Не своё...

[Scud-IIEPBblu]

 

 

 

Я люблю зверье. Увидишь собачонку –

(Тут у булочной одна – сплошная плешь) –

Из себя и то готов достать печенку.

Мне не жалко, дорогая, ешь!

 

[mastholte rietberg]

Один атом

Ругался матом

 

*продолжение не в рифму.

[Впечатлительная]

.

[Сэди]

После праздников выложу для mastholte "Песню моей "Оливетти" Владимира Златоустова. Сплошные аллитерации! Книгу сегодня подарил.

[mastholte rietberg]

Автор подарил? Ничесе)) Жду. "Оливетти" не могу вспомнить что такое. То ли машина, то ли приправа

[Сэди]

Это пишмашинка. Тоже впервые услышала.

[mastholte rietberg]

Ну и где Оливетти?..

 

*там же, где БутерБрод

[Сэди]

Астроному абзац - апельсин,

Бьются белые бабочки-блюдца

Возле ветхих восточных витрин,

Где гвоздей гениталии гнутся.

Дуракам деньги даром давай,

Если есть ежевидные ели.

Жизнь жестока - железа желай,

Заедая заморские зелья.

И, - иная идея, - иди,

Кроя кровли красиво коврами.

Лебединой лазурности льдин

Мало места между маяками.

Но несётся навстречу норд-ост,

Обретая отвагу ораньем.

Путь пирата пронзительно прост -

Рыбам - раненых... ром ритуальный.

Со слезами свистит самовар.

Тишину тормошат тараканы.

У уральских узоров удар -

Финка, фомка, фугас филигранный

Хорь хитрее худых хуторян.

Цапли цедят цветочные цифры.

Чалят чайки чабаний чапан,

Шар шпионит шаманские шифры.

Щедро щуку щекочут щенки...

(Ъ, Ь - лишь условность,

Й и Ы - разновидности И.

Не ищи с них в поэзии слова,

Но и знаки порой нам милы...)

Этажи эксцентричной эстрады.

Юбка юпает юной Юлы.

Языки яко ярые яды.

[mastholte rietberg]

Жизнь жестока - железа делай

желай ?

 

Вспомнилось, как мы в игру играли... Джампер, по-моему, предложил. Но не помню, как это называется - из фразы брали буквы и с каждой начинали строчки.

[Сэди]

Да, желай. Не заметила, как планшет исправил.

[Сэди]

Сумёну Петровичу посвящается.

 

Пётр Андреевич Вяземский.

 

Хандра

 

Сердца томная забота,

Безымянная печаль!

Я невольно жду чего-то,

Мне чего-то смутно жаль.

Не хочу и не умею

Я развлечь свою хандру:

Я хандру свою лелею,

Как любви своей сестру.

Ей предавшись с сладострастьем,

Благодарно помню я,

Что сироткой под ненастьем

Разрослась любовь моя;

Дочь туманного созвездья,

Красных дней и ей не знать,

Ни сочувствий, ни возмездья

Бесталанной не видать.

Дети тайны и смиренья,

Гости сердца моего

Остаются без призренья

И не просят ничего.

Жертвы милого недуга,

Им знакомого давно,

Берегут они друг друга

И горюют заодно.

Их никто не приголубит,

Их ничто не исцелит...

Поглядишь: хандра все любит,

А любовь всегда хандрит.

[Scud-IIEPBblu]

"Враг или друг?" (с) (РАЗВОДИЛОВО!)

 

Напомнили мне прекрасные стихи Сэди, написанные ею "в ссылке" и, с Вашего, Мастхольте, благоволенья, осчастливившие здесь всех тех, кому неведом её адрес на стихире.

 

А я тогда, помнится, тужился сравнивать их с "Child In Time" Deep Purple…

Даже пытался на английский перевести для того…

 

Как там? Дай бог памяти…

I'm tracing as a bullet

through the space and over worlds.

To express what I am seeing

I have not enough words.

Just the fiery trace in darkness

leaves behind, my sparkling course.

 

I'm flying, and in gloomy

see another trace, the strange.

Maybe attempts to follow me,

or he flies there by own range?

Who're you, enemy or friend?

What a hell you rush around?

 

Let us quickly spread away,

I to north and you to south.

