Майкл Джексон

[Air-space]

Если это настолько необходимо для особо одарённых дислексиков, то я буду выкладывать эту статью по мере необходимости

 

В девяностые годы произошло успешное слияние круглосуточных кабельных новостей с новостями развлекательными. Стремление показать всю подноготную жизни звёзд приобрело масштабы мировой одержимости, подогреваемой бесконечной погоней за рейтингами и прибылью от рекламы. Детальное скурпулёзное освещение двух памятных событий – суда по делу О. Джея Симпсона (1994 год) и смерти принцессы Дианы (1996 год) – идеально характеризовало новую парадигму «информации для развлечения». Оба дела касались драмы вокруг звёздной личности, погони на высоких скоростях и необратимой трагедии. Их освещение предвосхитило появление реалити-ТВ и установило новый стандарт в том, что считать стОящими прайм-тайма новостями. Кроме того оба события оказали глубокое личное влияние на Майкла Джексона.

 

Джексон, как говорят, наблюдал злополучную погоню за машиной Симпсона (когда полиция объявила Симпсона в розыск, а телевидение включило прямую трансляцию погони) по телевизору в студии Hit Factory в Нью-Йорке (во время записи альбома HYStory)… А узнав о смерти принцессы Дианы Джексон был буквально сломлен. «Я проснулся, и мой врач сообщил мне новость, - вспоминал он. – Я рухнул на кровать и зарыдал. Было больно… Очень больно внутри – в животе, в груди. Я простонал, что не могу с этим справиться… что это чересчур. Само это сообщение и то, что я был знаком с ней лично»… Для Майкла, конечно, это означало, что теперь таблоидные репортёры могли не только насмехаться над человеком, преследовать его, лишать права на личную жизнь, искажать правду и уничтожать его репутацию, но и в самом деле убить его…

 

Джексон и сам лишь за несколько лет до этого стал жертвой грандиозного пиршества мировых СМИ, после того, как был обвинён в растлении несовершеннолетнего. В чём-то этот спектакль был приквелом к медийным спектаклям про О. Джея Симпсона и Диану. Для жёлтой прессы и круглосуточных кабельных новостных каналов это был идеальный шанс поднять рейтинги. Майкл Джексон являлся величайшим в мире артистом. Людей он по-прежнему зачаровывал. И теперь, после стольких лет публикаций мелких слухов об эксцентричности и странностях звезды, у СМИ в руках был скандал с куда более крупными ставками, который можно было обсуждать месяцами, а то и годами.

 

Первым новость миру сообщил низкосортный британский таблоид “The Sun”. Другие не заставили себя ждать. Всего через несколько дней после начала скандала корреспондент “Hard Copy” Дайана Даймонд (которая в итоге сделает себе карьеру на имени Джексона) незаконно получила из департамента по делам несовершеннолетних копию рапорта о растлении со всеми сальными подробностями обвинений. В течение нескольких часов документ был перепродан представителям мировых медиа, собравшимся в Калифорнии. В ту же ночь сообщения об обвинениях стали главной темой новостей нескольких крупных каналов.

 

С этого момента скандал рос как снежный ком. Даже не подумав проверить, стояла ли за обвинениями хоть какая-то правда, СМИ будто сорвались с цепи. Сводки были намеренно обманчивыми и полными откровений «свидетелей», которым хорошо заплатили. Даже более уважаемые медиаиздания, подчинившись всеобщему безумию, в погоне за рейтингами нарушали стандарты журналистики. «Конкуренция среди новостных агентств ужесточилась до такой степени, что истории вообще никто не проверял, - вспоминает репортёр KNBC Конан Нолан. – Это была просто беда».

 

А освещение скандала в прессе всё продолжалось. В серьёзной содержательной статье для журнала GQ в 1995 году Мэри Фишер назвала этот эпизод «безумием вокруг необоснованных сплетен, попросту стершим границу между бульварной прессой и настоящей журналистикой» Джексон в результате стал жертвой почти годовой «охоты на ведьм», когда одна статья за другой предлагали публике пересуды и инсинуации, но ни одного подтверждающего материала или вызывающего доверие свидетеля.

 

Несправедливость в отношении Джексона не кончалась газетными сплетнями. Она распространилась дальше – и на полицейский департамент, и на окружного прокурора Тома Снеддона, который потратил огромное количество денег, времени и энергии, безрезультатно пытаясь добиться официального обвинения. С самого начала, когда августовским днём 1993-го семьдесят офицеров полиции нагрянули в дом Джексона на ранчо Неверленд, было ясно, что для правоохранительных органов его дело не является обычным. Они выламывали двери, вспарывали матрацы, уносили целые коробки журналов, книг, видеокассет и фотографий. Полицейские прочесали каждый квадратный метр имения Джексона, заглянув под кровати, проверив столы и шкафы и порывшись в его личных вещах. «Они забирали всё подряд, - жаловался Джексон одному из своих знакомых, - всякую ерунду, вроде видеозаписей, где я в Диснейленде, фотографии моих друзей и целые коробки личных вещей. И дневники! Только вообрази, что какой-то чужак читает твои самые потайные мысли! И его грязные руки переворачивают мои личные страницы с мыслями о матери и отношении к Богу. Это было ужасно. Многие вещи мне до сих пор не вернули. Когда я думаю об этом, хочется плакать. Но даже среди моих личных вещей не было ни единого доказательства того, что я сделал что-то плохое».

 

Унижение достигло апогея, когда Джексона обязали пройти личный физический досмотр, в ходе которого были сделаны фотографии его гениталий и ягодиц. Позднее выяснилось, что результаты досмотра не совпали с описанием обвинителя. Но, конечно, ни один из обеляющих Джексона фактов не стал такой сенсацией, как первоначальные обвинения. «Каков же итог массового расследования дела Джексона? – спрашивала Мэри Фишер в своей статье 1995 года. – После того, как прокуроры и полицейские департаменты двух юрисдикций потратили миллионы долларов, после того, как два Больших жюри присяжных опросили около 200 (двухсот) свидетелей, включая 30 (тридцать) детей, знавших Джексона лично, не нашлось ни одного свидетеля, способного подкрепить обвинения»

 

В итоге и сам обвинитель отказался свидетельствовать против певца – сначала в 1993-м, а потом в 2005-м году. «Прокуроры пытались заставить его появиться в суде, но он не согласился, комментировал адвокат Джексона Томас Месеро. – А если бы он явился, у меня имелись свидетели, готовые рассказать, как он говорил им, что ничего не было и что он никогда больше не хочет разговаривать со своими родителями – ведь именно они вынудили его лгать. Как выяснилось, он через суд добился выхода из-под родительской опеки».

 

Сам Джексон никогда не укорял обвинившего его мальчика. Скорее он чувствовал себя жертвой предательства и манипулирования со стороны его родителей. Особенно злился певец на отца, Эвана Чандлера, пытавшегося вымогать у него деньги в течение многих месяцев перед тем, как возникли обвинения. В записанном на плёнку телефонном разговоре Чандлер фактически признал, что благополучие его сына было для него «несущественным», и заявил, что если не получит желаемого, то начнётся «резня». «Задействованы и другие люди в определённых позициях, они ждут лишь моего звонка, - грозил Чандлер. – я заплатил им за это. Всё идёт по намеченному плану, и план этот придумал не только я. Как только я позвоню, этот парень (его адвокат Барри Ротман – прим. Д. Вогеля) уничтожит всезх вокруг любым дьявольским, мерзким, жестоким способом, какой сумеет придумать. И я дал ему на это все полномочия… Если мне придётся это сделать, я выйду победителем. Я просто не могу проиграть. Я всё проверил много раз. Я получу всё, что хочу, а они будут уничтожены навсегда… Карьера Майкла закончится… его ждёт немыслимое унижение». Всего через несколько недель после этих угроз, когда попытка Чандлера получить от Джексона деньги на финансирование своих киносценариев провалилась (а Чандлер очень хотел стать сценаристом), он исполнил свой план. Властей и прессу уведомили об обвинениях, и разразился «скандал десятилетия».

 

Джексон, разумеется, отстаивал свою невиновность всю жизнь. «Я никогда не смог бы причинить зло ребёнку, да и вообще кому-бы то ни было. В моём сердце этого нет. Я не такой человек.», говорил он Дайане Сойер в 1995 году. В другом интервью он утверждал, что «скорее вскроет себе вены», чем обидит ребёнка. Однако обвинения 1993 года обернулись для певца травматичным опытом с длительными последствиями – в том числе растущей зависимостью от лекарственных препаратов и ещё большей закрытостью от внешнего мира. После нескольких месяцев, по его выражению, «ужасающего, ужасающего кошмара», включавшего полное разрушение его имиджа прессой, вторжение в его дом и бесчеловечную процедуру личного досмотра, Джексон решил, что с него довольно.

 

Едва узнав от своих адвокатов, что этот «кошмар» может длиться ещё много лет в публичных изнуряющих и унизительных судебных боях, артист велел уступить требованиям Эвана Чандлера и пойти на мировое соглашение. «Я поговорил с адвокатами и спросил: «Можете ли вы гарантировать мне, что правда восторжествует? – вспоминал Джексон. – Они ответили: «Майкл, мы ничего не можем гарантировать в отношении судьи или присяжных». Услышав это, я просто впал в ступор. Я был взбешён. Абсолютно взбешён. И я решил, что должен как-то выбраться из этого ужаса. Кругом лживые сплетни, люди, рассказывающие истории за деньги, таблоидные спектакли, сплошная ложь, ложь, ложь… Поэтому я снова поговорил с советниками, и они единогласно порекомендовали мне решить дело вне суда. Иначе оно могло бы затянуться и на семь лет. Мы решили, что пора с ним покончить».

