Поэзия

[katerinka_tz]

Булат Окуджава

 

Музыкант играл на скрипке, я в глаза ему глядел,

Я не то чтоб любопытствовал - я по небу летел.

Я не то чтобы от скуки, я надеялся понять,

Как умеют эти руки эти звуки извлекать

 

Из какой-то деревяшки, из каких-то бледных жил,

Из какой-то там фантазии, которой он служил.

А еще ведь надо в душу к нам проникнуть и поджечь.

А чего с ней церемониться, чего ее беречь.

 

Счастлив дом, где пенье скрипки наставляет нас на путь.

И вселяет в нас надежду; остальное - как-нибудь.

Счастлив инструмент, прижатый к угловатому плечу,

По чьему благословению я по небу лечу.

 

Счастлив тот, чей путь недолог, пальцы злы, смычок остер,

Музыкант, соорудивший из души моей костер.

А душа, уж это точно, ежели обожжена,

Справедливей, милосерднее и праведней она.

 

Долгое время не понимала, о чем эти стихи, пока не услышала

Клинта Мэнселла

[CAULFIELD]

Юрий Шевчук - великий наш современник, "рвущаяся глотка" эпохи. Человек, огромной русской души. Гражданин. Личность.

 

МОСКВА - ЖАРА

 

Заскрипел новый день, растекаясь дурманом,

Пробежался по мордам холёных витрин

Я ползу по стене непокорным Тарзаном,

Тараканье желанье связав со своим

Я метаюсь зелёной контуженной мухой

Между стёклами окон, похожих на стон

Я июльской жарой, как подушкой, придушен,

К раскладушке прибит безразличным рублём

 

Москва! Жара!

 

Простыня саблекожей змеёю свернулась

Между потных, истерзанных, стёршихся ног

Да жара, как сигарой, Москвой затянулась

Раскалённые камни насилует смог

Непрошенный гость и ненужный кумир,

Я шагаю бездумно, колода рефлексов

Карманы от фиг перетёрлись до дыр,

Карманы народа, карманы <подтекста?>

 

Москва! Жара!

 

О боже, мы сколько всего нарожали!

Эй, мать героиня безумных масштабов,

Москва, мы тебя раньше в Кремль вмещали,

Теперь не хватает котлет для прорабов

Девушки бедные, девушки в парах,

Жидкое счастье в сверкающих рюмках

Мимо несущихся в ад тротуаров

Дикие кошки в захлопнутых сумках

 

Москва! Жара!

 

Вопли ночного метро, как ножами,

Режут на части лимитные души

Поезд ведёт прямо к краю Сусанин

Бедняга слепой и отрезаны уши

Что вспомнят, что скажут вам здесь обо мне

В сортирах, залитых мочой пилигримов

Закрасят, как надпись на грязной стене,

Повесят таблицу и двинутся мимо

 

Москва! Жара!

 

Обезлюдели толпы людей на Арбате

На Горького даже следов не осталось,

Стоит лишь измотанный дьявол в халате,

В лапах трепещет какая-то малость

Покоряя Москву, не забудь, что она

Не прощает своих победителей. Да,

Много погибло беспечных героев

От ожирения и геморроя

 

Москва! Жара!

 

ПОЭТ

 

Выл осторожно, слушал дыханье

Жизни железнодорожного цвета

Ты так прекрасна, а я жаждал ответа

Сколько печали несет это знанье

Соль на мозоли - смешные идеи

Мир тесен так, что и ты не одета

Запахи пыли и гари Завета

Сбросило лето

Поэты с губами на бедрах горячки

Летят без разбора во все дорогое

И каждую ночь, воскресая из спячки

Срываются в лютое, смертное, злое

Переплыли Исаакий, что лысой горою

Вырос вчера и молчит между нами

Спи мой гранит, я плейбоем накрою

Печальную песню о Блоковской даме

Ограничены матом возможности мира

И язык ни причем, здесь другие проблемы

Человек в облаках - это майна и вира

И тебе ни к чему звук на высшие темы

Знай, что времени нет, есть безумие воли

Только силой любви можно выйти за грани

Перейти это поле, сдохнув от боли

И закат весь в крови, и рассвет этот ранен

Он свернул горизонт, он прокрался веками

В снов твоих семя, в снов твоих горло

Он кидался стихами о Блоковской даме

Так чтоб проперло

Пел что времени нет для тоски и печали

Пел что времени нет для любви и для боя

И не важно, что черти по трубам вкачали

Вскрыл потоки сознанья он бритвой-рукою

И упал лицом в Правду, и пытался подняться

Если ты не поможешь, он не выйдет из драки

Но на сердце твоем надпись - не прислоняться

Он глупее поднявшейся в космос собаки

Он рефлексы свои как катетер срывает

Он вдохнул стратосферу и горит как комета

И от боли, отчаяния, ярости лает

На звезду, исхлеставшую ветками света ...