I have own way in there

but you should be seeking yours.

Otherwise, you'll get in womb!

Better wouldn't look for your tomb!

 

[GvenAZ]

Не очень поняла где можно увидеть оригинальную версию стихотворения Сэди?

[mastholte rietberg]

На stihi.ru (="стихира")

[GvenAZ]

Знать бы ещё как там Сэди найти)

[Сэди]

Не ищите, я сейчас его выложу.

[Сэди]

Ой не сюда!

[mastholte rietberg]

Сpедь оплывших свечей и вечеpних молитв,

Сpедь военных тpофеев и миpных костpов

Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от мелких своих катастpоф.

 

Детям вечно досаден

Их возpаст и быт,-

И дpались мы до ссадин,

До смеpтных обид.

Hо одежды латали

Hам матеpи в сpок,

Мы же книги глотали,

Пьянея от стpок.

 

Липли волосы нам на вспотевшие лбы,

И сосало под ложечкой сладко от фpаз,

И кpужил наши головы запах боpьбы,

Со стpаниц пожелтевших слетая на нас.

 

И пытались постичь

Мы, не знавшие войн,

За воинственный клич

Пpинимавшие вой,

Тайну слова "пpиказ",

Hазначенье гpаниц,

Смысл атаки и лязг

Боевых колесниц.

 

А в кипящих котлах пpежних боен и смут

Столько пищи для маленьких наших мозгов!

Мы на pоли пpедателей, тpусов, иуд

В детских игpах своих назначали вpагов.

 

И злодея следам

Hе давали остыть,

И пpекpаснейших дам

Обещали любить,

И, дpузей успокоив

И ближних любя,

Мы на pоли геpоев

Вводили себя.

 

Только в гpезы нельзя насовсем убежать:

Кpаткий век у забав - столько боли вокpуг!

Постаpайся ладони у меpтвых pазжать

И оpужье пpинять из натpуженных pук.

 

Испытай, завладев

Еще теплым мечом

И доспехи надев,

Что почем, что почем!

Разбеpись, кто ты - тpус

Иль избpанник судьбы,

И попpобуй на вкус

Hастоящей боpьбы.

 

И когда pядом pухнет изpаненный дpуг,

И над пеpвой потеpей ты взвоешь, скоpбя,

И когда ты без кожи останешься вдpуг

Оттого, что убили его - не тебя, -

 

Ты поймешь, что узнал,

Отличил, отыскал

По оскалу забpал:

Это - смеpти оскал!

Ложь и зло - погляди,

Как их лица гpубы!

И всегда позади -

Воpонье и гpобы.

 

Если мяса с ножа ты не ел ни куска,

Если pуки сложа наблюдал свысока,

И в боpьбу не вступил с подлецом, с палачом,-

Значит, в жизни ты был ни пpи чем, ни пpи чем!

 

Если, путь пpоpубая

Отцовским мечом,

Ты соленые слезы

На ус намотал,

Если в жаpком бою

Испытал, что почем,-

Значит, нужные книги

Ты в детстве читал!

[Scud-IIEPBblu]

Евгений Евтушенко

КАЗНЬ СТЕНЬКИ РАЗИНА

 

Как во стольной Москве белокаменной

вор по улице бежит с булкой маковой.

Не страшит его сегодня самосуд.

Не до булок…

Стеньку Разина везут!

Царь бутылочку мальвазии выдаивает,

перед зеркалом свейским

прыщ выдавливает,

Примеряет новый перстень-изумруд –

и на площадь…

Стеньку Разина везут!

Как за бочкой бокастой

бочоночек,

за боярыней катит боярчоночек.

Леденец зубенки весело грызут.

Нынче праздник!

Стеньку Разина везут!

Прет купец,

треща с гороха.

Мчатся вскачь два скомороха.

Семенит ярыжка-плут…

Стеньку Разина везут!!

В струпьях все,

едва живые

старцы с вервием на вые,

что-то шамкая,

ползут…

Стеньку Разина везут!

И срамные девки тоже,

под хмельком вскочив с рогожи,

огурцом намазав рожи,

шпарят рысью –

в ляжках зуд…

Стеньку Разина везут!