 

26 января 1994 года именно это они и сделали. О мирном урегулировании дела было объявлено официально, хотя Джексон по-прежнему отстаивал свою невиновность. По некоторым оценкам Эван Чандлер и его семья получили компенсацию в сумме до 22 миллионов долларов.

 

 

--------------------------------------------------------

 

 

Примечание Air-space: для наиболее полной картины того, что происходило на самом деле тогда в 1993 году, можно прочитать книгу «Избавление» Джеральдины Хьюз.

 

Джеральдина Хьюз – непрофессиональный писатель. «Избавление» - её единственная книга. Она работала личным секретарём адвоката Эвана Чандлера - Барри Ротмана в период обвинений против Майкла Джексона. Книга построена на записях её рабочего дневника, который она вела в ходе процесса.

 

Вступление к книге: «Изначально я назвала эту книгу «Подстава». Что означает – сработанная кем-то история, в которую должны поверить. Тщательно спланированный заговор. Но потом я решила изменить название на «Избавление», что означает – спасение из нежелательной ситуации. Другими словами, переворачивание с головы на ноги того, что прежде было перевёрнуто с ног на голову.

 

Я хочу начать с заявления о том, что я не знакома с Майклом Джексоном и никогда не встречалась с ним. Я не выступаю от имени кого бы то ни было, кто знает Майкла Джексона. Майкл Джексон не платит мне, и я не получаю никакой помощи в издании этой книги ни от самого Майкла Джексона, ни от кого бы то ни было, работающего на него (книга была впервые опубликована в США в 2005 году во время второго процесса над Майклом Джексоном, в котором он пошёл до конца и был полностью оправдан - прим. Air-space)

 

Я действую исключительно по собственной инициативе, и в этой книге описано то, чему я лично была свидетелем, то, во что я верю, то, что известно мне и публике. Я утверждаю, что информация в этой книге достоверна».

 

--------------------------------------------------------------

 

19 ноября 2009 года 65-летний Эван Чандлер застрелился в своей роскошной квартире в Нью-Джерси.

 

Джорди Чандлер, в свою очередь, признался в том, что оклеветал певца.

[Air-space]

каков нигра, таковы и фаны. недалеко яблоко от яблони ябнулось

 

И горжусь этим

[ботаник]

И горжусь этим

 

Гордиться-ГРЕХ.

 

Пишите и дальше красивые простыни про Майкла, я читаю. Прикольно. Может быть, перестану считать его извращенцем. То будет, лично Ваша заслуга.

[Air-space]

Майкл Джексон был сильно раскритикован общественностью за его заявления о ночевках детей у него в спальне. Но, дело в том, что это не является противозаконным и не делает его виновным ни в чем. Если он и был виновен, то только в том, что шёл против общественного мнения.

 

Сексуальное насилие не обязательно должно происходить в спальне ночью. И если вы говорите, что ночевки – это неправильно из-за того, что они предоставляют возможность для растления, то, полагаю, вы также должны говорить, что ни один взрослый (вообще ) не должен оставаться наедине с ребенком. Родственники они или нет, в данном случае не важно, так как существуют такие вещи, как инцест, о чем люди, похоже, забывают.

 

Почему же ночевки вызывают такое неприятие? Это личное мнение Майкла, что нет ничего плохого в том, чтобы отдать свою кровать ребенку, и нет никакого логического объяснения, которое бы доказало обратное. И если вы не согласны с этим высказыванием, то спросите себя, почему? Потому что есть какая-то логическая причина верить, что это морально неправильно, или потому, что общество говорит, что это неправильно? Хотелось бы напомнить, что общество было неправо во многих вещах за долгую-долгую историю человечества.

 

Также хотелось бы отметить то, что если бы в спальне происходило что-то неподобающее, то вряд ли Майкл стал бы так привлекать к этому внимание, открыто рассказывая об этом по национальному телевидению. Повторюсь (т.к. писала об этом ещё несколько месяцев назад): это поведение НЕВИНОВНОГО человека. Если бы он хотел совращать детей, разве не было более логичным делать это в другом, менее "очевидном" месте? Зачем делать это во время ночевок, где вас скорее всего заподозрят в каких-то действиях? Особенно, если учесть его практически безграничные финансовые возможности. По-моему, нетрудно прийти к простому выводу о том, что если бы Майклу Джексону надо было бы развращать детей, то он вполне мог бы купить себе маленькую страну где-нить в Африке и иметь там и мальчиков и девочек, и дедушек и бабушек - без всякой нервотрёпки. Возможны и всякие другие различные варианты КАК это можно сделать одному из самых богатых людей на Земле, чтобы об этом ваще никто не догадался. И этих вариантов множество.

 

Но всё дело было в том, что Майкл Джексон НИКОГДА НЕ БЫЛ ВИНОВЕН в растлении детей. И он совершенно искренно всегда говорил о том, что этого нет и никогда не было у него ни в мыслях, ни в сердце.

 

По-моему (поправьте, если я ошибаюсь) факт, что в мире полно охотников оттяпать чужие деньги и которые пойдут ради этого (чтобы оттяпать деньги) на что угодно, наверное, неизвестен только младенцам и умственно отсталым людям.

 

Так почему же некоторые люди продолжают - до сих пор, после признания НЕВИНОВНОСТИ Майкла Джексона в судебном порядке, после оглашения всех фактов дел 1993 и 2005 года - верить вранью жёлтой прессы?

 

Может быть дело не в том, виновен Майкл Джексон или нет, а в самих "обвинителях"? В их грязных помыслах и чувствах, нуждающихся в постоянной подпитке какой-нибудь очередной грязюкой, которую они блаженно находят в пересказах очередного таблоидного вранья?

 

Может быть всё-таки душевное уродство "обвинителей" при таком раскладе имеет место быть?

 

Задайте себе эти вопросы перед тем, как обращать искренность Майкла против него.

 

Странно, что взрослым умным (вроде бы) людям приходиться объяснять такие очевиднейшие вещи.

Изменено 24.03.2013 15:32 пользователем Air-space
опечатки, добавления в тексте

[Air-space]

"Наши дети - самые прекрасные,

самые драгоценные наши сокровища.

Но каждую минуту умирает 28 детей.

 

Сегодня наши дети подвергаются риску погибнуть

от болезни или от ужасов войны,

выстрелов, дурного обращения и пренебрежения.

 

У детей почти нет прав, и никто не может за них заступиться.

У них нет права голоса в нашем мире.

 

Бог и природа дали голос мне. И я хочу воспользоваться им,

чтобы помочь детям говорить за себя.

Я основал фонд "Исцели мир", чтобы стать голосом безгласных - голосом детей."

Майкл Джексон, 22 июня 1992 года

 

 

 

 

Майкл Джексон известен по всему миру как самый заботливый филантроп. Количество его благотворительных организаций и фондов, как и других сделанных с любовью дел, которые Майкл Джексон всю жизнь совершал, особенно для обездоленных и больных детей - не секрет. Фонд Майкла Джексона «Исцели мир», основанный в 1992 году, был создан, чтобы помогать детям и заниматься проблемами окружающей среды. Он предоставляет детям лекарства, борется с голодом в мире, со злоупотреблением наркотиками и алкоголем, с жестоким обращением с детьми.

 

Майкл Джексон заработал в своём туре Dangerous более ста миллионов долларов и передал их в фонд «Heal the world». Он передал немало денег и посвятил немало своего времени посещениям детей в больницах по всему миру.

 

Фонд «Исцели мир» сотрудничает с местными и национальными организациями, делясь знаниями и опытом в оказании помощи детям-инвалидам во всём мире. Вот некоторые из конкретных дел, сделанных фондом «Исцели мир»:

 

 

В 1992 году:

 

Июнь – 100 тысяч немецких марок передано детскому госпиталю в Роттердаме.

 

Июль – 821 477 296 итальянских лир передано в La Partita del Cuore («Соединение сердец») в Риме. 120 тысяч немецких марок передано детским благотворительным организациям в Эстонии и Латвии.

 

Сентябрь – 1 миллион песет направлено в благотворительную организацию, возглавляемую королевой Испании. Оказана финансовая помощь для постройки игровой площадки в детском доме в Бухаресте, Румыния.

 

Ноябрь – 47 тонн грузов, включая медицинское оборудование, одеяла, зимнюю одежду и обувь, выслано самолётом детям Сараево, в сотрудничестве с организацией AmeriCares.

 

Декабрь – совместно с акцией «Операция – ребёнок в Рождество» детям Боснии отправлены 30 тысяч подарков в коробках – игрушки, школьные принадлежности, фотографии, письма от английских школьников и зимние вещи.

 

 

В 1993 году:

 

Январь – в Лос-Анджелесе объявлено о навой американской инициативе «Спасение детей»: «Исцелим Лос-Анджелес» в сотрудничестве с организациями «Города в школе», «Старшие братья / старшие сёстры», фондами BEST, Watts Health и «Партнёрство для свободной от наркотиков Америки» будут заниматься решением проблем городской молодёжи, развивая образовательные программы по предотвращению употребления наркотиков и распространения СПИДа, а также кампаниями по иммунизации и воспитанию. В фонд «Исцелим Лос-Анджелес» передано 1,25 миллиона долларов плюс доходы от выступления Майкла Джексона на Суперкубке.