Дорога в бескрайнее это

Дорога в безумное это

Дорога в бесконечное это

 

ВАЛЬС

 

Дай хоть на секунду испытать святую милость

Снег, вчера упавший, расспросить про небеса

Что бы ни пропало, ни погибло, ни случилось

Слышать доносящиеся с неба голоса

И догнать бредущую в беспамятстве дорогу

И вернуть на место землю, как заведено

Покажите чудо, чтобы видно было многим

Как перевоплощается в кровь твое вино

Ветрами, морозами - хоть чем-нибудь поверьте

Покажи им чудо, злую осень покажи

Жизнь всегда любуется великолепной смертью

Смерть всегда отчаянно запоминает жизнь

Если бы хоть строчка этой ночью получилась

День жужжал и жег бумагой белой на столе

Все, что потерял я, отлюбил, что не свершилось

Вырастет подстрочником зеленым на золе

Дай мне оправдать твою безжалостную милость

Верными аккордами подыскать ключи

В сад, где все сначала, все концы, куда стремились

Мы, когда нас резали и штопали врачи

Вырваться за грань уютной проданной свободы

Выбраться на волю сквозь витрины-миражи

Лечь в траву сухую и увидеть свои роды

Бабка-повитуха - смерть, хоть что-нибудь скажи

 

ПРАВДА НА ПРАВДУ

 

Страна швыряла этой ночью мутной сволочью.

И разменяв добро на зло, как деньги старые на новые,

Рванула асфальт, когда он на щеке, как водка с горечью,

И окна, окна были первые готовые.

 

И зло на заливном коне взмахнуло шашкою.

Добро, оно всегда без кулаков, трясло культяшками.

Пыталась жалость убедить, помочь опомниться,

Но всё быстрее и точней летела конница.

 

Аплодисменты. На манеж под звездным куполом

Повыпускала ночь зверей и замяукала,

И заалекала, вспотела, вмиг состарилась,

И побледнела, и струхнула, и затарилась

Чем бог послал, а черт, а черт, а черт подсунул им,

А он ведь старый театрал, ха-ха, он любит грим.

Тела вдруг стали все огромные да полые,

И пьяница сапожник - память нам оставил пленки голыми.

 

Правда на правду,

Вера на икону,

А земля да на цветы,

Это я да это ты.

 

Страна швыряла этой, этой ночью сволочью.

Закат, когда он на щеке как водка с горечью.

Страх покрывал все матом, будто потом, страх брел по городу.

Ночное небо было дотом, оно еще напоминало чью-то бороду...

 

Провинция зевала, грустно нервно в телевизоры.

А кто-то просто шел домой и ел яичницу,

Дышали трупы тихо, мерно под скальпелем провизора,

А кто-то в зеркале вертел уже своею личностью.

 

Страну рвало, она согнувшись пополам искала помощи,

А помощь танков по лоткам давила овощи.

Аплодисменты, бис, везде ревело зрелище,

Стреляло право по беде - увидишь где еще?

 

Страна рыдала жирной правдой, так и не поняв истины.

Реанимация визжала, выла бабой, последней пристанью.

Пенсионеры с палками рубились в городки с милицией,

А репортеры, с галками, их угощали блицами.

 

Судьба пила, крестясь, и блядовала с магами,

Брели беззубые старухи да с зубами флагами.

Да, повар голод подмешал им в жидкий суп довольно пороху,

Герои крыли тут и там огнем по шороху.

 

И справедливость думала занять чью-либо сторону,

Потом решила, как всегда, пусть будет смерти поровну.

Да погибали эти окна, эти крыши первыми.

Все пули были здесь равны все мысли верными.

 

Аплодисменты, бис, везде ревело зрелище.

Стреляло право по беде - увидишь где еще.

 

И лишь в гримерке церкви пустота, в тиши да в ладане,

Где высота да простота, где баррикады ада нет.

Она горела в вышине, без дыма пламени.

Я на колени тоже встал, коснувшись этого единственного знамени.

 

Страна швыряла прошлой ночью мутной сволочью.

Страна скребла лопатой утром по крови покрытой инеем.

Да по утрам вся грязь, все лужи отражают синее.

Асфальт когда он на щеке, как водка с горечью.

 

На память фото пирамид с пустыми окнами-глазницами,

Аплодисменты, чудный вид, с листом кленовым да с синицами.

А будущее, что только родилось, беззвучно плакало,

А время тикало себе, а сердце такало.

 

СВОБОДА

 

Я еду к тебе, это - странное место,

Туман на болоте без цвета и дна.

Я твой вечный жених, золотая невеста,

Лижут мысли, как мухи, стекла окна.

 

Зима на спине, я не стар и не молод,

Ночь похожа на лифт, в котором умер поэт.

