Квир (Queer)

[Tommy]

Какой-то сплошной homoerotic gaze. С Гуаданьино и и раньше всё было понятно, да в общем и с Крейгом, который в последние годы с энтузиазмом бросился играть роли престарелых геев. Понятно что ему хочется быть чем-то большим чем просто Бонд на пенсии. Этим двоим фильм нужен. Мне как зрителю - не особо. Сори, не смог досмотреть.

[smile49]

Велико

Когда думал, что в этом году уже ничего не удивит появился вот этот трикстер

Заслуживает пересмотра и самого глубокого осмысления

Надеюсь Линч его успел глянуть перед смертью

[Violet_Din]

Да, черт возьми, на этот фильм были огромные ожидания, а получился просто пшик Гуадиньо по-моему вообще не удалось донести главную мысль, там ведь вся идея не в невзаимной любви, сексе и банальном принятии квирсообщества, сама идея Берроуза в поиске способов контроля сознания.  Как можно манипулировать другим человеком так, чтобы он выполнял твои желания без принуждения, а по собственной воле и желанию? У дедушка Бена, вопреки собственному дяде на службе Рокфеллеров, всю жизнь были два ответа - наркотики и любовь, при том второй вариант сносит голову гораздо круче первого. В общем - незачет, скучное кино без идеи и содержания, даже Kill your darlings с теми же битниками были веселее. 

[Health]

никому не надо придумывать идеи Берроуза потому что он сам все подробно записывал
 

Спойлер

Хотя «Джанки» написал я, в «Пидоре», казалось, пишут меня. …»

В самом начале фрагмента рукописи «Пидора», вернувшись из изоляции джанка в страну живых, точно неистовый и неумелый Лазарь, Ли, кажется, полон решимости набрать очки — в сексуальном смысле этого слова. В его поиске подходящего полового объекта есть что-то странно систематическое и несексуальное — он вычеркивает один пункт за другим из списка возможностей, судя по всему, составленного с учетом того, что ничего у него не выйдет. На каком-то глубинном уровне он не хочет добиться успеха, но готов на что угодно, лишь бы оттянуть осознание того, что на самом деле половых контактов он не ищет.
   Аллертон же — явно некий контакт подобного рода. Чего же еще ищет Ли? Если смотреть на это из сегодняшнего дня, перед глазами встает довольно невнятная концепция, ничего общего не имеющая с Аллертоном как персонажем. Хотя наркоман безразличен к тому, какое впечатление он производит на окружающих, во время ломки он может испытывать непреодолимую тягу к публике — именно этого Ли ищет в Аллертоне: зрителя, признания своего поведения, которое, разумеется, не больше, чем маска, скрывающая под собой потрясающий распад личности. Поэтому он изобретает неистовый способ привлечения внимания к себе, который называет Номерами: …»
    И механизм, породивший А. Дж. и доктора Бенуэя, тот же самый творческий импульс теперь посвящен Аллертону, которому навязана роль одобрительно кивающей Музы, а в этой роли, понятно, ему неловко.
   Ли ищет контакта или признания, точно фотон, вырывающийся из тумана мнимости, чтобы оставить несмываемый след в сознании Аллертона. Но не найдя себе адекватного наблюдателя, он может болезненно рассыпаться, как оставшийся незамеченным фотон. Ли еще не знает, что обречен стать писателем — только так он сможет оставить несмываемый след, захочет Аллертон выступать наблюдателем или нет. Ли жестко впрессовывается в мир вымысла. Он уже сделал свой выбор между жизнью и работой. …»

Когда я начал писать этот сопроводительный текст к «Пидору», меня парализовало тяжелым нежеланием это делать — творческий тупик, как смирительная рубашка: «Я смотрю на рукопись „Пидора“ и чувствую, что просто не могу ее прочесть. Мое прошлое — отравленная река, и мне еще повезло, что я выбрался из нее на берег, но она по-прежнему непосредственно грозит мне, хоть и прошло столько лет после описанных событий. — Больно так, что мне трудно читать ее, не говоря уже о том, чтобы писать о ней. Каждое слово, каждый жест заставляют меня стискивать зубы». Причина подобного отвращения становится яснее, когда я насильно заставляю себя вглядеться глубже: книга вызвана и сформирована событием, которое ни разу в ней не упоминается, а на самом деле — и тщательно в ней избегается: случайной смертью моей жены Джоан от пули в сентябре 1951 года.

 Гуаданьино странно экранизировал -  с одной стороны близко к тексту, с другой бесконечно далеко от Берроуза, полностью вычищенно от его агрессии, но это и не Берроуз, а фильм Гуаданьино, так что с чего это должно казаться странным?