, полное Наиной,

Под шумом битвы и пиров,

Томилось тайною кручиной,

Искало финских берегов.

Пора домой, сказал я, други!

Повесим праздные кольчуги

Под сенью хижины родной.

Сказал — и весла зашумели;

И, страх оставя за собой,

В залив отчизны дорогой

Мы с гордой радостью влетели.

 

Сбылись давнишние мечты,

Сбылися пылкие желанья!

Минута сладкого свиданья,

И для меня блеснула ты!

К ногам красавицы надменной

Принес я меч окровавленный,

Кораллы, злато и жемчуг;

Пред нею, страстью упоенный,

Безмолвным роем окруженный

Ее завистливых подруг,

Стоял я пленником послушным;

Но дева скрылась от меня,

Примолвя с видом равнодушным:

«Герой, я не люблю тебя!»

 

К чему рассказывать, мой сын,

Чего пересказать нет силы?

Ах, и теперь один, один,

Душой уснув, в дверях могилы,

Я помню горесть, и порой,

Как о минувшем мысль родится,

По бороде моей седой

Слеза тяжелая катится.

 

20

 

 

Но слушай: в родине моей

Между пустынных рыбарей

Наука дивная таится.

Под кровом вечной тишины,

Среди лесов, в глуши далекой

Живут седые колдуны;

К предметам мудрости высокой

Все мысли их устремлены;

Все слышит голос их ужасный,

Что было и что будет вновь,

И грозной воле их подвластны

И гроб и самая любовь.

 

И я, любви искатель жадный,

Решился в грусти безотрадной

Наину чарами привлечь

И в гордом сердце девы хладной

Любовь волшебствами зажечь.

Спешил в объятия свободы,

В уединенный мрак лесов;

И там, в ученье колдунов,

Провел невидимые годы.

Настал давно желанный миг,

И тайну страшную природы

Я светлой мыслию постиг:

Узнал я силу заклинаньям.

Венец любви, венец желаньям!

Теперь, Наина, ты моя!

Победа наша, думал я.

Но в самом деле победитель

Был рок, упорный мой гонитель.

 

В мечтах надежды молодой,

В восторге пылкого желанья,

Творю поспешно заклинанья,

Зову духов — и в тьме лесной

Стрела промчалась громовая,

Волшебный вихорь поднял вой,

Земля вздрогнула под ногой...

И вдруг сидит передо мной

Старушка дряхлая, седая,

 

21

 

 

Глазами впалыми сверкая,

С горбом, с трясучей головой,

Печальной ветхости картина.

Ах, витязь, то была Наина!..

Я ужаснулся и молчал,

Глазами страшный призрак мерил,

В сомненье всё еще не верил

И вдруг заплакал, закричал:

«Возможно ль! ах, Наина, ты ли!

Наина, где твоя краса?

Скажи, ужели небеса

Тебя так страшно изменили?

Скажи, давно ль, оставя свет,

Расстался я с душой и с милой?

Давно ли?..» «Ровно сорок лет, —

Был девы роковой ответ, —

Сегодня семьдесят мне било.

Что делать, — мне пищит она, —

Толпою годы пролетели.

Прошла моя, твоя весна —

Мы оба постареть успели.

Но, друг, послушай: не беда

Неверной младости утрата.

Конечно, я теперь седа,

Немножко, может быть, горбата;

Не то, что в старину была,

Не так жива, не так мила;

Зато (прибавила болтунья)

Открою тайну: я колдунья!»

 

И было в самом деле так.

Немой, недвижный перед нею,

Я совершенный был дурак

Со всей премудростью моею.

 

Но вот ужасно: колдовство

Вполне свершилось по несчастью.

Мое седое божество

Ко мне пылало новой страстью.

Скривив улыбкой страшный рот,

Могильным голосом урод

 

22

 

 

Бормочет мне любви признанье.

Вообрази мое страданье!

Я трепетал, потупя взор;

Она сквозь кашель продолжала

Тяжелый, страстный разговор:

«Так, сердце я теперь узнала;

Я вижу, верный друг, оно

Для нежной страсти рождено;

Проснулись чувства, я сгораю,

Томлюсь желаньями любви...

Приди в объятия мои...

О милый, милый! умираю...»

 

И между тем она, Руслан,

Мигала томными глазами;

И между тем за мой кафтан

Держалась тощими руками;

И между тем — я обмирал,

От ужаса зажмуря очи;

И вдруг терпеть не стало мочи;

Я с криком вырвался, бежал.

Она вослед: «О, недостойный!

Ты возмутил мой век спокойный,

Невинной девы ясны дни!

Добился ты любви Наины,

И презираешь — вот мужчины!

Изменой дышат все они!

Увы, сама себя вини;

Он обольстил меня, несчастный!

Я отдалась любови страстной...

Изменник, изверг! о позор!

Но трепещи, девичий вор!»