Я по уши сыт, да разбудил горький голод,

Руки чувствуют пульс, я зеваю на свет.

 

Мама, разбуди черным вечером,

Мама, чтоб я ночь не проспал,

Мама, я уйду, как намечено,

Мама, как я устал...

 

Гроза по глазам, напротив морщинами

Скребет по стеклу седая рука,

Мимо павших идей проплывают причинами

В тумане чуть видимы, ветви-века,

 

Растет за окном последняя станция.

Здесь отпевают, верхний этаж,

Здравствуй, любовь, получи информацию,

Да не промахнись и сотри макияж.

 

НОВОЕ СЕРДЦЕ

 

Небо звездное, метель августа,

На дороге - машин канителица,

Возят засуху, а мне радостно,

Знаю точно: погода изменится,

 

Я смотрю наверх, там, где мы живем -

Так все тихо, сухо, да правильно.

Я ж из тех, кому нет победы днем,

Я - как степь, дышу сном неправедным.

 

Я по засухе - ведро полное,

Между фар - лисой, живьем пламени.

Я так мал, а вокруг все огромное,

И плевать, что не ружья да не знамени.

 

Небо звездное, сердце августа,

Оглянись, рассветает пророчество,

Тело - степь - мое одиночество,

Смерти нет, но всегда пожалуйста.

 

Новое сердце взорвется над нами,

Новая жизнь позовет за собой,

И, освященный седыми богами,

Я, как на праздник, пойду за тобой.

 

Небо звездное, руки августа,

На дороге - машин метелица,

Что пожнем, когда пыль рассеется,

Степь красна, как чернила Фауста.

 

Ночь светла, как круги от времени,

Что забросил я в смерть уставшую,

Все дороги растут из семени,

Недошедшего да не доставшего.

 

Жду от нового века белого

Продолжения понимания,

Что мы - часть всего безответного,

Что мы - ночь всего ожидания.

 

Новое сердце взорвется над нами,

Новая жизнь позовет за собой

И, освященный седыми богами,

Я, как на праздник, пойду в этот бой.

[Vergara]

***

 

Есть горы — под небосводом

они завидуют водам

и как отраженье неба

придумали звёзды снега.

 

И есть иные горы,

Но та же у них тоска.

И горы в тоске по крыльям

Придумали облака.

[Gleb 777]

"Неизбранная дорога"

 

Опушка - и развилка двух дорог.

Я выбирал с великой неохотой,

Но выбрать сразу две никак не мог

И просеку, которой пренебрег,

Глазами пробежал до поворота.

 

Вторая - та, которую избрал, -

Нетоптаной травою привлекала:

Примять ее - цель выше всех похвал,

Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал,

Она сама изрядно потоптала.

 

И обе выстилали шаг листвой -

И выбор, всю печаль его, смягчали.

Неизбранная, час пробьет и твой!

Но, помня, как извилист путь любой,

Я на развилку, знал, вернусь едва ли.

 

И если станет жить невмоготу,

Я вспомню давний выбор поневоле:

Развилка двух дорог - я выбрал ту,

Где путников обходишь за версту.

Все остальное не играет роли.

 

Роберт Фрост

[Gleb 777]

НУ ЧТО С ТОГО, ЧТО Я ТАМ БЫЛ

 

Ю.Левитанский

 

Ну что с того, что я там был.

Я был давно. Я всё забыл.

Не помню дней. Не помню дат.

Ни тех форсированных рек.

 

Я неопознанный солдат.

Я рядовой. Я имярек.

Я меткой пули недолёт.

Я лёд кровавый в январе.

Я крепко впаян в этот лёд -

Я в нём как мушка в янтаре.

 

Ну что с того, что я там был.

Я всё забыл. Я всё избыл.

Не помню дат. Не помю дней.

Названий вспомнить не могу.

 

Я топот загнанных коней.

Я хриплый окрик на бегу.

Я миг непрожитого дня.

Я бой на дальнем рубеже.

Я пламя вечного огня

И пламя гильзы в блиндаже.

 

Ну что стого, что я там был.

В том грозном "быть или не быть".

Я это всё почти забыл.

Я это все хочу забыть.

Я не участвую в войне -

Она участвует во мне.

И отблеск вечного огня

Дрожит на скулах у меня.

 

Уже меня не исключить

из этих лет, из той войны.

Уже меня не излечить

От тех снегов, от той зимы.

И с той землёй, и стой зимой,

Уже меня не разлучить -

До тех снегов, где вам уже

Моих следов не различить.

 

Ну что с того, что я там был!..

[Bruce_Batsy]

Юрий Одарченко (1903-1960)

Малоизвестный и, к сожалению, недооцененный поэт русского Зарубежья. С очень непростой судьбой.

