Поэзия

[Сэди]

Умерла Людмила Иванова. Её стихи были такими теплыми и человечными...

[Сэди]

Люди, поделитесь, пожалуйста, - как вы относитесь к Саше Черному?

[Шер]

Люди, поделитесь, пожалуйста, - как вы относитесь к Саше Черному?

В школе очень нравился своим эпатажем.

Сейчас прочту, слегка улыбнусь, но чтоб сильное впечатление от него у меня, таки нет!

[Сэди]

В школе очень нравился своим эпатажем.

Сейчас прочту, слегка улыбнусь, но чтоб сильное впечатление от него у меня, таки нет!

 

Я сейчас его детские перечитываю. Душевный...

[Сэди]

Саша Чёрный.

CRITIUS

 

В зубах гусиное перо,

В сухих глазах гроза расправы...

Вот он – чернильное ядро,

Цепной барбос у храма Славы.

 

Какая злая голова!

Вихры свирепей змей Медузы,

Лоб прокурора, челюсть льва, –

Закройте в страхе лица, Музы!..

 

На вашей коже он сейчас

Пересчитает все веснушки,

Нахрапом влезет на Парнас

И всех облает вас с макушки:

 

«Гав-гав! Мой суд – закон для всех!

Я гид с универсальным вкусом.

Чему я чужд – то смертный грех:

Бесцветно! Плоско! Двойка с плюсом!»

 

Сгребет в намордник все мечты,

Польет ремесленною злобой

И к сердцу Новой Красоты

Привесит пломбу с низкой пробой.

[Aftermath]

Редкий сон, я секу её во всем

И мы с ней движемся вдвоём, ныряем в горный водоём

Я наблюдаю день за днём, слёзы набухают

Губы как бутон и я в агонии

Ее слёзы хрустальны, хрусталь в моей спальне

Я курю и я спокоен

Рос там, где куст кали, суицид

Пентакли в моем роде, я зову это любовью

Слёзы крошатся с диском, фонтан навечно активен

Когда я рядом так близко, я так беспечен, поверь мне

Я собираю слезинки, чтобы создать ожерелье

И задушить предпосылки - ронять хрустальные слёзы на землю

[mastholte rietberg]

^ Это можно назвать "либидоэзия"))

[Сэди]

^ Это можно назвать "либидоэзия"))

 

Значит, не померещилось...

[Scud-IIEPBblu]

Я прожил целый день в миру

потустороннем.

И бодро крикнул поутру:

"Кого схороним?"

Ответ мне был угрюм и тих:

"Всё - блажь, бравада –

Кого схороним? - Нет таких!"

"Ну и не надо!"

 

А я сейчас затосковал,

хоть час оттуда -

Вот уж где истинный провал -

ну, просто чудо!

Я сам больной и кочевой,

но побожился:

"Вернусь, мол, ждите - ничего,

что я зажился.

 

Так снова предлагаю вам,

пока не поздно:

Хотите ли ко всем чертям -

вполне серьезно?

Где кровь из вены как река,

а не водица.

Тем, у кого она жидка,

там - не годится.

 

И там не нужно ни гроша -

хоть век поститься.

Живет там праведно душа -

не тяготится.

Там вход живучим воспрещён

как посторонним…

Не выдержу, спрошу ещё:

"Кого схороним?"

 

Зову туда, где благодать

и нет предела.

…Никто не хочет помирать -

такое дело.

И отношение ко мне,

ну как к пройдохе.

Все стали умники вдвойне

в родной эпохе.

 

Ну, я согласен: побренчим

спектакль и тронем.

Ведь никого же не съедим,

а так… – схороним.

Ну, почему же все того…

как в рот набрали?

Там встретятся, кто и кого

тогда забрали.

 

Там этот с бляхой на груди

и тих, и скромен.

Таких как он там – пруд пруди…

Кого схороним?

Кто задается, в лак его -

чтоб, хрен, отпарить.

Там этот с трубкой… как его?

Забыл. Вот память!…

 

Скажи-кась, милый человек,

я, может, спутал?

Какой у вас сегодня век?

Какая смута?

Я сам вообще-то костромской,

а мать из Крыма.

Так если бунт у вас какой,

тогда я – мимо.

 

А если нет, тогда ещё

всего два слова.

У нас там траур запрещён,

нет, честно слово!

И там порядок - первый класс -

глядеть приятно.

А наказание: сейчас

прогнать обратно.

 

У нас границ не перечесть:

беги - не тронем.

Тут, может быть, евреи есть?

Кого схороним?