 

Февраль – в сотрудничестве с Sega начата программа по предоставлению детским домам и больницам Великобритании компьютерных игр и оборудования на сумму более 108 тысяч долларов.

 

Апрель – необъявленный заранее визит Майкла Джексона в три офиса «Исцелим Лос-Анджелес», чтобы принять участие в дискуссии со слушателями и лекторами программ по иммунизации и предотвращению употребления наркотиков.

 

Май – с помощью бывшего президента США Джимми Картера и его проекта по иммунизации детей в Атланте проведена иммунизация 17 тысяч детей за пять дней в городе Атланта; акции помогали Turner Broadcasting System, Inc., Ronald McDonald Children’s Charities, певица Глэдис Найт, а также группа TLC.

 

Август – совместно с Pepsi-Cola Thailand передано 40 тысяч долларов благотворительной организации кронпринцессы Маха Чакри Сириндхор, организации «Дети в сельских школах» и фонду «Развитие молодёжи», чтобы помочь с питанием детей в сельских школах Таиланда. В сотрудничестве с Pepsi-Cola International переданы новые реанимационные машины в Центральную детскую больницу Москвы, Россия, и госпиталь в Буэнос-Айресе, Аргентина.

 

Октябрь – передано 100 тысяч долларов в фонд «Защита детей», фонд «Детский диабет», проекту «Атланта» и «Клубам мальчиков и девочек Ньюарка» в Нью-Джерси.

 

Декабрь – фонд Горбачёва отправляет 60 тысяч доз детской вакцины в Тбилиси, Грузия. «Операция – ребёнок в Рождество» передаёт детям бывшей Югославии более ста тысяч коробок с подарками, игрушками и письмами английских детей.

 

 

В 1994 году:

 

Январь – в сотрудничестве с Unihealth и Los Angeles Immunization Coalition передана вакцина для детей, ставших бездомными в результате землетрясения в Лос-Анджелесе, вместе с Discovery Toys переданы сотни игрушек для детей в иммунизационных центрах.

 

85 тысяч долларов передано через «Исцелим Лос-Анджелес» в помощь организациям, занимающимся проблемами жертв землетрясения - Al Wooten Jr. Heritage Center, Casa Rutilio Grande, Clinica Para Las Americas, Families in New Directions, Meeting Each Need With Dignity, Proyecto Esperanza, Pueblo Nuevo, и Vaughn Street Family Center.

 

В сотрудничестве с General Electric, Lever Brothers, и Surf Wash переданы стиральные машины, сушки и мыло для 25 организаций, предоставляющих бесплатные услуги прачечной жертвам землетрясения.

 

Участник проекта «Исцелим мир» актёр Эдвард Джеймс Олмос проводит лекции о безопасности при землетрясении.

 

Вместе с Армией Спасения организована экскурсия для 400 бездомных детей и их родителей на студию Universal.

 

Весна и лето – программа «Исцелим Лос-Анджелес» по иммунизации и инициативы по наставничеству вместе с группой Kriss Kross проводят занятия в госпиталях и школах.

 

Лето – вместе с Los Angeles Unified School District, Youth Services, фондом «I Have A Dream», «Лучшие друзья», «Преодолевая преграды» и «Калифорния один на один» для 2000 детей переданы билеты на концерты Джанет Джексон, группы "L.A. Laker Jam" и группы Beach Boys.

 

Август – в сотрудничестве с Toys "R" Us и AmeriCares передано игрушек, еды и оборудования на сумму 20 тысяч долларов в детский госпиталь в Будапеште, Венгрия.

 

Осень – фондом «Исцелим Лос-Анджелес» проведены образовательные курсы в шести средних школах Лос-Анджелеса для более 1000 учащихся.

 

Октябрь – создано движение «Community School / Safe Havens», чтобы создать для жителей окраин Лос-Анджелеса (студентов и семейных людей) безопасную жизнь и возможность после школы развивать свои способности в компьютерном обучении, языках, математике и спорте.

 

 

В 1995 году:

 

Февраль – фонд «Исцелим Лос-Анджелес» продолжил развивать движение «Community School / Safe Havens», проведя лекции для 1200 семей.

 

Март – оплачена пересадка печени для венгерского мальчика Белы Фаркана.

 

Апрель – 46 детей из 17 стран собрано в Нэверленде на Всемирный Детский Конгресс, трёхдневный семинар по обсуждению проблем употребления наркотиков, бездомности, растущего насилия, СПИДа и жестокого обращения с детьми.

 

Июнь – юные послы фонда «Исцелим мир» и Всемирного Детского Конгресса представили решения Всемирного Детского Конгресса на Всемирном Саммите Детей, проходящем в рамках 50-летнего юбилея Организации Объединённых Наций в Сан-Франциско; они встретились с секретарём ООН Бутросом-Гали, преподобным Джесси Джексоном, архиепископом Десмондом Туту и несколькими послами ООН.

 

Лето – посол Всемирного Детского Конгресса из Мексики сопровождает Детский Факел Надежды по всей Америке, выступая с посланием Всемирного Детского Конгресса на 30-ти с лишним мероприятиях, проводимых Коалицией Детей Земли и ЕС2000.

 

Октябрь – группа «Brownstone» и Таша Скут выступили в средней школе им. Хораса Манна в честь начала нового учебного года движения «Community School / Safe Havens». Юные послы Всемирного Детского Конгресса выступили перед Комитетом ООН по правам детей в Женеве.

 

Декабрь – юные послы Всемирного Детского Конгресса выступают на открытии монумента «Защитники будущего» в Мехико, спонсированного ЕС2000, Terra Christa Communications, UNICEF, мэром Мехико и Коалицией детей Земли. В сотрудничестве с Международным Комитетом Спасения отправлен груз игрушек детям, пострадавшим от войны в Боснии и Герцеговине.

 

 

В 1996 году:

 

Февраль – юный посол Всемирного Детского Конгресса из Мексики представил модель для оздоровления окружающей среды перед Комитетом по проблемам окружающей среды в ООН.

 

Апрель – послы Всемирного Детского Конгресса посетили глобальный форум «Дети на первом месте» в Атланте, штат Джорджия. Это мероприятие проводилось бывшим президентом Джимми Картером, Розалин Картер, Центром Картеров, организацией «Направим усилия на выживание детей», при спонсорской помощи фонда Рокфеллера, фонда Энни Е. Кейси, Всемирного банка и «Исцелим мир», и на нём собралось 360 представителей из 100 стран мира, чтобы обсудить стратегию развития качества жизни детей. Также послы Всемирного Детского Конгресса посетили молодёжную конференцию «Spectrum of Light» в Вашингтоне, чтобы разработать партнёрство для работы над созданием надёжного общества в здоровой окружающей среде.

 

И это лишь малая часть всего. Труды Майкла Джексона на благо детей начались задолго до того, как прозвучали обвинения в растлении несовершеннолетних, и продолжались даже в самое тяжёлое время его жизни. Он не позволил своим страданиям и боли помешать его постоянным усилиям помогать нуждающимся детям во всём мире.

Изменено 25.03.2013 16:41 пользователем Air-space

[солнышко]

Тридцать лет назад мир впервые увидел «лунную походку» Майкла Джексона.

Знаменательный момент произошел в конце номера «Billie Jean» на концерте в честь 25-летия Motown в Pasadena Civic Auditorium, съемку которого шесть недель спустя показал канал NBC. Ничего нового в хореографическом этюде не было (к тому моменту Джеймс Браун использовал его уже годами), да и длился «лунный проход» всего пару секунд, но движения Джексона всех буквально заворожили: наутро после телепоказа концерта все американские дети пытались изобразить нечто подобное у себя во дворе.

Шоу показали по телевизору спустя четыре месяца после выхода альбома Майкла «Thriller», слава певца моментально пошла вверх — можно сказать, что премьера «лунной походки» стала кульминационным моментом карьеры музыканта..

Поначалу Майкл не хотел участвовать в шоу. Он поддался на уговоры организаторов и согласился исполнить старые хиты Jackson 5 вместе с братьями при условии, что после попурри ему дадут сольно исполнить «Billie Jean». Песня Джексона была единственной композицией, не выпущенной Motown, которая прозвучала на концерте — и в итоге именно благодаря ей шоу вошло в историю.

[Table Top Joe]

Ничего нового в хореографическом этюде не было (к тому моменту Джеймс Браун использовал его уже годами), да и длился «лунный проход» всего пару секунд, но движения Джексона всех буквально заворожили

 

Вы не правы. Джеймс Браун никогда не делал лунную походку(по-крайней мере, я этого не видел). Да и весь номер Billie Jean - это совершенная заслуга Майкла. Конкретно в этом номере от Джеймса Брауна нет ничего.

[Air-space]

Майкл никогда и не скрывал то что не он является изобретателем лунной походки. Правда, её "заимствование" он приписывал никак не Джеймсу Брауну, а детям из негритянского гетто. Но дело не в том, кто и что создал. Майкл сумел синтезировать в своём танце все элементы таким образом, что людей это буквально завораживало. Он в какой-то степени на сцене стал "волшебником из страны Оз". В этом исскустве перфоманса (в том числе) и заключалась его гениальность и неповторимость.

 

Кстати тридцатилетие было 25 марта. И непонятно, каким боком сюда относится фота из Мэдисон Сквер Гарден за сентябрь 2001 , кроме как не тем, что на фоте Майкл, исполняющий Билли Джин.

 

Солнце, у тебя кризис идей или других фоток нет просто?