 

 

 

ЧИСТЫЙ СЕРДЦЕМ

 

По канату слоник идёт —

Хобот кверху, топорщатся уши.

По канату слоник вперёд

Сквозь моря продвигается к суше.

 

Как такому тяжёлому Бог

Позволяет ходить по канату?

Тумбы три вместо маленьких ног,

А четвертая кажется пятой.

 

Вдруг в пучину сияющих вод,

Оступившись, скользнёт осторожный?

Продвигается слоник вперёд,

Продолжая свой путь невозможный.

 

Если так, то подрежем канат,

Обманув Справедливого Бога.

Бог почил, и Архангелы спят...

«Ах, мой слоник!..» — туда и дорога!

 

Всё на небе так сладостно спит,

А за слоника кто же осудит?!

Только сердце твердит и твердит,

Что Второе Пришествие будет.

[Vergara]

Продолжим тему Слонов

 

"Слонёнок"

 

Моя любовь к тебе сейчас - слоненок,

Родившийся в Берлине иль Париже

И топающий ватными ступнями

По комнатам хозяина зверинца.

 

Не предлагай ему французских булок,

Не предлагай ему кочней капустных -

Он может съесть лишь дольку мандарина,

Кусочек сахару или конфету.

 

Не плачь, о нежная, что в тесной клетке

Он сделается посмеяньем черни,

Чтоб в нос ему пускали дым сигары

Приказчики под хохот мидинеток.

 

Не думай, милая, что день настанет,

Когда, взбесившись, разорвет он цепи

И побежит по улицам, и будет,

Как автобус, давить людей вопящих.

 

Нет, пусть тебе приснится он под утро

В парче и меди, в страусовых перьях,

Как тот, Великолепный, что когда-то

Нес к трепетному Риму Ганнибала.

[Bruce_Batsy]

Одно из моих любимых стихотворений А.А.Блока. Удивительно красивое.

 

 

* * *

 

Осень поздняя. Небо открытое,

И леса сквозят тишиной.

Прилегла на берег размытый

Голова русалки больной.

 

Низко ходят туманные полосы,

Пронизали тень камыша.

На зеленые длинные волосы

Упадают листы, шурша.

 

И опушками отдаленными

Месяц ходит с легким хрустом и глядит,

Но, запутана узлами зелеными,

Не дышит она и не спит.

 

Бездыханный покой очарован.

Несказанная боль улеглась.

И над миром, холодом скован,

Пролился звонко-синий час.

 

(Август 1905)

[Майя С.]

Николай Гумилев

 

ЖИРАФ

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд

И руки особенно тонки, колени обняв.

Послушай: далёко, далёко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

 

Ему грациозная стройность и нега дана,

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится только луна,

Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

 

Вдали он подобен цветным парусам корабля,

И бег его плавен, как радостный птичий полет.

Я знаю, что много чудесного видит земля,

Когда на закате он прячется в мраморный грот.

 

Я знаю веселые сказки таинственных стран

Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,

Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.

 

И как я тебе расскажу про тропический сад,

Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.

Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

<Сентябрь 1907>, Париж

 

Очень люблю это стихотворение.

А вот еще очень красивое (на мой взгляд) стихотворение В.Брюсова

 

Валерий Брюсов

 

ЖЕНЩИНЕ

 

Ты - женщина, ты - книга между книг,

Ты - свернутый, запечатленный свиток;

В его строках и дум и слов избыток,

В его листах безумен каждый миг.

 

Ты - женщина, ты - ведьмовский напиток!

Он жжет огнем, едва в уста проник;

Но пьющий пламя подавляет крик

И славословит бешено средь пыток.

 

Ты - женщина, и этим ты права.

От века убрана короной звездной,

Ты - в наших безднах образ божества!

 

Мы для тебя влечем ярем железный,

Тебе мы служим, тверди гор дробя,

И молимся - от века - на тебя!

[x-ile]

Мне грустно на тебя смотреть,

Какая боль, какая жалость!

Знать, только ивовая медь

Нам в сентябре с тобой осталась.

Чужие губы разнесли

Твоё тепло и трепет тела.

Как будто дождик моросит

С души, немного омертвелой.

Ну что ж! Я не боюсь его.

Иная радость мне открылась.

Ведь не осталось ничего,

Как только желтый тлен и сырость.

Ведь и себя я не сберег

Для тихой жизни, для улыбок.

Так мало пройдено дорог,

Так много сделано ошибок.

Смешная жизнь, смешной разлад.

Так было и так будет после.

Как кладбище, усеян сад

В берез изглоданные кости.

Вот так же отцветем и мы

И отшумим, как гости сада...

Коль нет цветов среди зимы,

Так и грустить о них не надо.

 

С. А. Есенин

[Vergara]

***

 

Мне не жаль, что тобою я не был любим,-

Я любви не достоин твоей!

