Не своё...

[mastholte rietberg]

Никогда, кстати, не видела и не читала отдельно слова песен Наутилуса - только внутри звучащих песен.

[Впечатлительная]

Не поклонница Наутилуса, но очень люблю Дыхание.)

[Сэди]

Слуцкий, "Бухарест"

 

Капитан уехал за женой

В тихий городок освобожденный,

В маленький, запущенный, ржаной,

В деревянный, а теперь сожженный.

На прощанье допоздна сидели,

Карточки глядели.

Пели. Рассказывали сны.

Раньше месяца на три недели

Капитан вернулся — без жены.

Пироги, что повара пекли,

Выбросить велит он поскорее

И меняет мятые рубли

На хрустящие, как сахар, леи.

Белый снег валит над Бухарестом.

Проститутки мерзнут по подъездам.

Черноватых девушек расспрашивая,

Ищет он, шатаясь день-деньской,

Русую или хотя бы крашеную.

Но глаза чтоб серые, с тоской.

Русая или, скорее, крашеная

Понимает: служба будет страшная.

Денег много, и дают — вперед.

Вздрагивая, девушка берет.

На спине гостиничной кровати

Голый, словно банщик, купидон.

— Раздевайтесь. Глаз не закрывайте, -

Говорит понуро капитан.

— Так ложитесь. Руки — так сложите.

Голову на руки положите.

— Русский понимаешь? — Мало очень.

— Очень мало — вот как говорят.

Черные испуганные очи

Из-под черной челки не глядят.

— Мы сейчас обсудим все толково

Если не поймете — не беда.

Ваше дело — не забыть два слова:

Слово «нет» и слово «никогда».

Что я ни спрошу у вас, в ответ

Говорите: «никогда» и «нет».

Белый снег всю ночь валом валит

Только на рассвете затихает.

Слышно, как газеты выкликает

Под окном горластый инвалид.

Слишком любопытный половой,

Приникая к щелке головой.

Снова,

Снова,

Снова

слышит ворох

Всяких звуков, шарканье и шорох

Возгласы, названия газет

И слова, не разберет которых, -

Слово «никогда» и слово «нет».

[Сэди]

Слуцкий, "Бухарест"

 

Капитан уехал за женой

В тихий городок освобожденный,

В маленький, запущенный, ржаной,

В деревянный, а теперь сожженный.

На прощанье допоздна сидели,

Карточки глядели.

Пели. Рассказывали сны.

Раньше месяца на три недели

Капитан вернулся — без жены.

Пироги, что повара пекли,

Выбросить велит он поскорее

И меняет мятые рубли

На хрустящие, как сахар, леи.

Белый снег валит над Бухарестом.

Проститутки мерзнут по подъездам.

Черноватых девушек расспрашивая,

Ищет он, шатаясь день-деньской,

Русую или хотя бы крашеную.

Но глаза чтоб серые, с тоской.

Русая или, скорее, крашеная

Понимает: служба будет страшная.

Денег много, и дают — вперед.

Вздрагивая, девушка берет.

На спине гостиничной кровати

Голый, словно банщик, купидон.

— Раздевайтесь. Глаз не закрывайте, -

Говорит понуро капитан.

— Так ложитесь. Руки — так сложите.

Голову на руки положите.

— Русский понимаешь? — Мало очень.

— Очень мало — вот как говорят.

Черные испуганные очи

Из-под черной челки не глядят.

— Мы сейчас обсудим все толково

Если не поймете — не беда.

Ваше дело — не забыть два слова:

Слово «нет» и слово «никогда».

Что я ни спрошу у вас, в ответ

Говорите: «никогда» и «нет».

Белый снег всю ночь валом валит

Только на рассвете затихает.

Слышно, как газеты выкликает

Под окном горластый инвалид.

Слишком любопытный половой,

Приникая к щелке головой.

Снова,

Снова,

Снова

слышит ворох

Всяких звуков, шарканье и шорох

Возгласы, названия газет

И слова, не разберет которых, -

Слово «никогда» и слово «нет».

[mastholte rietberg]

Ничего не поняла. И... не хочется это понимать.

[mastholte rietberg]

Ничего не поняла. И... не хочется это понимать.

[Впечатлительная]

Жена его бросила и он за это наказал проститутку... замечательный мужчина, именно о таких и пишут стихи(?)

[Впечатлительная]

Жена его бросила и он за это наказал проститутку... замечательный мужчина, именно о таких и пишут стихи(?)

[Впечатлительная]

ВЕРЕСКОВЫЙ МЕД. ШОТЛАНДСКАЯ БАЛЛАДА (ИЗ РОБЕРТА СТИВЕНСОНА)

 

 

Из вереска напиток

Забыт давным-давно.