[Air-space]

Классическое выступление Майкла Джексона 25 марта 1983 года на "Мотаун-25", захватившее воображение целого поколения.

 

Billie Jean - самая первая лунная походка

 

Майкл рассказывал в интервью Опре в 1993 году о том, что после этого выступления "плакал, потому что не был доволен собой"...

[Air-space]

The King of Style: Dressing Michael Jackson - (некоторые фрагменты)

 

Воспоминания Майкла Буша - личного костюмера и дизайнера Майкла Джексона

 

Большое спасибо за перевод книги justice_rainger - Livejounal

 

Самое неизгладимое впечатление, которое я ощутил, работая с Майклом Джексоном, произвела безмерная творческая энергия, с которой он проживал каждый момент своей жизни. Майкл никогда не прекращал записывать мелодии и биты, набрасывать тексты к будущим песням, делать заметки и составлять планы по фондам, тематическим паркам, магазинам и всем прочим видам бизнеса, которые только можно себе представить. Он также был плодовитым скетч-художником и создавал множество набросков – миниатюрные шедевры на бумаге, салфетках, наволочках, на всем, что под руку попадалось. Этот бездонный источник творчества и был огнем, разжигавшим самую успешную карьеру в истории поп-музыки.

 

Любитель загадок

 

Как любой наставник, желающий вдохновить своих учеников и оказать на них влияние, Майкл изобрел поистине ненавязчивый метод формирования нашего творческого процесса. Одним из его самых находчивых подходов было задавать нам шифрованные вопросы и отправлять нас «туда, не знаю куда», чтобы разгадать загадку. Вероятно, он считал, что это очень весело – так озадачивать нас. В каком-то смысле такая игра, развивающая гибкость сознания, была лучшим способом чему-то научиться от Майкла. Но тогда мы этого, конечно же, не знали.

 

Поздно вечером у меня зазвонил телефон.

 

– Есть нечто, известное абсолютно всем людям в мире. Что это?

 

Щелк.

 

Ну, здорово. Что он, черт возьми, имел в виду?

 

 

Примерно через сутки телефон зазвонил снова.

 

– Ну что, придумали что-нибудь? – спросил Майкл.

 

– Ээммм… Микки Маус? – ответил я, гадая, правильный ли ответ.

 

– Буш, ответ прекрасный, но мы этим не владеем.

 

– А-а.

 

– Подумай хорошенько. Есть что-то, на что регулярно смотрит каждый человек в мире. Что это?

 

– А как ты думаешь, Майкл? – начал сдаваться я.

 

– Буш, я у тебя спрашиваю.

 

Щелк.

 

Несмотря на то, что у нас с Деннисом пропал аппетит после полуночных звонков от нашего любителя загадок, мы все же нашли в себе сил отправиться в ресторан на той же неделе. Не знаю, почему это произошло так быстро, но едва я взглянул на сервировку стола, то сразу же увидел ответ: вилка, нож, ложка. Действительно, любой человек видел столовые приборы. Именно это я и сказал Майклу, когда перезвонил ему в тот же вечер.

 

– Превосходно, Буш. А теперь повесь их на куртку для меня.

 

 

 

Послания в волшебстве Майкла.

 

Майкл Джексон был чародеем сцены. Он пребывал в чистой эйфории, наэлектризовывая аудиторию своим фирменным танцевальным стилем. Он всегда планировал свои выступления на десять шагов вперед. «Чего еще никогда не делали? Чего я ни разу не делал? Что, по мнению людей, сделать невозможно? Что заставит зрителей удивиться и думать – человек ли я или супермен?» Майкл задавал себе эти вопросы изо дня в день, и внедрение магических трюков в его шоу стало ответом, который вывел его на абсолютно новую, его собственную территорию. Другие артисты могли петь и танцевать, но Майкл знал, что на самом деле люди хотят видеть волшебство. Они хотят стать свидетелями невероятного. Майкла подстегивало ненасытное желание постоянно прыгать выше головы и показать зрителям какой-то трюк, который они никогда не забудут. Он просто не мог выключить этот процесс – у настоящего артиста нет переключателя «включить/выключить». Есть только один режим: время шоу!

 

Майкл мыслил вне параметров того, что мы могли бы вообразить только в своих самых безумных мечтах. Иногда это было даже страшно. Находиться в присутствии такого гения означало, что я понятия не имею, что будет дальше – пока посреди ночи не звонил телефон.

 

– Буш, если бы моя куртка Thriller загоралась огнями, это был бы апогей всего.

 

– Буш, я хочу исчезнуть прямо посреди концерта, на глазах у всех.

 

– Буш, я хочу туфли, целиком сделанные из серебра. Никто никогда не носил туфли из металла.

 

– Буш, я хочу улететь со сцены. Я знаю, ты можешь это реализовать...

 

Первый магический трюк: туфли Florsheim

 

Люди постоянно пытались заставить меня сменить обувь Майкла. Я часто слышал: «Ему бы больше пристало носить обувь, сшитую на заказ, или от именитых дизайнеров». Но если ты тронешь туфли Майкла, можешь запросто лишиться карьеры, и я узнал об этом нелегким путем.

 

Я был новичком, когда присоединился к турне Bad в 1987 году, но мне кое-что было известно о своих обязанностях костюмера-ассистента. Я заведовал подгонкой, функциональностью и применением костюмов, а также ремонтом и чисткой одежды Майкла. Во время концертов и после них я вручную стирал шелковые рубашки и носки со стразами, а потом сушил их феном. Я натирал спиртом металлические пояса, пряжки и все прочие элементы декора, которые требовали полировки после интенсивного и агрессивного выступления. Я сшивал порванные детали и ремонтировал все прочие «неполадки». И однажды, по указанию менеджеров, я навел глянец на пару потертых, потерявших всякий вид туфель Майкла. Это было меньшее, что я мог бы сделать. Никакая суперзвезда и никакой бизнесмен не посмели бы выйти в люди, надев на ноги такую жуть.

 

Майкл случайно увидел меня, когда я сидел в его гостиничном номере и полировал туфли, как заправский чистильщик обуви где-нибудь на вокзале Нью-Йорка.

 

– Нет! Не трогай мои туфли.

 

Я заволновался. К моему волнению добавилось еще и замешательство, и я потерял дар речи. Я не знал, что ответить.

 

– Никогда не смей чистить мои туфли, – продолжил Майкл. Он был сердит. Я никогда раньше не видел его таким, и у меня внутри буквально все перевернулось.

 

Он никогда не повышал голос, но комбинация жестов и интонации, когда он медленно произносил эти слова, дали мне понять, что он говорил серьезно. Если Майкл злился из-за чего-то, касающегося его профессиональной жизни, он никогда не язвил. Вместо этого он вел себя как отец, объяснявший маленькому ребенку не только то, что тот сделал что-то неправильно, но также и то, почему это неправильно. Если бы он просто сказал мне не трогать огонь, это не возымело бы такого эффекта, как если бы он добавил, что я мог обжечься. Майкл хотел, чтобы я учился на этих ошибках. Потому объяснил:

 

– Кожа стерта именно так, как мне нужно. А если ты покроешь ее полировкой, туфли начнут скользить. Если я упаду и подверну ногу, мы все потеряем работу.

 

Едва научившись ходить, Майкл уже чувствовал бит. Он рассказал мне, что его мать, Кэтрин, вспоминала, как он имитировал колебания стиральной машины, когда был маленьким. Майкл учился танцевать в туфлях Florsheim и потому боялся, что, сменив обувь, потеряет магию своих па.

 

– Моя семья не могла позволить себе другие туфли, и именно в них я учился танцевать, – рассказывал он мне. – Мне все равно, что ты будешь делать с моей одеждой, но не трогай мои туфли. Это мои танцевальные туфли, я люблю их. Оставь их в покое.

 

Фактически мне разрешалось трогать туфли только тогда, когда я извлекал новую купленную пару из коробки. Вооружившись бритвенным ножом, я скреб и резал еще нестертые подошвы, там, где начинался подъем свода стопы. Поскольку резиновые подошвы способствовали трению, я заменил резину кожей для танцевальной обуви – гладким и скользким материалом, позволявшим Майклу грациозно скользить вдоль сцены. Трение никак не дружило с лунной походкой.

 

Просить Майкла танцевать в новой паре туфель или трогать те, которые он уже стер до нужной кондиции – все равно что просить бэттера (игрок в бейсболе, отбивающий битой мяч и совершающий пробежку через все базы – прим. пер.) сменить биту или кэтчера (игрок в бейсболе, ловящий мяч, перчатка – главный атрибут кэтчера – прим. пер.) – использовать новую перчатку. Туфли были священны и представляли собой очередной парадокс, усиливавший таинственность Майкла.

 

Он мог носить ножные щитки, покрытые золотом 750-й пробы, и одежду с хрустальными стразами из Австрии, но не вздумайте давать ему дизайнерскую обувь. Она не выдержит испытания лунной походкой, чечеткой, в ней нельзя встать на пальцы или проделать 9 мгновенных оборотов вокруг своей оси с точностью юлы. А вот туфли Florsheim могут сделать все это и даже больше. Во время гастролей я держал в гардеробе две пары стертых туфель и дожил до такой паранойи, боясь потерять их, что клал одну пару себе под подушку, когда ложился спать.