Мне не жаль, что теперь я разлукой томим,-

Я в разлуке люблю горячей;

 

Мне не жаль, что и налил и выпил я сам

Унижения чашу до дна,

Что к проклятьям моим и к слезам, и к мольбам

Оставалася ты холодна;

 

Мне не жаль, что огонь, закипевший в крови,

Мое сердце сжигал и томил,-

Но мне жаль, что когда-то я жил без любви,

Но мне жаль, что я мало любил!

 

1870 г.

[Ewa Braun]

Мое любимое стихотворение моего ЛЮБИМОГО поэта.

 

Жемчуга

 

На горах розовеют снега,

Я грущу с каждым мигом сильней.

Для кого я сбирал жемчуга

В зеленеющей бездне морей?

 

Для тебя ли? Но ты умерла,

Стала девой таинственных стран.

Над тобою-огнистая мгла,

Над тобою-лучистый туман.

 

Ты теперь безмятежнее дня,

Белоснежней его облаков.

Ты теперь не захочешь меня,

Не захочешь моих жемчугов.

 

Но за гранями многих пространств,

Где сияешь ты белой звездой,

В красоте жемчуговых убранств,

Как жених, я явлюсь пред тобой.

 

Расскажу о великой борьбе,

О цветах, обагренных в крови.

Расскажу о тебе и себе

И о нашей жестокой любви.

 

И на миг, забывая покой,

Ты припомнишь закат и снега.

И невинной прозрачной слезой

Ты унизишь мои жемчуга...

[Vergara]

Тоже очень Гумилева люблю.

 

***

 

Ты помнишь дворец великанов,

В бассейне серебряных рыб,

Аллеи высоких платанов

И башни из каменных глыб?

 

Как конь золотистый у башен,

Играя, вставал на дыбы

И белый чепрак был украшен

Узорами тонкой резьбы?

 

Ты помнишь, у облачных впадин

С тобою нашли мы карниз,

Где звезды, как горсть виноградин,

Стремительно падали вниз?

 

Теперь, о скажи, не бледнея,

Теперь мы с тобою не те,

Быть может, сильней и смелее,

Но только чужие мечте.

 

У нас как точеные руки,

Красивы у нас имена,

Но мертвой, томительной скуке

Душа навсегда отдана.

 

И мы до сих пор не забыли,

Хоть нам и дано забывать,

То время, когда мы любили,

Когда мы умели летать.

[Ewa Braun]

Завещание

 

Очарован соблазнами жизни,

Не хочу я растаять во мгле.

Не хочу я вернуться к отчизне,

К усыпляющей, мертвой земле.

 

Пусть высоко на розовой влаге

Вечереющих горных озер

Молодые и строгие маги

Кипарисовый сложат костер.

 

И, покорно склоняясь, положат

На него мой закутанный труп,

Чтоб смотрел я с последнего ложа

С затаенной усмешкою губ.

 

И когда заревое чуть тронет

Темным золотом мраморный мол,

Пуст ьсияющий факел уронит

Благовонье пылающих смол.

 

И свирель тишину опечалит,

И серебряный гонг заревет

В час, когда задрожит и отчалит

Огневеющий траурный плот.

 

Словно демон в лесу волхований,

Снова вспыхнет мое бытие.

От мучительных красных лобзаний

Зашевелится тело мое.

 

И пока к пустоте или раю

Необорный не бросит меня,

Я еще один раз отпылаю

Упоительной жизнью огня...

[Vergara]

Отравленный

 

«Ты совсем, ты совсем снеговая,

Как ты странно и страшно бледна!

Почему ты дрожишь, подавая

Мне стакан золотого вина?»

 

Отвернулась печальной и гибкой...

Что я знаю, то знаю давно,

Но я выпью, и выпью с улыбкой,

Всё налитое ею вино.

 

А потом, когда свечи потушат

И кошмары придут на постель,

Те кошмары, что медленно душат,

Я смертельный почувствую хмель...

 

И приду к ней, скажу. «Дорогая,

Видел я удивительный сон.

Ах, мне снилась равнина без края

И совсем золотой небосклон.

 

Знай, я больше не буду жестоким,

Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним,

Я уеду далеким, далеким,

Я не буду печальным и злым.

 

Мне из рая, прохладного рая,

Видны белые отсветы дня...

И мне сладко — не плачь, дорогая, —

Знать, что ты отравила меня».

[Magnifique]

Тоже очень Гумилева люблю.

 

и я..недавно взяла его сборник(в школьные годы почему-то не оценила по достоинству..) и поняла, что это 100% "мой" поэт!

Очень красивое стихотворение! как и многие другие..

 

А меня вдохновляют "Капитаны":roll::

 

 

I

 

На полярных морях и на южных,

По изгибам зеленых зыбей,

Меж базальтовых скал и жемчужных

Шелестят паруса кораблей.