И под визг стрелецких жен,

под плевки со всех сторон

на расхристанной телеге

плыл

в рубахе белой

он.

Он молчал,

не утирался,

весь оплеванный толпой,

только горько усмехался,

усмехался над собой:

"Стенька, Стенька,

ты как ветка,

потерявшая листву.

Как в Москву хотел ты въехать!

Вот и въехал ты в Москву…

Ладно,

плюйте,

плюйте,

плюйте –

все же радость задарма.

Вы всегда плюете,

люди,

в тех,

кто хочет вам добра.

А добра мне так хотелось

на персидских берегах

и тогда,

когда летелось

вдоль по Волге на стругах!

Что я ведал?

Чьи-то очи,

саблю,

парус

да седло…

Я был в грамоте не очень…

Может, это подвело?

Дьяк мне бил с оттяжкой в зубы,

приговаривал,

ретив:

"Супротив народа вздумал!

Будешь знать, как супротив!"

Я держался,

глаз не прятал.

Кровью харкал я в ответ:

"Супротив боярства –

правда.

Супротив народа –

нет".

От себя не отрекаюсь,

выбрав сам себе удел.

Перед вами,

люди, каюсь,

но не в том,

что дьяк хотел.

Голова моя повинна.

Вижу,

сам себя казня:

я был против –

половинно,

надо было –

до конца.

Нет,

не тем я, люди, грешен,

что бояр на башнях вешал.

Грешен я в глазах моих

тем, что мало вешал их.

Грешен тем,

что в мире злобства

был я добрый остолоп.

Грешен тем,

что, враг холопства,

сам я малость был холоп.

Грешен тем,

что драться думал

за хорошего царя.

Нет царей хороших,

дурень…

Стенька,

гибнешь ты зазря!"

Над Москвой колокола гудут.

К месту Лобному

Стеньку ведут.

Перед Стенькой,

на ветру полоща,

бьется кожаный передник палача,

а в руках у палача

над толпой

голубой топор,

как Волга, голубой.

И плывут, серебрясь,

по топору

струги,

струги,

будто чайки поутру…

И сквозь рыла,

ряшки,

хари

целовальников,

менял,

словно блики среди хмари,

Стенька

ЛИЦА

увидал.

Были в ЛИЦАХ даль и высь,

а в глазах,

угрюмо-вольных,

словно в малых тайных Волгах,

струги Стенькины неслись.

Стоит все терпеть бесслезно,

быть на дыбе,

колесе,

если рано или поздно

прорастают

ЛИЦА

грозно

у безликих на лице…

И спокойно

(не зазря он, видно, жил)

Стенька голову на плаху положил,

подбородок в край изрубленный упер

и затылком приказал:

"Давай, топор…"

Покатилась голова,

в крови горя,

прохрипела голова:

"Не зазря…"

И уже по топору не струги –

струйки,

струйки…

Что, народ, стоишь, не празднуя?

Шапки в небо – и пляши!

Но застыла площадь Красная,

чуть колыша бердыши.

Стихли даже скоморохи.

Среди мертвой тишины

перескакивали блохи

с армяков

на шушуны.

Площадь что-то поняла,

площадь шапки сняла,

и ударили три раза,

клокоча,

колокола.

А от крови и чуба тяжела,

голова еще ворочалась,

жила.

С места Лобного подмоклого

туда,

где голытьба,

взгляды

письмами подметными

швыряла голова…

Суетясь,

дрожащий попик подлетел,

веки Стенькины закрыть он хотел.

Но, напружившись,

по-зверьи страшны,

оттолкнули его руку зрачки.

На царе

от этих чертовых глаз

зябко

шапка Мономаха затряслась,

и, жестоко,

не скрывая торжества,

над царем

захохотала

голова!…

1964

[Scud-IIEPBblu]

Недавно, ища по сусекам стихи к 8-му Марта, нарвался вдруг на вот такое. Откуда взялось, сам черт не разберет. Значится, как О. Уайльд… не то перевод, не то пародия… Быть может – это подражание?…

Черт его поймет.

 

У Сатаны был, верно, трудный день…

Не в меру ль похотливые сукубы

Изнурили хозяина, как тень?

Иль нестерпимо разболелись зубы?