 

Так мы расстались. С этих пор

Живу в моем уединенье

С разочарованной душой;

И в мире старцу утешенье

Природа, мудрость и покой.

Уже зовет меня могила;

Но чувства прежние свои

Еще старушка не забыла

 

23

 

 

И пламя поздное любви

С досады в злобу превратила.

Душою черной зло любя,

Колдунья старая, конечно,

Возненавидит и тебя;

Но горе на земле не вечно».

[Bergolmo]

БЕРЛИН III

 

Фабричных труб стоит огромный строй.

Сквозь зимний день они несут свой вес.

Вверху чертог темнеющих небес.

Их край горит ступенью золотой.

 

Вдали, средь тёмной наготы стволов,

Домов, где отступает город-мир,

По рельсам тащит паровоз-буксир

Свой длинный товарняк среди холмов —

 

Там от кладбищенских камней черно,

Там на закат покойники глядят

Из нор своих. На вкус он, как вино.

 

Они у стен с вязанием сидят:

Плетут колпак для крышки черепной,

Для Марсельезы, песни баррикад.

Изменено 09.01.2017 23:15 пользователем Bergolmo

[Сэди]

Любителям "логичных стихов" посвящается.

 

Май пришел - зима настала.

Вслед за маем шел апрель.

В стужу молния блистала,

Ливень мел, лила метель.

Мчалась медленно карета,

Лодку лошади везли.

В ней стояли Ганс и Грета,

Сидя разговор вели.

Ах, стройна толстушка Грета

С черной русою косой!

Ганс к ней в полночь - в час рассвета

В сапогах ходил босой.

Бодрый выглядит устало,

Поразросся в рощу лес.

Мало было, много стало

В мире всяческих чудес.

 

Перевод Льва Яковлевича Гинзбурга.

[Брайан Барнард]

Обращаю внимание:

 

1. Обязательно указывайте автора стихов.

2. В теме нельзя размещать свои стихи или творчество форумчан.

 

Правила вынесены в начало темы. Любые посты, нарушающие данные правила, будут удалены.

[alinette]

ЕЛЕНА КАСЬЯН

 

Мне на самом-то деле плевать, что ты давно не звонишь.

Я тебя поселила в какой-то вымышленный Париж,

В какой-то шикарный номер с видом на Сен-Мишель -

С кабельным, с барной стойкой, с кофе в постель.

 

Всё, что я помню – дождь… как в шею дышала, дрожа,

Как говорил «до скорого», а я уже знала «сбежал».

Стояла, как дура, в юбке - по бёдрам текла вода...

И всё говорил «до скорого», а я слышала «навсегда».

 

Но мне-то теперь без разницы… В том месте моей души,

Где ты выходишь из спальни, из выбеленной тиши,

Где время стоит, как вкопанное, где воздух дрожит, звеня,

Никто тебя не отнимет уже, никто не возьмёт у меня.

 

И однажды звонят откуда-то (оттуда всегда в ночи),

И спрашивают «знали такого-то?» - (молчи, сердце, молчи!)

И говоришь, мол, глупости, этого не может быть…

Он даже не в этом городе… он должен вот-вот позвонить…

 

И оплываешь на пол, и думаешь: "Господи, Боже мой!"

И нет никакой Сен-Мишели... и Франции никакой...

[Bergolmo]

ШАБАШ

 

Дыхание дурманящих растений

туманит разум в лунном колыханье,

и ощущаю я их обвиванье,

как шабаш ведьм в угаре их радений -

 

Кровавые цветы вдруг расцветают,

из сердца похоть выжимая грубо,

как губки, изощрённые их губы

на пьяном горле яростно взбухают.

 

Чумной цветок тропического ада -

в мои всосался губы в жуткой яви,

моё мученье пеной обслюнявя.

 

И душит - о, свирепая менада -

и изнуряет чадом знойной пасти

и мукой, и восторгом дикой страсти.

[mastholte rietberg]

Одина род поэзию любил

К отраде сладкой человека,

И я как дар небесный сохранил

Обычай дедовского века.

Одина власть была для нас мила,

И только принужденья сила

Богов родных у скальдов отняла

И вере новой научила.

 

Халльфред Вандрадаскальд

[Сэди]

Одина род поэзию любил

К отраде сладкой человека,

И я как дар небесный сохранил

Обычай дедовского века.

Одина власть была для нас мила,

И только принужденья сила

Богов родных у скальдов отняла

И вере новой научила.

 

Халльфред Вандрадаскальд

 

Спасибо за стихотворение.

[Впечатлительная]

Пушкин фантастичный, как всегда:

 

Конечно, я уже седа,

Немножко, может быть, горбата..

[Сэди]

Пушкин фантастичный, как всегда:

 

Конечно, я уже седа,

Немножко, может быть, горбата..

 

Возможно ль! ах, Наина , ты ли!