 

Быстрокрылых ведут капитаны,

Открыватели новых земель,

Для кого не страшны ураганы,

Кто изведал мальстремы и мель,

 

Чья не пылью затерянных хартий, —

Солью моря пропитана грудь,

Кто иглой на разорванной карте

Отмечает свой дерзостный путь

 

И, взойдя на трепещущий мостик,

Вспоминает покинутый порт,

Отряхая ударами трости

Клочья пены с высоких ботфорт,

 

Или, бунт на борту обнаружив,

Из-за пояса рвет пистолет,

Так что сыпется золото с кружев,

С розоватых брабантских манжет.

 

Пусть безумствует море и хлещет,

Гребни волн поднялись в небеса,

Ни один пред грозой не трепещет,

Ни один не свернет паруса.

 

Разве трусам даны эти руки,

Этот острый, уверенный взгляд

Что умеет на вражьи фелуки

Неожиданно бросить фрегат,

 

Меткой пулей, острогой железной

Настигать исполинских китов

И приметить в ночи многозвездной

Охранительный свет маяков?

 

II

 

Вы все, паладины Зеленого Храма,

Над пасмурным морем следившие румб,

Гонзальво и Кук, Лаперуз и де-Гама,

Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!

 

Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий,

Синдбад-Мореход и могучий Улисс,

0 ваших победах гремят в дифирамбе

Седые валы, набегая на мыс!

 

А вы, королевские псы, флибустьеры,

Хранившие золото в темном порту,

Скитальцы арабы, искатели веры

И первые люди на первом плоту!

 

И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет,

Кому опостылели страны отцов,

Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет,

Внимая заветам седых мудрецов!

 

Как странно, как сладко входить в ваши грезы,

Заветные ваши шептать имена,

И вдруг догадаться, какие наркозы

Когда-то рождала для вас глубина!

 

И кажется — в мире, как прежде, есть страны,

Куда не ступала людская нога,

Где в солнечных рощах живут великаны

И светят в прозрачной воде жемчуга.

 

С деревьев стекают душистые смолы,

Узорные листья лепечут: «Скорей,

Здесь реют червонного золота пчелы,

Здесь розы краснее, чем пурпур царей!»

 

И карлики с птицами спорят за гнезда,

И нежен у девушек профиль лица…

Как будто не все пересчитаны звезды,

Как будто наш мир не открыт до конца!

 

III

 

Только глянет сквозь утесы

Королевский старый форт,

Как веселые матросы

Поспешат в знакомый порт.

 

Там, хватив в таверне сидру,

Речь ведет болтливый дед,

Что сразить морскую гидру

Может черный арбалет.

 

Темнокожие мулатки

И гадают, и поют,

И несется запах сладкий

От готовящихся блюд.

 

А в заплеванных тавернах

От заката до утра

Мечут ряд колод неверных

Завитые шулера.

 

Хорошо по докам порта

И слоняться, и лежать,

И с солдатами из форта

Ночью драки затевать.

 

Иль у знатных иностранок

Дерзко выклянчить два су,

Продавать им обезьянок

С медным обручем в носу.

 

А потом бледнеть от злости

Амулет зажать в полу,

Вы проигрывая в кости

На затоптанном полу.

 

Но смолкает зов дурмана,

Пьяных слов бессвязный лет,

Только рупор капитана

Их к отплытью призовет.

 

IV

 

Но в мире есть иные области,

Луной мучительной томимы.

Для высшей силы, высшей доблести

Они навек недостижимы.

 

Там волны с блесками и всплесками

Непрекращаемого танца,

И там летит скачками резкими

Корабль Летучего Голландца.

 

Ни риф, ни мель ему не встретятся,

Но, знак печали и несчастий,

Огни святого Эльма светятся,

Усеяв борт его и снасти.

 

Сам капитан, скользя над бездною,

За шляпу держится рукою,

Окровавленной, но железною,

В штурвал вцепляется — другою.

 

Как смерть, бледны его товарищи,

У всех одна и та же дума.

Так смотрят трупы на пожарище,

Невыразимо и угрюмо.

 

И если в час прозрачный, утренний

Пловцы в морях его встречали,

Их вечно мучил голос внутренний

Слепым предвестием печали.

 

Ватаге буйной и воинственной

Так много сложено историй,

Но всех страшней и всех таинственней

Для смелых пенителей моря —

 

О том, что где-то есть окраина —

Туда, за тропик Козерога! —

Где капитана с ликом Каина

Легла ужасная дорога.

[Bruce_Batsy]

А мой самый любимый поэт - Сергей Есенин.

 

 

***

 

Колокольчик среброзвонный,

Ты поешь? Иль сердцу снится?

Свет от розовой иконы

На златых моих ресницах.

 

Пусть не я тот нежный отрок

В голубином крыльев плеске,

Сон мой радостен и кроток

О нездешнем перелеске.