А был он слаще меда,

Пьянее, чем вино.

 

В котлах его варили

И пили всей семьей

Малютки-медовары

В пещерах под землей.

 

Пришел король шотландский,

Безжалостный к врагам,

Погнал он бедных пиктов

К скалистым берегам.

 

На вересковом поле,

На поле боевом

Лежал живой на мертвом

И мертвый - на живом.

 

Лето в стране настало,

Вереск опять цветет,

Но некому готовить

Вересковый мед.

 

В своих могилках тесных,

В горах родной земли

Малютки-медовары

Приют себе нашли.

 

Король по склону едет

Над морем на коне,

А рядом реют чайки

С дорогой наравне.

 

Король глядит угрюмо:

"Опять в краю моем

Цветет медвяный вереск,

А меда мы не пьем!"

 

Но вот его вассалы

Приметили двоих

Последних медоваров,

Оставшихся в живых.

 

Вышли они из-под камня,

Щурясь на белый свет,-

Старый горбатый карлик

И мальчик пятнадцати лет.

 

К берегу моря крутому

Их привели на допрос,

Но ни один из пленных

Слова не произнес.

 

Сидел король шотландский,

Не шевелясь, в седле.

А маленькие люди

Стояли на земле.

 

Гневно король промолвил:

"Пытка обоих ждет,

Если не скажете, черти,

Как вы готовили мед!"

 

Сын и отец молчали,

Стоя у края скалы.

Вереск звенел над ними,

В море катились валы.

 

И вдруг голосок раздался:

"Слушай, шотландский король,

Поговорить с тобою

С глазу на глаз позволь!

 

Старость боится смерти.

Жизнь я изменой куплю,

Выдам заветную тайну!" -

Карлик сказал королю.

 

Голос его воробьиный

Резко и четко звучал:

"Тайну давно бы я выдал,

Если бы сын не мешал!

 

Мальчику жизни не жалко,

Гибель ему нипочем...

Мне продавать свою совесть

Совестно будет при нем.

 

Пускай его крепко свяжут

И бросят в пучину вод -

А я научу шотландцев

Готовить старинный мед!.."

 

Сильный шотландский воин

Мальчика крепко связал

И бросил в открытое море

С прибрежных отвесных скал.

 

Волны над ним сомкнулись.

Замер последний крик...

И эхом ему ответил

С обрыва отец-старик:

 

"Правду сказал я, шотландцы,

От сына я ждал беды.

Не верил я в стойкость юных,

Не бреющих бороды.

 

А мне костер не страшен.

Пускай со мной умрет

Моя святая тайна -

Мой вересковый мед!"

[Впечатлительная]

ВЕРЕСКОВЫЙ МЕД. ШОТЛАНДСКАЯ БАЛЛАДА (ИЗ РОБЕРТА СТИВЕНСОНА)

 

 

Из вереска напиток

Забыт давным-давно.

А был он слаще меда,

Пьянее, чем вино.

 

В котлах его варили

И пили всей семьей

Малютки-медовары

В пещерах под землей.

 

Пришел король шотландский,

Безжалостный к врагам,

Погнал он бедных пиктов

К скалистым берегам.

 

На вересковом поле,

На поле боевом

Лежал живой на мертвом

И мертвый - на живом.

 

Лето в стране настало,

Вереск опять цветет,

Но некому готовить

Вересковый мед.

 

В своих могилках тесных,

В горах родной земли

Малютки-медовары

Приют себе нашли.

 

Король по склону едет

Над морем на коне,

А рядом реют чайки

С дорогой наравне.

 

Король глядит угрюмо:

"Опять в краю моем

Цветет медвяный вереск,

А меда мы не пьем!"

 

Но вот его вассалы

Приметили двоих

Последних медоваров,

Оставшихся в живых.

 

Вышли они из-под камня,

Щурясь на белый свет,-

Старый горбатый карлик

И мальчик пятнадцати лет.

 

К берегу моря крутому

Их привели на допрос,

Но ни один из пленных

Слова не произнес.

 

Сидел король шотландский,

Не шевелясь, в седле.

А маленькие люди

Стояли на земле.

 

Гневно король промолвил:

"Пытка обоих ждет,

Если не скажете, черти,

Как вы готовили мед!"

 

Сын и отец молчали,

Стоя у края скалы.

Вереск звенел над ними,

В море катились валы.

 

И вдруг голосок раздался:

"Слушай, шотландский король,

Поговорить с тобою

С глазу на глаз позволь!

 

Старость боится смерти.