Изменено 03.08.2013 14:23 пользователем Air-space

[Air-space]

Загадочность Майкла

 

Как и его музыка, одежда Майкла Джексона представляла собой упражнение в наслаивании элементов, с определенной целью, но без надуманности. В своих песнях Майкл подбирал и объединял уникальные и не связанные между собой элементы, которые в сочетании друг с другом звучали как единое целое. Управляемый хаос был частью таинственности Майкла.

 

Имитация музыки Майкла в костюмах означала, что мы должны придать им такую же многогранность. Наша работа должна была быть тщательно выверенной, но при этом обладать подвижностью; она должна быть приукрашенной, но избегать неуклюжести.

 

Майкл не просто носил аксессуары, он украшал себя ими. Одним из его излюбленных выражений было «Я возьму себе все, что вы не можете носить». Как и в своей музыке, он хотел, чтобы мы дошли до крайностей с его одеждой, что давало нам некую загадочную созвучность для рифмования: как определить, где и когда остановиться, прежде чем мы уничтожим костюм? Невозможно остановиться, пока не получишь достаточно, не так ли? Майкл был мастером баланса в музыке, и нам необходимо было научиться этому при создании его одежды.

 

Синергия музыки и стиля была одной из составляющих гениальности Майкла. Он заинтересовался одеждой еще в шестидесятых, в период работы Jackson 5, когда группа пыталась «поймать волну». Я узнал об этом в обычной беседе, вылившейся для меня в необычайное откровение.

 

Как-то в 1990 году Майкл и я ехали в студию вместе, и он играл тканью одного из своих пиджаков, изучая мерцающие стразы, рядами украшавшие рукав. Он спросил меня:

 

– Буш, как тебе удается не поранить пальцы, когда ты загибаешь эти шипы на заклепках? Как тебе удается устанавливать такое количество заклепок, не поранившись?

 

Он имел в виду шипы на обратной стороне креплений на цапах, которые фиксируют камень с плоским дном, чтобы можно было прикрепить его к ткани. Я был слегка озадачен этим вопросом. Да какое ему, собственно, дело?

 

– У меня есть специальная машинка для этого.

 

Он отреагировал так, будто я рассказал ему, где живет Санта-Клаус.

 

– Что, правда?!

 

«Он что, снова насмехается надо мной?» – подумал я. Не может же он на самом деле считать, что я загибал каждый шип на сотнях страз вручную… или может?

 

– Я тоже хочу машинку, – объявил он, как маленький мальчик, который только что увидел свою сестру с огромным мороженым и теперь истекал слюной, желая отведать такое же.

 

А затем продолжил объяснять.

 

– Когда мы начинали выступать, мы сами делали концертные костюмы. Моя мама, мои братья и сестры, и я тоже – мы все шили их сами. Я помню, как прикреплял эти камни на свою одежду по одному, и у меня кровоточили пальцы. Эти шипы были очень острые. Это было больно, Буш.

 

– Майкл, надо было просто взять наперсток.

 

– У нас его не было.

 

Только тогда я осознал, что Майкл действительно очень ценит нашу с Деннисом работу, потому что он знал, чего стоит создание этих костюмов.

 

На палец выше

 

Майкл всегда на все указывал пальцем. У него были такие длинные пальцы, что мы называли их «пальцами Е.Т.». Он активно использовал их, когда танцевал перед зеркалом (как это обычно делают танцоры) на раскладном танцевальном полу, который он возил с собой. При этом Майкл изучал позы и движения, при помощи которых можно зрительно стать выше, стройнее, изящнее и величественней.

 

Половина танцевальных движений Майкла заключалась в руках. Поскольку перчатка не годилась для костюма Smooth Criminal, Майклу нужно было разработать другое приспособление, чтобы привлечь внимание зрителей к линиям, которые он рисовал руками над головой и вокруг тела во время танца.

 

В начале 1987 года, когда снимался видеоклип Smooth Criminal, мы решили замотать его пальцы белым пластырем, чтобы привлечь больше света. Майклу понравилась эта идея, поскольку, пока мы заботились о функциональности, он со своей стороны добавлял элемент веселья.

 

Ощущая себя тренером по боксу, заклеивающим пальцы боксера перед матчем, я обертывал пальцы Майкла пластырем. Когда я начал заклеивать четвертый палец, он остановил меня.

 

 

– Это уже чересчур. Это заурядно.

 

Значит, только указательный, безымянный и мизинец. Это было странно. Майкл обожал, когда люди спрашивали – «Зачем?». И «Почему именно эти три пальца?» Во время танца он неосознанно сводил незаклеенные большой и средний пальцы вместе, и мир спрашивал: «Почему он это делает? Это какой-то знак? Что это означает?»

 

Майкл ценил то, что его поклонники все замечают и обо всем спрашивают, ищут значение каждого действия. Когда они спрашивали о пластыре, он не хотел разочаровывать их такой банальной причиной, как лучшее использование света или создание видимости большего роста. Однако с годами мы узнали, что, если не ответить на вопрос об одежде сразу же, люди найдут причину – любую – чтобы обосновать непонятное. Так родилась легенда, что Майкл грыз ногти, и пластырь предназначался для того, чтобы отучить его от этой дурной воображаемой привычки. Майклу понравилось то, что он мог заставить людей задавать вопросы, замечать детали и искать их значение.

 

Под командирской мощью чрезмерно изукрашенного милитари-пиджака крылся еще один парадокс Майкла: белая футболка, всегда надорванная по центру ворота. Это было послание бунта под курткой, говорившей об авторитете. Надрезание футболки добавило необходимую остроту, присущую уличному стилю. К этой остроте и стремился Майкл. Маленькая деталь, игравшая грандиозную роль в экстравагантном волшебном представлении. Он хотел, чтобы все знали: «Это обычная часть меня».

 

Длина надреза зависела от настроения Майкла. Он сам брал ножницы и резал. Иногда разрез был небольшим, а иногда он рвал футболку до самого низа. «Девочки хотят увидеть вкусненькое», – пояснял он. «Вкусненьким» он называл обнаженную грудь. Иногда, если его чрезмерно заносило, он говорил мне: «Мне нужна другая футболка. Эта порвана слишком сильно».

 

Когда я одевал его, то знал, что всегда нужно иметь про запас шесть-восемь футболок марки Nordstrom, поскольку никогда не мог предсказать, как далеко зайдут эти надрезания. Я покупал их пачками по 20 долларов.

 

Подобного бунтарского парадокса Майкл также достигал, пачкая одежду. Я не мог поверить своим глазам, когда впервые увидел это. Стоя у себя в гримерной, он вымазал палец в своем гриме, вызывающе посмотрел на меня и демонстративно вытер палец о плечо.

 

- Тебе нельзя быть грязным. Ты же Майкл Джексон.

 

- Вот именно.

 

Для любого дизайнера и костюмера это был бы сущий кошмар, но после этого Майкл принялся наряжаться в одежду, не сочетавшуюся по цвету, и я был вынужден просто привыкнуть к этому. Для фотосессии на ранчо в 1993 году, сделанной журналом Life, Майкл надел два разноцветных носка – один оранжевый, другой желтый. Мир взбесился.

 

– Да кто одевает этого парня?

 

– Ну, вообще-то, я, – смущался я вместо того, чтобы гордо приосаниться.

 

А Майкл обожал видеть, как я смущаюсь. Он считал, что это очень забавно.

[Air-space]

Спецэффекты

 

Самым любимым аспектом в ношении одежды у Майкла было движение и звуки, издаваемые тканью и фурнитурой. Поэтому он так восхищался молниями. Все слышали звук расстегивающейся молнии, но только один известный мне человек так восторгался им, что мог найти в нем развлекательную ценность.

 

У Майкла была бессознательная привычка играть молниями. Чаще всего он сидел на заднем сиденье машины, расстегивая и застегивая молнию – вжик-вжик – и меняя ритм движений, словно диджей, игравший на виниле. Любой мог запросто сойти с ума, слушая эти звуки на протяжении всей поездки, наряду с чавканьем, с которым он жевал сразу четыре пластинки жвачки Bazooka.

 

Вжик-вжик. Чав-чав.

 

Несколько часов подряд. Иногда наши автомобильные поездки напоминали неудавшееся семейное путешествие.

 

– Майкл, – отрывисто говорил ему я, – так жуют только коровы в сарае.

 

Он решил, что подобное проявление моего «деревенского» происхождения было очень забавным, и смеялся так, что я видел жвачку у него во рту, а затем отвечал что-нибудь вроде «Что такое, я тебе мешаю?», чтобы взбесить меня еще больше, и снова возвращался к своим экзерсисам – «вжик-вжик, чав-чав». Но даже когда он подначивал меня, будто младший брат, поддразнивавший старшего, он на самом деле не слишком мешал мне, поскольку я знал, что все это доставляет ему радость.

 

Майкл считал движение самым важным элементом своих концертных костюмов с самых первых дней на сцене. Первый жакет, который он надел под Billie Jean на концерте Motown-25 в 1983 году, когда впервые явил миру лунную походку, принадлежал его матери, Кэтрин. Такой мощный культовый момент родился из желания Майкла надеть что-то, что раньше носила его мать. Этот жакет в стиле Шанель из сетчатой ткани, расшитой пайетками, был куплен в универмаге в Шерман Оукс, Калифорния. По легенде, он был черный и блестел, поэтому Майкл захотел надеть его. Настолько все просто.

 

С годами жакет Billie Jean преображался, оставаясь, тем не менее, практически таким же, менялась только ткань, на которой были нашиты пайетки, что повлияло на текстуру жакета. Жакет Кэтрин был сделан из сетчатой ткани, тогда как нынешние жакеты шились из более популярного материала на трикотажной основе (alex jersey), облегающего, но довольно плотного. Нам пришлось немало покопаться в тканях, чтобы найти сетку, из которой был сшит жакет Кэтрин, поскольку новые материалы порой сильно электризовались.