 

Мне не нужен вздох могилы,

Слову с тайной не обняться.

Научи, чтоб можно было

Никогда не просыпаться.

 

1917

[CAULFIELD]

А мой самый любимый поэт - Сергей Есенин.

У меня - один из. Дорогое:

 

x x x

 

Пой же, пой. На проклятой гитаре

Пальцы пляшут твои в полукруг.

Захлебнуться бы в этом угаре,

Мой последний, единственный друг.

 

Не гляди на ее запястья

И с плечей ее льющийся шелк.

Я искал в этой женщине счастья,

А нечаянно гибель нашел.

 

Я не знал, что любовь - зараза,

Я не знал, что любовь - чума.

Подошла и прищуренным глазом

Хулигана свела с ума.

 

Пой, мой друг. Навевай мне снова

Нашу прежнюю буйную рань.

Пусть целует она другова,

Молодая красивая дрянь.

 

Ах постой. Я ее не ругаю.

Ах, постой. Я ее не кляну.

Дай тебе про себя я сыграю

Под басовую эту струну.

 

Льется дней моих розовый купол.

В сердце снов золотых сума.

Много девушек я перещупал,

Много женщин в углах прижимал.

 

Да! есть горькая правда земли,

Подсмотрел я ребяческим оком:

Лижут в очередь кобели

Истекающую суку соком.

 

Так чего ж мне ее ревновать.

Так чего ж мне болеть такому.

Наша жизнь - простыня да кровать.

Наша жизнь - поцелуй да в омут.

 

Пой же, пой! В роковом размахе

Этих рук роковая беда.

Только знаешь, пошли их ...

Не умру я, мой друг, никогда.

 

<1922>

[CAULFIELD]

ЛИЛИЧКА!

 

ВМЕСТО ПИСЬМА

 

Дым табачный воздух выел.

Комната -

глава в крученыховском аде.

Вспомни -

за этим окном

впервые

руки твои, исступленный, гладил.

Сегодня сидишь вот,

сердце в железе.

День еще -

выгонишь,

может быть, изругав.

В мутной передней долго не влезет

сломанная дрожью рука в рукав.

Выбегу,

тело в улицу брошу я.

Дикий,

обезумлюсь,

отчаяньем иссечась.

Не надо этого,

дорогая,

хорошая,

дай простимся сейчас.

Все равно

любовь моя -

тяжкая гиря ведь -

висит на тебе,

куда ни бежала б.

Дай в последнем крике выреветь

горечь обиженных жалоб.

Если быка трудом уморят -

он уйдет,

разляжется в холодных водах.

Кроме любви твоей,

мне

нету моря,

а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Захочет покоя уставший слон -

царственный ляжет в опожаренном песке.

Кроме любви твоей,

мне

нету солнца,

а я и не знаю, где ты и с кем.

Если б так поэта измучила,

он

любимую на деньги б и славу выменял,

а мне

ни один не радостен звон,

кроме звона твоего любимого имени.

И в пролет не брошусь,

и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною,

кроме твоего взгляда,

не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь,

что тебя короновал,

что душу цветущую любовью выжег,

и суетных дней взметенный карнавал

растреплет страницы моих книжек...

Слов моих сухие листья ли

заставят остановиться,

жадно дыша?

Дай хоть

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг.

 

26 мая 1916 г. Петроград

[Ewa Braun]

Vergara

 

"Отравленный" Николая Степановича Гумилева-так же, как и у вас, одно из моих любимых стихотворений.

 

А вот его же стихотворение, которое я услышала в санатории, когда мне было 15 лет-один отдыхающий очень интересно рассказывал об этом замечательном талантливом поэте. Собственно, тогда я впервые услышала о Гумилеве-то было мое первое знакомство с ним, моим любимым поэтом. Отдыхающий прочитал это стихотворение, которое произвело на меня огромное впечатление.

 

Леопард

 

По абиссинскому поверью, если убитому леопарду не опалить немедленно усов, дух его будет преследовать охотника.

 

Колдовством и ворожбою

В тишине глухих ночей

Леопард, убитый мною,

Занят в комнате моей.

 

Люди входят и выходят,

Позже всех уходит та,

Для которой в жилах бродит

Золотая темнота.

 

Поздно... мыши заскрипели,

Глухо каркнул домовой.

И мурлычет у постели

Леопард, убитый мной.

 

"По ущельям Добробрана

Сизый плавает туман.

Солнце, красное как рана

Озарило Добробран.

 

Запах меда и вербены

Ветер гонит на восток.

И ревут, ревут гиены,

Зарывая нос в песок.

 

Брат мой, брат мой, зовы слышишь?

Запах чуешь, видишь дым?

Для чего тогда ты дышишь

Этим воздухом сырым?