В двадцатом веке я? Эва!

Да ну вас к шутам!

Мне нужно в номер двадцать два.

Лаврентий спутал.

[Сэди]

Отвечу Высоцким, и тоже про сон.

 

Сон мне снится - вот те на:гроб среди квартиры,

На мои похорона съехались вампиры,

Стали речи говорить -все про долголетие

Кровь сосать решили погодить:вкусное - на третье.

 

В гроб вогнали кое-как,

А самый сильный вурдалак

Все втискивал и всовывал,

И плотно утрамбовывал,-

Сопел с натуги, сплевывал

И желтый клык высовывал.

 

Очень бойкий упырек стукнул по колену,

Подогнал - и под шумок надкусил мне вену.

А умудренный кровосос встал у изголовия

И очень вдохновенно произнес речь про полнокровие.

 

И почетный караул

Для приличия всплакнул,-

Но я чую взглядов серию

На сонную мою артерию:

А если кто пронзит артерию -

Мне это сна грозит потерею.

 

Погодите, спрячьте крюк! Да куда же, черт, вы!

Я же слышу, что вокруг,-значит, я не мертвый.

Яду капнули в вино, ну а мы набросились,-

Опоить меня хотели, но опростоволосились.

 

Тот, кто в зелье губы клал,-

В самом деле дуба дал,-

Ну, а мне как рвотное

То зелье приворотное:

Здоровье у меня добротное,

И закусил отраву плотно я.

 

Так почему же я лежу, дурака валяю?!

Ну почему, к примеру, не заржу -их не напугаю?!

Я б их мог прогнать давно выходкою смелою -

Мне бы взять пошевелиться, но...глупостей не делаю.

 

Безопасный как червяк,

Я лежу, а вурдалак

Со стаканом носится -

Сейчас наверняка набросится,-

Еще один на шею косится.

Ну, гад, он у меня допросится!

 

Кровожадно вопия, высунули жалы -

И кровиночка моя полилась в бокалы.

Погодите - сам налью,- знаю, знаю - вкусная!

Нате, пейте кровь мою, кровососы гнусные!

 

А сам - и мышцы не напряг

И не попытался сжать кулак,-

Потому что кто не напрягается -

Тот никогда не просыпается,

Тот много меньше подвергается

И много дольше сохраняется.

 

Вот мурашки по спине смертные крадутся,

А всего делов-то мне было что - проснуться!

Что, сказать, чего боюсь? А сновиденья - тянутся!

Да того, что я проснусь -а они останутся!

[Scud-IIEPBblu]

...и тоже про сон.

 

 

То был НЕ сон. То стихотворение было написано Владимиром Семёнычем после выхода из реанимации…

Первого…

[Scud-IIEPBblu]

Когда я об стену разбил лицо и члены

И всё, что только было можно, произнёс,

Вдруг сзади тихое шептанье раздалось:

– Я умоляю вас, пока не трожьте вены.

 

При ваших нервах и при вашей худобе

Не лучше ль чаю? Или огненный напиток?

Чем учинять членовредительство себе,

Оставьте что-нибудь нетронутым для пыток.

 

Он сказал мне: – Приляг,

Успокойся, не плачь.

Он сказал: – Я не враг,

Я – твой верный палач.

 

Уж не за полночь – за три,

Давай отдохнём.

Нам ведь всё-таки завтра

Работать вдвоём.

 

Раз дело приняло приятный оборот –

Чем чёрт не шутит – может, правда, выпить чаю?

– Но только, знаете, весь ваш палачий род

Я, как вы можете представить, презираю.

 

Он попросил: – Не трожьте грязное бельё.

Я сам к палачеству пристрастья не питаю.

Но вы войдите в положение моё –

Я здесь на службе состою, я здесь пытаю.

 

И не людям, прости,

Счёт веду – головам.

Ваш удел – не ахти,

Но завидую вам.

 

Право, я не шучу,

Я смотрю делово –

Говори что хочу,

Обзывай хоть кого.

 

Он был обсыпан белой перхотью, как содой,

Он говорил, сморкаясь в старое пальто:

– Приговоренный обладает, как никто,

Свободой слова, то есть подлинной свободой.

 

И я избавился от острой неприязни

И посочувствовал дурной его судьбе.

– Как жизнь? – спросил меня палач. – Да так себе… –

Спросил бы лучше он: как смерть – за час до казни?…

 

– Ах, прощенья прошу, –

Важно знать палачу,

Что, когда я вишу,

Я ногами сучу.

 

Да у плахи сперва

Хорошо б подмели,

Чтоб моя голова

Не валялась в пыли.