 

Обычно пайетки нашивались по краям ячеек сетки, и можно было просунуть пальцы сквозь ткань, но затем появился более плотный, монолитный материал, к примеру, ацетатный шелк. Сетка лучше развевалась благодаря ажурному плетению, а поскольку Майкл часто теребил и отбрасывал полы жакета назад, он хотел, чтобы пайетки двигались вместе с тканью и ловили свет, как и на жакете Кэтрин. Если жакет не ложился в нужные формы, когда Майкл отбрасывал полы, значит, он нефункционален, на что Майкл жаловался: «Это не волшебство».

 

– Что не так с моим жакетом? – спросил он во время первой костюмированной репетиции, на которой я присутствовал между этапами Bad-тура. Он смотрел на меня так, словно только что забрался на новый аттракцион в Диснейленде – за мгновение до того, как тот вышел из строя.

 

– У этой ткани плотное плетение, – объяснил ему я, указывая на жакет из трикотажа, который был на нем в тот день. – Но я сошью тебе новый, из правильной ткани.

 

То же самое несколько раз происходило с галстуком. Майкл делал несколько оборотов и хотел, чтобы галстук летал за ним, как лопасть пропеллера. Вместо этого галстук ударялся о его тело. По этой причине он остановил съемки Smooth Criminal в 1987 году.

 

– Когда я вращаюсь, – говорил он мне, – я хочу, чтобы галстук был вот здесь, – и указывал то место, где должен был находиться галстук – по другую сторону его тела.

 

Если одежда не двигалась, следовательно, она не функционировала, поэтому, по подсказке Денниса, я вшил внутрь галстука обычный четвертак, чтобы добавить ткани необходимый вес. Менее чем за пять минут и всего за 25 центов галстук Майкла превратился из тряпки в лопасть пропеллера.

 

Пока одежда работала на него, Майкл был счастлив, но когда функции костюмов заканчивались, это походило на страшную ссору при расставании влюбленной парочки. Майкл был безжалостен. Поскольку он никогда не был привязан к своей одежде, то очень легко отдавал ее другим. Он славился тем, что раздавал свои пиджаки и шляпы поклонникам.

 

В 1985 году, вскоре после того, как я присоединился к команде Майкла, мы с ним ехали в лифте с восторженным поклонником, который выпалил: «Майкл, мне так нравится твой пиджак». Это был черный гусарский китель, один из первых, сшитых нами для него. Начиная с проектирования и заканчивая пошивом, на его создание ушло три недели. Майкл с легкостью снял его и протянул поклоннику: «На, возьми».

 

Я не верил своим глазам. А что если Майкл захочет еще один такой же китель? Ведь мы с Деннисом не вспомним, что было использовано для декора, что работало и что не работало. Значит, необходимо тщательно каталогизировать все вещи, фотографировать их в деталях, раз уж Майкл собирается раздавать свои одежки направо и налево, даря их любому, кто восхитится ими.

[солнышко]

Вы не правы. Джеймс Браун никогда не делал лунную походку(по-крайней мере, я этого не видел). Да и весь номер Billie Jean - это совершенная заслуга Майкла. Конкретно в этом номере от Джеймса Брауна нет ничего.

Вы несовсем правы , если вы внимательно слушали и смотрели что говорил Майкл , то вы поймете , что речь идет не о повторении , а о переработке наследия Брауна,не надо воспринимать слова буквально , вроде не фанатик тупой коимим тема с недавних пор полна стала , Майкл вдохновлялся его творчеством и это видно в каждом его движении и ранней манере исполнения , а уж концовка шоу DANGEROUS это явная отсылка к фишке Брауна о чем Майкл сам неоднократно говорил.

Относительно конкретно Лунной походки , конечно это исключительно заслуга Майкла , но если вы вспомните начало одного известного фильма конца 80-х где самом начале идет ретроспектива раннего творчесва Майкла , то там отчетливо показано кого он копирует и глупо отрицать что Браун не влиял на творчество Джексона .

Другой вопрос в том , что некоторые , как Гага , тупо копирует Мадонну и на этом делают свою карьеру ,а настоящий талант как Джексон на основе кумиров своей молодости изобретают совершенно новое .

И если вы действительно поклонник Майкла то вы должны заметить влияние Брауна в творчестве Джексона.

[солнышко]

. Изменено 28.03.2013 22:35 пользователем солнышко

[_MANIAC_]

Вы несовсем правы , если вы внимательно слушали и смотрели что говорил Майкл , то вы поймете , что речь идет не о повторении , а о переработке наследия Брауна,не надо воспринимать слова буквально , вроде не фанатик тупой коимим тема с недавних пор полна стала , Майкл вдохновлялся его творчеством и это видно в каждом его движении и ранней манере исполнения , а уж концовка шоу DANGEROUS это явная отсылка к фишке Брауна о чем Майкл сам неоднократно говорил.

Относительно конкретно Лунной походки , конечно это исключительно заслуга Майкла , но если вы вспомните начало одного известного фильма конца 80-х где самом начале идет ретроспектива раннего творчесва Майкла , то там отчетливо показано кого он копирует и глупо отрицать что Браун не влиял на творчество Джексона .

Другой вопрос в том , что некоторые , как Гага , тупо копирует Мадонну и на этом делают свою карьеру ,а настоящий талант как Джексон на основе кумиров своей молодости изобретают совершенно новое .

И если вы действительно поклонник Майкла то вы должны заметить влияние Брауна в творчестве Джексона.

 

Паоло)) Тут даже речь не только о Джеймсе Брауне, а вообще о традициях черных танцев...Moonwalk был еще раньше, нежели Браун)))) И множество па, которые МДж внедрил, доведя до совершенства вполне заметны вот тут, как собсссно и лунный походняк на 42-й секунде ролика. А также многое было перенято и от Фреда Астера, а не только у собратьев по расовой принадлежности.

 

МДж обобщил многие танцевальные фишки, имел полное право это делать и на стыке множества разнообразных танцоров его стиль стал уникален.

[солнышко]

Паоло)) Тут даже речь не только о Джеймсе Брауне, а вообще о традициях черных танцев...Moonwalk был еще раньше, нежели Браун)))) И множество па, которые МДж внедрил, доведя до совершенства вполне заметны вот тут, как собсссно и лунный походняк на 42-й секунде ролика. А также многое было перенято и от Фреда Астера, а не только у собратьев по расовой принадлежности.

 

МДж обобщил многие танцевальные фишки, имел полное право это делать и на стыке множества разнообразных танцоров его стиль стал уникален.

Блин , как я мог про Астера то забыть?

Ну а так , как я выше и писал , тут наши мысли и взгляды сходятся.

[Table Top Joe]

И если вы действительно поклонник Майкла то вы должны заметить влияние Брауна в творчестве Джексона.

 

Вы, видимо, невнимательно читаете. Я такого не говорил. Я имел ввиду только данный номер. На самом деле Майкл действительно взял многое от Джеймса Брауна, но это ни в коем случае не является копированием. Он создал уникальный собственный стиль, поэтому-то он и гениален... Ну а Джеймс Браун конечно великолепен и велик, это без сомнения! Также как Фред Астер, Джин Келли и т.д. _MANIAC_ прав.

Изменено 03.04.2013 18:34 пользователем Table Top Joe

[Air-space]

Блин , как я мог про Астера то забыть?

Ну а так , как я выше и писал , тут наши мысли и взгляды сходятся.

 

С точностью до " наоборот". Маньяк написал нечто прямо противоположное твоим первоначальным взглядам

[Air-space]

Счастливые случайности: наше знакомство с Майклом

 

В мире голливудской моды существует определенная иерархия: дизайнеры отсылают свои наброски закройщикам/портным, которые делают бумажные выкройки, а затем создают по ним макеты из ткани на манекене. Затем закройщики/портные отсылают эти макеты швеям, а те в свою очередь передают завершенные предметы кому-то в «гардеробной», чьей задачей уже является повесить одежду на вешалку, пока ее не передадут «заведующему гардеробом» (т.е. человеку, который непосредственно помогает звезде одеваться – прим. пер.). Заведующий снимает одежду с вешалки и надевает на исполнителя.

 

Я был одного возраста с Майклом Джексоном, мне было двадцать семь, и я работал в этой сфере всего два с половиной года, но я знал одно: то, что у человека таких масштабов, как Майкл Джексон, до сих пор не было личного костюмера, было крайне подозрительно. В чем же проблема? Наверняка что-то было.

 

На следующий день я собрал всю одежду Майкла и явился к нему в трейлер на съемочной площадке. Мне пришлось ждать у двери около часа, повесив все костюмы себе на руку. Когда мне разрешили зайти, внутри было темным-темно и жарко, как в аду. Майкл находился в задней части трейлера, там, где стояла кровать. Я слышал, как Бабблз, шимпанзе Майкла, прыгает по кровати. Затем зажглась настольная лампа, но в этом тусклом свете я мог различить лишь какие-то тени. И вдруг…

 

– Я здесь, сзади.

 

Я пошел к кровати, и тут шимпанзе схватил меня за ногу. Ладно, подумал я, может быть, поэтому у Майкла Джексона нет личного костюмера.

 

– На площадке уже готовы меня снимать? – спросил Майкл. – Я не хочу одеваться, пока не буду уверен, что они полностью готовы.