 

Или устал он слушать день и ночь

Вой грешных душ – Иерихона трубы?

Или, стараясь подкурить помочь,

Прижег чертёнок кочергою губы?

 

То ль на копыта пролил ты смолы?

Иль хвост себе обжег в углях Геенны?

Устав чихать от дыма и золы,

Расквасил рыло в кровь о стены?

 

Не ведал сам уже того Князь тьмы…

Не станем же гадать о том и мы,

Копаться в его проклятой душе, –

Чай, не торчим с утра на анаше!…

 

Но истину как вечности итог,

Добра и Зла бессмысленный урок,

Отныне коим небрегать сам чёрт не мог,

Изведал всяк – и лодырь, и пророк:

 

Извечно верный самому себе,

Непревзойденный во своей злобе,

Однажды Богу, Бога не любя…

– О, Женщина! –

Он нашептал создать тебя!

 

Возможно, где-то должно быть ещё продолжение – мне склероз мой навеивает какие-то смутные воспоминания на этот счёт. Но пока все поиски тщетны.

[mastholte rietberg]

Когда-то давно в журнале попались такие стихи и полюбились на всю жизнь, особенно первое:

 

Псалом ТОРФ

 

Когда дремотные года, бубня, затягивает тина,

густеет снулая вода дурнотным всхлипом карантина,

потом болотным камышом, осокою и дурнотравьем

от края вглубь пошел, пошел подергиваться бывший траверз,

потом в фарватер, слой на слой - неразложившиеся стебли,

и не протиснуться веслом, а там - загатит и застелет,

и под изнанкой зыбких троп в бормочущем бреду метана

неотвратимо, неустанно торфяник запасает торф.

 

В его слоистой толщине, сплетая пальцами коренья,

безумием окоченев, прессуется гнилое время,

и в день, когда придет пора посуше и погорячее,

дымком потянет из нутра торфяника, и через щели,

хватая редкий кислород, пойдет впотай шипеть и охать,

пока не выгорит эпоха - до основанья, до пород.

 

На погорелые года года надстроятся, как соты,

но только ниже навсегда в веках останутся пустоты,

и тот, кто здесь построит храм для веры в торжество прогресса

душеспасительных программ, услышит вдруг во время мессы,

как отзовется на хорал перегорелой гулкой болью

дыра духовного подполья, со вздохом отворив провал.

 

Псалом НЕФТЬ

 

Прижмись к моему плечу своим плечом.

Уцелеть невозможно, и сожаления здесь не при чем,

соболезнования неуместны, привет от вдовы!

Еще не придуман способ из жизни уйти живым.

 

Неотвратимо, как крысы с тонущего корабля

топочет топливный кризис по планете Земля.

Есть проблема отсрочки, проблемы выбора нет:

каждый из нас поодиночке превращается в нефть.

 

...Когда наши пальцы сплетутся, как прутья корзины,

когда уже поздно вернуться,

друг в друге пройдя половину,

когда наши очи сольются в один туманный зрачок -

каждый из нас поймет, как он одинок.

 

В наших венах таится вторичный энергоресурс.

Мои губы сочатся кровью - как тебе моя нефть на вкус?

Постой на краю ямы и в утешенье усвой:

Мы встретимся и сольемся в один нефтеносный слой.

 

Плывет в пространстве наш танкер, наш корабль дураков,

мы - груз и команда ныне и присно и во веки веков.

Бодро качает помпа, напор еще не иссяк.

Нефть и дерьмо не тонут, это ведает всяк.

 

Можно веровать в карму, а можно в тришкин кафтан,

в наследственность и изменчивость, и в нефтяной фонтан.

Христос воскресе из нефти, нефтию нефть поправ.

Вот тебе моя вера и правда. Выбирай любую из правд.

 

Владимир СТРОЧКОВ

[GvenAZ]

[Alf Capone]

Ой, такое надо с Сумёном проделать, любящей его женщине.)

[GvenAZ]

Я вот как раз о Сумене и подумала когда увидела))

[Впечатлительная]

А хороший стишок, Гвен!) Только неддобнятый - необязательно депрессивный на самом деле - все дело в темпераменте. Есть люди самопогруженные, которым комфортнее с самими собой, хоть их заобнимайся.)