 

Чай закипел, положен сахар по две ложки.

– Спасибо! – Что вы! Не извольте возражать!

Вам свяжут ноги, чтоб сученья избежать,

А грязи нет, – у нас ковровые дорожки.

 

– Ах, да неужто ли подобное возможно! –

От умиленья я всплакнул и лёг ничком.

Он быстро шею мне потрогал осторожно

И одобрительно почмокал языком.

 

Он шепнул: – Ни гу-гу!

Здесь кругом стукачи.

Чем смогу – помогу,

Только ты не молчи.

 

Стану ноги пилить –

Можешь ересь болтать,

Чтобы казнь отдалить,

Буду дольше пытать.

 

Не ночь пред казнью, а души отдохновенье!

А я уже дождаться утра не могу.

Когда он станет жечь меня и гнуть в дугу,

Я крикну весело: – Остановись, мгновенье, –

 

Чтоб стоны с воплями остались на губах!

– Какую музыку, – спросил он, – дать при этом?

Я, признаюсь, питаю слабость к менуэтам,

Но есть в коллекции моей и Оффенбах.

 

– Будет больно – поплачь,

Если невмоготу, –

Намекнул мне палач.

– Хорошо, я учту.

 

Подбодрил меня он,

Правда, сам загрустил –

Помнят тех, кто казнён,

А не тех, кто казнил.

 

Развлек меня про гильотину анекдотом,

Назвав ее лишь подражаньем топору

Он посочувствовал французскому двору

И не казненным, а убитым гугенотам.

 

Жалел о том, что кол в России упразднён,

Был оживлён и сыпал датами привычно.

Он знал доподлинно – кто, где и как казнён,

И горевал о тех, над кем работал лично.

 

– Раньше, – он говорил, –

Я дровишки рубил,

Я и стриг, я и брил,

И с ружьишком ходил.

 

Тратил пыл в пустоту

И губил свой талант,

А на этом посту

Повернулось на лад.

 

Некстати вспомнил дату смерти Пугачёва,

Рубил, должно быть, для наглядности, рукой.

А в то же время знать не знал, кто он такой, –

Невелико образованье палачёво.

 

Парок над чаем тонкой змейкой извивался,

Он дул на воду, грея руки о стекло.

Об инквизиции с почтеньем отзывался

И об опричниках – особенно тепло.

 

Мы гоняли чаи,

Вдруг палач зарыдал –

Дескать, жертвы мои

Все идут на скандал.

 

– Ах, вы тяжкие дни,

Палачёва стерня.

Ну за что же они

Ненавидят меня?

 

Он мне поведал назначенье инструментов.

Всё так не страшно – и палач как добрый врач.

– Но на работе до поры всё это прячь,

Чтоб понапрасну не нервировать клиентов.

 

Бывает, только его в чувство приведёшь,

Водой окатишь и поставишь Оффенбаха,

А он примерится, когда ты подойдёшь,

Возьмёт и плюнет. И испорчена рубаха.

 

Накричали речей

Мы за клан палачей.

Мы за всех палачей

Пили чай, чай ничей.

 

Я совсем обалдел,

Чуть не лопнул, крича.

Я орал: – Кто посмел

Обижать палача?!

 

Смежила веки мне предсмертная усталость.

Уже светало, наше время истекло.

Но мне хотя бы перед смертью повезло –

Такую ночь провел, не каждому досталось!

 

Он пожелал мне доброй ночи на прощанье,

Согнал назойливую муху мне с плеча.

Как жаль, недолго мне хранить воспоминанье

И образ доброго чудного палача.

 

 

 

* * *

 

 

 

Как во смутной волости,

Лютой, злой губернии,

Выпадали молодцу

Всё шипы да тернии.

Он обиды зачерпнул, зачерпнул

Полные пригоршни,

Ну, а горя, что хлебнул, –

Не бывает горше.

 

Пей отраву, хоть залейся!

Благо, денег не берут.

Сколь веревочка ни вейся –

Все равно совьешься в кнут,

Все равно совьешься в кнут…

 

Гонит неудачников

По миру с котомкою,

Жизнь течет меж пальчиков

Паутинкой тонкою.

А которых повело, повлекло

По лихой дороге,

Всех ветрами сволокло

Прямиком в остроги.

 

Тут на милость не надейся –

Стиснуть зубы да терпеть!

Сколь веревочка ни вейся –

Все равно совьешься в плеть!