 

– Да, они послали меня помочь вам одеться.

 

– Это ничего не значит. Пожалуйста, проверьте и убедитесь, что они действительно готовы.

 

Мне пришлось идти обратно наружу, пытаясь вновь приспособиться к свету после темноты. Убедившись, что «они» действительно готовы, я отправился назад в трейлер, чтобы одеть Майкла Джексона.

 

Пока я пробирался через трейлер, мне в лицо бросили вишенку. Я не видел, откуда она прилетела, но услышал хихиканье. «Мне не нравится этот шимпанзе», – подумал я, предположив, что это было дело лап Бабблза. Затем следующая вишня попала мне в плечо.

 

И тут Майкл буквально взорвался хохотом. Я стоял прямо перед ним, а он смотрел на меня как двенадцатилетний мальчишка, собиравшийся нашкодить у меня на глазах. Он бросил в меня третью вишенку и рассмеялся, увидев мое удивленное лицо. «А, так он хочет поиграть. Ладно, я поиграю с ним». Поэтому я поднял с пола одну из вишен и бросил ее в Майкла. У того буквально отвисла челюсть, но затем глаза у него озорно засверкали, он медленно поднял над головой миску с вишнями… и вывалил все это мне на голову.

 

С тех пор мы подружились.

 

Если ты не мог или не хотел веселиться, Майкл не допускал тебя к себе. Он проверял меня на наличие чувства юмора, и я прошел тест.

 

Дихотомия облачения

 

Майкл ценил искусство создания одежды и обладал врожденным чутьем стиля, но при этом считал, что его одежда должна служить только одной-единственной цели: зрелищности. Для него даже простая прогулка по Голливудскому бульвару в выходной день заслуживала особого внимания к стилю, поэтому дней, когда он не отдавал дань зрелищности, было немного.

 

Человек, расхаживавший на публике в серебряных сапогах, перевязях и поясах спортсменов-чемпионов, предпочитал комфорт домашней одежды. Еще одна контрастная грань в гардеробе Майкла Джексона. Его концертные костюмы были подогнаны по фигуре, облегали и сияли; его домашняя одежда была мешковатого и часто несколько неряшливого вида. Если сказать Майклу, что он может одеться менее формально на какое-либо мероприятие, он испытает облегчение. Подобные мелочи доставляли ему удовольствие. Иногда во время работы в студии Майкл выбирал «день кэжуала». На встречи или запись люди приходили в чем попало, не беспокоясь о том, что нужно произвести впечатление. В такие дни Майкл едва ли не прыгал от восторга, будто Уолт Дисней только что пригласил его на ужин.

 

Многие считали, что Майкл и в повседневной жизни ходит в своей знаменитой перчатке с блестками, но он надевал ее только тогда, когда проделывал лунную походку. Едва заканчивалось выступление, он стряхивал с себя костюм, деталь за деталью, а я бежал за ним и подхватывал все, что он швырял через плечо.

 

Ему совершенно не хотелось носить свои концертные костюмы после того, как они заканчивали свое «служение» поставленной цели. Но больше всего он ненавидел примерки и подгонку. Он считал, что это пустая трата времени, предпочитая сохранять эти минуты и часы для более важных вещей – написания музыки, оттачивания своих танцев или просмотра «Симпсонов».

 

– Почему я должен это надевать? – упрямился он, ерзая на месте. – Если вы знаете, что делаете, значит, все должно сесть как надо.

 

Ему очень не нравилось, когда люди постоянно дергали, закалывали и выкладывали на нем швы, отвороты и воротники.

 

Когда он не выступал, то носил «Майклоуниформу»: вельветовая рубашка, обычно красного цвета, черные хлопчатобумажные штаны с бантовыми складками, а иногда и с отворотами. И мокасины. Спросите его, почему – и он ответит: «Буш, если у меня в шкафу висят пятьдесят красных вельветовых рубашек, мне не нужно думать о том, что надеть. Какая экономия энергии и времени!»

 

Когда заходишь слишком далеко.

 

Мы были на церемонии Грэмми в Нью-Йорке, 1988 год, и Майкл пришел в ужас, услышав в новостях о подростках, нападавших на других детей в Центральном парке и отнимавших у них кроссовки. Всегда испытывая интерес к поведенческим реакциям, Майкл попросил меня, чтобы я посмотрел новостной ролик вместе с ним и высказал свое мнение.

 

– Буш, ты должен это посмотреть, – настоял он, включая телевизор в своем номере отеля Helmsley Palace, его любимого отеля в Нью-Йорке. Отель был безопасным, в нем был лифт, ведший из гаража прямо в пентхаус. – Как ты думаешь, почему эти ребята так поступают? Из-за внешнего вида или стоимости кроссовок?

 

Я знал, что это отнюдь не было приглашением к дебатам и не философским размышлением на тему молодежной культуры в Большом Яблоке. Вопросы Майкла обычно были риторическими, но за ними всегда много чего следовало.

 

– Сделай мне куртку из денег, – шепотом произнес он, позволив последнему слову загадочно повиснуть в воздухе, словно это была его самая отчаянная и смелая идея.

 

Деннис взял 79 стодолларовых купюр и свернул каждую в технике оригами, затем нашил их на мотоциклетную куртку, обшив каждую купюру по периметру черной ниткой и заключив их в двойной слой прозрачного пластика. Майкл был доволен результатом, но счел, что можно сделать еще круче.

 

– Вау! – воскликнул он. – А мы скоро едем в Англию. Сделай мне такую с британскими фунтами.

 

Мы были в восторге, поскольку купюры британских фунтов были разноцветными, да и доллар стоил дороже фунта. Деннис получил несказанное удовольствие, раскладывая и перекладывая купюры, а благодаря обменному курсу куртка обошлась нам в гораздо меньшую сумму.

 

Один из советников Майкла убедил его, что носить на себе деньги – не слишком хорошая идея. Когда Майкл впервые задумал эту концепцию, куртка создавалась не ради моды или погони за новинкой. Для него обе версии «денежной куртки» были своего рода рекламным щитом для донесения конкретной мысли об истинном значении денег. Но даже мы знали, что иногда лучшее – враг хорошего.

 

Майкл всегда стремился жить с определенной целью и значением. Благодаря убеждениям, о которых он писал и пел, он вдохновлял многие поколения на поиск подобной высшей формы существования. Когда он выезжал со своими шоу на гастроли, благодаря обмену энергией между Майклом и его поклонниками выстраивалось социально ответственное общество, где все члены были тесно связаны между собой.

[Air-space]

И ещё немного о танцах:

. Если Джеймс Браун и Фрэд Астер, и даже Эдгар Дегас как вдохновители не были секретом, то Джон Траволта (1:44) лично для меня был неожиданностью . Майкл его никогда не упоминал , так же как и Боба Фосса.

 

Что, собссно, ещё раз подчёркивает разностороннее развитие и талант Майкла Джексона. Особенно, если принять во внимание то, что он никогда не специально учился танцевать. Джексон был танцором-самородком.

[Air-space]

Идеальный исполнитель

 

Сказать, что Майкл перфекционист, значит ничего не сказать. Он проводил по несколько костюмированных репетиций и постоянно вносил какие-то коррективы в костюмы, хореографию и звучание. Он говорил мне: «Я знаю, что делаю, но вам, ребята, тоже нужно знать, что именно вы делаете, и быть столь же организованными, как и я».

 

Майкл жил исключительно ради живых выступлений и хотел исключить всякий риск срыва концертов. Когда он выходил на сцену, могло случиться все что угодно; костюмированная репетиция давала нам возможность убедиться в том, что все изменения в костюмах соответствовали ритму шоу и что сами костюмы работали как положено. Майкл знал, что, если моя команда и я отстанем хотя бы на один такт, или же если костюмы будут развешены не в том порядке, это может полностью испортить шоу.

 

И даже когда с нашей стороны все было отрепетировано идеально, все равно появлялись какие-то изменения. Во время концерта нам приходилось выстраивать свою работу на основе того, что Майкл делал на сцене. Постановка была одной и той же, но он постоянно что-то менял, подстраиваясь под реакцию зрителей.

 

Когда он реагировал на восторженные вопли поклонников, то мог сделать что-нибудь спонтанное. Все что угодно могло сорвать его с катушек. Иногда он рвал на себе рубашку. Иногда замирал в какой-нибудь позе или швырял в толпу часть костюма. Он мог танцевать дольше, чем обычно, если бит диктовал ему подобное. Или, если аудитория не реагировала на какие-то действия, он находил способ вытворить что-нибудь безумное, например, падал на пол и делал вид, что потерял сознание. Майкл всегда говорил, что «следует за ритмом», что он совершенно не контролирует себя, когда музыка заставляла его двигаться. Поэтому, если ритм велел ему прыгать вверх-вниз вместе с музыкантами или скользить по сцене – он безоговорочно это выполнял. А нам нужно было следить за ним и реагировать соответственно.

 

Один такой случай произошел в туре Dangerous. Майкл еще не успел дойти до сцены, а толпа уже грохотала. «Сегодня покажем Джеймса Брауна», – сказал мне Майкл перед тем, как подняться на сцену. Такого я от него еще не слышал, поэтому сразу же попытался определить, что он хотел этим сказать и в какой момент шоу собирается выкинуть какую-нибудь штуку. Майкл как раз исполнял Man in the Mirror и вдруг рухнул на пол, распростершись на животе. Он продолжал петь, но как-то сдавленно, будто всхлипывая, а затем повернул голову и посмотрел на меня, стоявшего в темноте за сценой. Опустил голову на пол, выждал несколько секунд и одними губами произнес, обращаясь ко мне: «Двадцать секунд».