Жизнь я изменой куплю,

Выдам заветную тайну!" -

Карлик сказал королю.

 

Голос его воробьиный

Резко и четко звучал:

"Тайну давно бы я выдал,

Если бы сын не мешал!

 

Мальчику жизни не жалко,

Гибель ему нипочем...

Мне продавать свою совесть

Совестно будет при нем.

 

Пускай его крепко свяжут

И бросят в пучину вод -

А я научу шотландцев

Готовить старинный мед!.."

 

Сильный шотландский воин

Мальчика крепко связал

И бросил в открытое море

С прибрежных отвесных скал.

 

Волны над ним сомкнулись.

Замер последний крик...

И эхом ему ответил

С обрыва отец-старик:

 

"Правду сказал я, шотландцы,

От сына я ждал беды.

Не верил я в стойкость юных,

Не бреющих бороды.

 

А мне костер не страшен.

Пускай со мной умрет

Моя святая тайна -

Мой вересковый мед!"

[Сэди]

Я-то думала, что её убили в оккупированном городе.

[Сэди]

Я-то думала, что её убили в оккупированном городе.

[mastholte rietberg]

Он сам ее убил. И съел.

[mastholte rietberg]

Он сам ее убил. И съел.

[Впечатлительная]

После войны стреляли просто так. Мог и пристрелить, но вряд ли..

[Впечатлительная]

После войны стреляли просто так. Мог и пристрелить, но вряд ли..

[Сэди]

Ну и ещё вариант - выживала как могла, не простил, оставил в городишке.

[Сэди]

Ну и ещё вариант - выживала как могла, не простил, оставил в городишке.

[Впечатлительная]

Да все равно по сути, наказал живого, ни в чем не повинного человека. Маладэц!

[Впечатлительная]

Да все равно по сути, наказал живого, ни в чем не повинного человека. Маладэц!

[Впечатлительная]

Мне нужен был дельный совет, -

Резко двери открыл я.

Сидел за столом поэт

И жадно ел чьи-то крылья.

 

Голенький как Эрот

Лежал мальчишка в кровати.

Поэт газетой утер рот!

Выпятил губы, а брюхо впятил.

 

Махровой, в цветах простыней

Ревниво накрыл мальчишку,

И, увлажняя пальцы слюной,

Стал листать мою книжку.

 

(читает текст)

 

- Мы вцепились жадно друг в друга

И пошли обниматься в парадное.

Я хотел негритянку как уголь,

А она была шоколадная.

 

Я хотел, чтобы грудь сапогом,

Чтоб как туфель была лакированой.

А у этой чай с молоком,

Вот и стал я разочарованный.

 

Как на газе сковорода

Раскалилась в руках девица...

 

- М-да... - сказал он, и снова - м-да...

В печать это не годиться...

 

Безбожный провинциализм,

Ни деревня, ни город, а - пригород.

И, потом, тут какой-то расизм,

Только шиворотом-навыворот!

 

Что-то еще он такое сказал;

Сказал, как отрезал крылья.

Скорей у него я рукопись взял

И дверь за собой закрыл я...

 

Во дворе завывает вьюга;

Нет, не поняли мы друг друга.

[Впечатлительная]

Мне нужен был дельный совет, -

Резко двери открыл я.

Сидел за столом поэт

И жадно ел чьи-то крылья.

 

Голенький как Эрот

Лежал мальчишка в кровати.

Поэт газетой утер рот!

Выпятил губы, а брюхо впятил.

 

Махровой, в цветах простыней

Ревниво накрыл мальчишку,

И, увлажняя пальцы слюной,

Стал листать мою книжку.

 

(читает текст)

 

- Мы вцепились жадно друг в друга

И пошли обниматься в парадное.

Я хотел негритянку как уголь,

А она была шоколадная.

 

Я хотел, чтобы грудь сапогом,

Чтоб как туфель была лакированой.

А у этой чай с молоком,

Вот и стал я разочарованный.

 

Как на газе сковорода

Раскалилась в руках девица...

 

- М-да... - сказал он, и снова - м-да...

В печать это не годиться...

 

Безбожный провинциализм,

Ни деревня, ни город, а - пригород.

И, потом, тут какой-то расизм,

Только шиворотом-навыворот!

 

Что-то еще он такое сказал;

Сказал, как отрезал крылья.

Скорей у него я рукопись взял

И дверь за собой закрыл я...

 

Во дворе завывает вьюга;

Нет, не поняли мы друг друга.

[Сэди]

Это он крылья музы сожрал, как пить дать!

[Сэди]

Это он крылья музы сожрал, как пить дать!

[Впечатлительная]

Отрезал и сожрал..