 

Нет, ты должен, мой убийца,

Умереть в стране моей,

Чтоб я снова мог родиться

В леопардовой семье!"

 

Неужели до рассвета

Мне ловить лукавый зов?

Не послушал я совета,

Не спалили его усов...

 

Только поздно... вражья сила

Одолела и близка.

Вот... затылок мне сдавила

Точно медная рука.

 

Пальмы... с неба страшный пламень

Жжет песчаный водоем.

Данакиль припал на камень

С пламенеющим копьем.

 

Он не знает и не спросит,

Чем душа моя горда.

Только душу эту бросит,

Сам не ведая куда.

 

И не в силах я бороться.

Я спокоен. Я встаю.

У жирафьего колодца

Я окончу жизнь мою.

[Bruce_Batsy]

Алексей Апухтин,

из стихотворения "Сумасшедший" (1890):

 

. . . . . . . . . . . .

Да, васильки, васильки...

Много мелькало их в поле...

Помнишь, до самой реки

Мы их сбирали для Оли.

 

Олечка бросит цветок

В реку, головку наклонит...

"Папа,- кричит,- василек

Мой поплывет, не утонет?!"

 

Я ее на руки брал,

В глазки смотрел голубые,

Ножки ее целовал,

Бледные ножки, худые.

 

Как эти дни далеки...

Долго ль томиться я буду?

Всё васильки, васильки,

Красные, желтые всюду...

 

Видишь, торчат на стене,

Слышишь, сбегают по крыше,

Вот подползают ко мне,

Лезут всё выше и выше...

 

Слышишь, смеются они...

Боже, за что эти муки?

Маша, спаси, отгони,

Крепче сожми мои руки!

 

Поздно! Вошли, ворвались,

Стали стеной между нами,

В голову так и впились,

Колют ее лепестками.

 

Рвется вся грудь от тоски...

Боже! куда мне деваться?

Всё васильки, васильки...

Как они смеют смеяться?

. . . . . . . . . . . .

[Боромир Денеторович]

Но у меня, как у нищего, остались лишь воспоминания,

Я расстелил их под твоими ногами.

Наступай помягче, ибо мои ты топчешь грезы.

 

Это, собственно, отрывок из стихотворения, которое я не знаю, кто написал. Но его читал один из моих любимых киногероев-и как читал! Конечно, эти слова произвели на меня впечатление.

[Майя С.]

А вот еще из любимого Н. Гумилева

 

ВЛЮБЛЕННАЯ В ДЬЯВОЛА

 

Что за бледный и красивый рыцарь

Проскакал на вороном коне,

И какая сказочная птица

Кружилась над ним в вышине?

 

И какой печальный взгляд он бросил

На мое цветное окно,

И зачем мне сделался несносен

Мир родной и знакомый давно?

 

И зачем мой старший брат в испуге

При дрожащем мерцаньи свечи

Вынимал из погребов кольчуги

И натачивал копья и мечи?

 

И зачем сегодня в капелле

Все сходились, читали псалмы,

И монахи угрюмые пели

Заклинанья против мрака и тьмы?

 

И спускался сумрачный астролог

С заклинательной башни в дом,

И зачем был так странно долог

Его спор с моим старым отцом?

 

Я не знаю, ничего не знаю,

Я еще так молода,

Но я все же плачу, и рыдаю,

И мечтаю всегда.

 

ДЕВУШКЕ

Мне не нравится томность

Ваших скрещенных рук,

И спокойная скромность,

И стыдливый испуг.

 

Героиня романов Тургенева1,

Вы надменны, нежны и чисты,

В вас так много безбурно-осеннего

От аллеи, где кружат листы.

 

Никогда ничему не поверите,

Прежде чем не сочтете, не смерите,

Никогда, никуда не пойдете,

Коль на карте путей не найдете.

 

И вам чужд тот безумный охотник,

Что, взойдя на нагую скалу,

В пьяном счастье, в тоске безотчетной

Прямо в солнце пускает стрелу.

[Ewa Braun]

Можжевеловый куст

 

Я увидел во сне можжевеловый куст.

Я услышал вдали металлический хруст.

Аметистовых ягод услышал я звон

И во сне, в тишине, мне понравился он.

 

Я почуял сквозь сон легкий запах смолы,

Отогнув невысокие эти стволы,

Я заметил во мраке древесных ветвей

Чуть живое подобье улыбки твоей.

 

Можжевеловый куст, можжевеловый куст!

Остывающий лепет изменчивых уст...

Легкий лепет, едва отдающий смолой,

Проколовший меня смертоносной иглой.

 

В золотых небесах за окошком моим

Облака проплывают одно за другим.

Облетевший мой садик печален и пуст...

Да простит тебя бог, можжевеловый куст!

[x-ile]

Можжевеловый куст

 

Мне нравится это произведение в виде песни - под гитару.