Все равно совьешься в плеть!…

 

Ах, лихая сторона,

Сколь в тебе не рыскаю,

Лобным местом ты красна

Да веревкой склизкою…

А повешенным сам дьявол Сатана

Голы пятки лижет.

Эх, досада, мать честна! –

Ни пожить, ни выжить!

 

Ты не вой, не плачь, а смейся –

Слезы нынче не простят.

Сколь веревочка ни вейся –

Все равно укоротят!

Все равно укоротят!…

 

Ночью думы муторней.

Плотники не мешкают.

Не успеть к заутрене –

Больно рано вешают.

Ты об этом не жалей, не жалей –

Ну что тебе отсрочка?

На веревочке твоей

Нет ни узелочка.

 

Лучше ляг да обогрейся –

Я, мол, казни не просплю…

Сколь веревочка ни вейся,

А совьешься ты в петлю!

А совьешься ты в петлю!…

[GvenAZ]

Вдвоем или своим путем,

И как зовут, и что потом.

Мы не спросили ни о чем,

И не клянемся, что до гроба…

 

Мы любим.

Просто любим оба.

[Aftermath]

Я найду тебя там, где цветёт туман

Чтоб почти как раньше вместе засыпать

Я избавлюсь от мучений до утра

Мир не рухнет, просто меньше на торчка

 

Детка, ты же знаешь, я не мог бы тебе врать

Детка, я молю, не уходи без меня

Когда нашу кровь в себя впитает простыня

Сырой землёй я буду тебя обнимать

[Сэди]

Ты спрашиваешь, как родится сказка,

Где начинается, в каких краях?..

Что ж, помолчи!.. Закрой глаза на миг

И облака - их форму, их окраску -

В уме своем отчетливо представь,

Приблизь к своей мечте неугомонной.

Теперь открой глаза! И, удивленный,

Мечту увидишь пред собою въявь.

Не правда ль, в вышине голубоватой

Не облаков зубчатая гряда,

А город, снившийся тебе когда-то

Ясней, чем все другие города?..

И там, в тени причудливого зданья,

Стоит она, чей облик так знаком.

Она грустит и ждет с тобой свиданья,

Зовет, поет волшебным голоском...

Скорее к ней!.. Предайся безрассудству!

Нет-нет! Постой!.. Чтоб не растаял миф,

Сначала мудро научись искусству -

Поверить в сказку, сказку сотворив!

 

Давид Кугультинов

[Сэди]

Николай Бушенев

 

О сентябрызги солнечного света!

Почти что лето.

Златым ковшом зачерпнутая влага,

Ах, сентябрага!

Но с каждым днём зачерп её всё реже –

Чуть сентябрезжит.

Листву рвёт ветер озверело-грозный, -

Звон сентябронзы,

За ним дожди, потом метели следом –

Брр! - сентябредом.

[АрлеКинО]

Николай Бушенев

 

,,,

Брр! - сентябредом.

 

Ужас.

[Дра_кошка]

Ужас.

Вот начитаешься подобной хрени и ясно понимаешь , что Сашанашефсе- ГЕНИЙ!

[Сэди]

Наш местный экспериментатор. Неудобочитаемо.

[АрлеКинО]

Наш местный экспериментатор. Неудобочитаемо.

 

Бесталанно.

[АрлеКинО]

Вдвоем или своим путем,

И как зовут, и что потом.

Мы не спросили ни о чем,

И не клянемся, что до гроба…

 

Мы любим.

Просто любим оба.

 

Чьи?

[Миха Потапыч]

Вот начитаешься подобной хрени и ясно понимаешь , что Сашанашефсе- ГЕНИЙ!

Бесталанно.

Кто такая Саша, и почему она бесталанна?

[Сэди]

Бесталанно.

 

А как Вам это (автор другой)?

 

Я увидел пёструю

Кошку на дороге,

Я не бросил черствую

Корочку под ноги.

Протянул ей вкусную

Дольку колбасы.

Кошка морду грустную

Спрятала в усы.

 

Кто такая Саша, и почему она бесталанна?

 

Мне кажется, это Пушкин.

[АрлеКинО]

А как Вам это (автор другой)?

 

Я увидел пёструю

Кошку на дороге,

Я не бросил черствую

Корочку под ноги.

Протянул ей вкусную

Дольку колбасы.

Кошка морду грустную

Спрятала в усы.

 

 

 

Мне кажется, это Пушкин.

 

 

Мы же вроде на "ты"

 

Лучше предыдущего, но... в чьи усы спрятала кошка морду -спрашивается.)))

[GvenAZ]

Чьи?

 

Это перевод японской поэтессы Ёсано Акико.