 

Боже, все ли с ним в порядке? Что случилось? Что, черт возьми, я должен сейчас сделать?

 

Будто и впрямь прочитав мои мысли, Майкл снова посмотрел на меня и протянул руку. И тут до меня дошло. Джеймс Браун нередко демонстрировал таким образом свою усталость и падал на пол, находясь на сцене, поскольку танцевал настолько интенсивно, что дожидаться окончания концерта было уже невмоготу. Наверное, это и есть тот «Джеймс Браун», о котором Майкл намекнул мне перед концертом. По его протянутой руке я понял, что он хочет, чтобы я вышел к нему и поднял его на ноги, поэтому я вышел на сцену и помог ему встать.

 

 

– Что это ты здесь делаешь? Ты портишь мое выступление, – шепнул мне Майкл.

 

Я едва не наложил в штаны.

 

Даже развлекая тысячи людей, Майкл прежде всего развлекался сам, приводя меня в замешательство. Как только я справлялся с первичным страхом, это всегда меня смешило.

 

 

Майкл обожал слушать реакцию толпы, вычисляя, что работало, что не работало, чего зрители хотели больше всего. Он зачастую давал концерты перед большими стадионами, перед 120 или даже 180 тысячами людей, впитывал их энергию, поддерживавшую его несколько дней. Если у нас не было двух концертов подряд, я порой проводил день-два, не видя Майкла, а он потом говорил мне: «Буш, я еще не ложился спать».

 

Майкл был машиной, а машины порой ломаются, несмотря на то, что мы принимали все меры, чтобы поддержать его здоровье. К примеру, перелеты всегда были рискованными, поскольку мы могли заболеть. Майкл насмотрелся на людей в Азии, которые по обыкновению прикрывали рты масками, защищаясь от микробов, и захотел себе такую же, но при этом подумал: «Почему я должен носить обычную маску?» Майкл Джексон не просто носил хирургическую маску, он превратил ее в модный аксессуар. Мы купили обычную медицинскую маску и сделали по ней выкройку, чтобы шить ему черные или цветные шелковые маски. Какое-то время спустя, думаю, Майкл почувствовал себя в безопасности, нося эту маску, поэтому она вскоре приобрела функции настоящей защиты.

 

Мы всегда летали коммерческими рейсами, первым или бизнес-классом. Майкл боялся летать, и ему нравилось проводить полеты, болтая со своей командой, чтобы не думать о высоте. Иногда он ходил по проходам между креслами, к пилотам, здоровался с пассажирами. Майкл отказывался летать частными самолетами, поскольку считал, что, чем больше самолет, тем меньше турбулентность. Более крупный самолет был и более удобным, позволяя ему вставать, двигаться, потягиваться. Еда, атмосфера и подушки были разными на разных рейсах, так что нам приходилось помнить об этих вещах, хотя бы о тех, которыми мы могли управлять. Мы возили с собой удобные подушки для него, всегда следили, чтобы в самолете были достаточные запасы воды, коих хватило бы и для верблюда, и веселили его, чтобы он почаще смеялся.

 

Майкл пил воду едва ли не ведрами. Перед каждым заселением в отель необходимо было договориться с персоналом, чтобы в номере было 5-10 ящиков воды «Эвиан», в зависимости от продолжительности проживания. Когда мы были в Швеции в турне Bad, служащие отеля привезли воду в номер и расставили бутылки рядами вокруг ванны, поскольку решили, что такое количество воды для одного человека требуется разве что для принятия ванны, но никак не для питья. Так родилась сплетня о том, что Майкл моется исключительно водой «Эвиан».

 

Майкл-машина обладал только одним режимом. То же самое в звукозаписи – стоило ему включить этот режим, других уже не было, только этот. Когда он мог спать, то спал на полу или на диванчике в студии, а я старался содержать комнату в порядке, хотя Майкл разбрасывал свою одежду по всему помещению. Я проверял под подушками дивана, за шкафчиками, тумбочками и креслами, чтобы ничего не забыть и собрать все его вещи на случай, если кто-то зайдет в гости. «Я пишу, я пою, я записываюсь», – говорил он, когда кто-то приглашал его на ужин, в гости или на какое-нибудь мероприятие. Он был трудоголиком. Но это делало его счастливым, и было очевидно, что «на работе» ему весело, поскольку иногда он звонил мне в три часа ночи, чтобы приколоться.

 

– Знаешь, кто это? – спрашивал меня приглушенный голос с британским акцентом.

 

– Да, Майкл, знаю, и ты говоришь сквозь картонку из-под бумажных полотенец.

 

Щелк.

 

К слову, Майкл был хорошим имитатором голосов. Когда мы ездили с гастролями, он звонил звукоинженеру, танцорам, водителю и разговаривал с ними по двадцать минут, прежде чем они узнавали его. Он считал, что это было самым веселым занятием на земле. Не могу не согласиться, это действительно было очень забавно.

 

И все это было частью его волшебства, высшей ступенью великого артиста.

 

Одевать Майкла Джексона в туре требовало от меня гораздо большего, чем просто сменить ему обувь. Перед концертом я ехал с ним в зал, одевал его и два с половиной часа ассистировал ему. После шоу я протягивал ему полотенце и бутылку воды, провожал к машине. Его одежда после концерта была промокшей насквозь. Он выкладывался на все сто на каждом концерте, поскольку хотел, чтобы это было единственным и неповторимым, самым удивительным шоу на земле. Из уважения к поклонникам каждое шоу должно было быть «по полной программе». Поэтому и моя работа во время туров должна была быть такой же. Все, что я делал с его одеждой для концертов, обязано быть идеальным.

[Curt FOB Steelson]

Да, шоу великолепные. Мало сейчас таких. Единицы шикарны. Эх, вернуть бы те времена да попасть на концерт, а в идеале на все...

[Air-space]

Свой самый строгий критик

 

В отеле я помогал ему снять промокшую от пота одежду и наблюдать за тем, как у него происходит расслабление. Он всегда принимал ванну после шоу. Когда он уходил в ванную комнату, я рассматривал огромное количество подарков, которые он получал от поклонников и хозяев различных магазинов. Плюшевые медвежата, ящики шампанского, целое море картин и статуэток. В Испании ему подарили костюм матадора. Если у него было хорошее настроение, Майкл всегда разговаривал со мной через дверь ванной, расспрашивая меня: «Буш, у тебя было время сходить в музей? Пообщаться с друзьями?» Он всегда старался убедиться в том, что мне тоже весело.

 

После купания Майкл надевал пижаму, которую мы либо покупали в магазине, либо шили сами, а повар приносил ему ужин, который он все равно не ел, поскольку вообще был самым плохим едоком в мире – адреналин у него зашкаливал, и аппетита не было. Мы ставили запись концерта, и Майкл начинал просмотр, почти сразу же замечая каждый недочет: «Что здесь не так? Свет сработал неправильно. Что там случилось? Что я сделал не так? Почему костюм так себя повел?»

 

Во время просмотра одного из первых шоу в Токио Майкл услышал потрескивание во время Billie Jean. «Послушай-ка этот звук, – сказал он мне, перематывая запись. – Откуда он?» И я тоже услышал. Легкое поскребывание. Майкл велел мне выяснить, в чем была проблема, поэтому я внимательно смотрел, как он ходит по сцене в черных брюках, черном, расшитом пайетками жакете и белой перчатке. У него в руке был микрофон, поэтому, видимо, звук издавали стразы, нашитые на ладони перчатки. Майкл всегда хотел, чтобы на перчатке был монолитный декор, но ради шоу пожертвовал своей волшебной пыльцой, чтобы обеспечить идеальный звук. С тех пор у Майкла были две перчатки Billie Jean: одна концертная, расшитая только с тыльной стороны ладони и на пальцах, другая для фотосессий – идеальный монолит.

 

Вот насколько внимателен Майкл был к звуку. При каждом повторном просмотре предыдущего концерта он, как заевшая пластинка, постоянно повторял: «Надо исправить то, надо исправить это». Он всегда давал инструкции задумчивым, ровным, спокойным тоном. Я был не единственным, кто гонялся за идеалом в его команде. «Гитаристу нужно отойти на два шага назад, – отмечал Майкл. – Смотри, у меня из-за головы торчит гриф его гитары. Ему надо отойти подальше. Это мой свет». Визуал до мозга костей. Он задействовал все свои органы чувств, пытаясь заставить зрителей реагировать. Все должно быть идеально. Это было для него одним из самых тяжких испытаний.

 

 

 

Реалии гастролей

 

Еще нам довелось обучиться тому, как одевать Майкла в темноте. До турне Dangerous Майкл обычно заканчивал песню и переодевался в гримерной за сценой, пока гремели аплодисменты. В отличие от других артистов, Майкл не хотел, чтобы в промежутках между номерами играла музыка. Он слушал аплодисменты до тех пор, пока не заканчивал переодеваться. Если в ходе номера он оказывался по центру сцены, под конец ему приходилось буквально бежать за кулисы, чтобы переодеться, и мы теряли драгоценные секунды, которые казались нам минутами и даже часами. Однако в турне Dangerous он поразмыслил над этим и сказал мне:

 

– Знаешь, когда я нахожусь в гримерке, я теряю связь с тем, что происходит в зале. Я пропускаю очень важные вещи. Буш, ты должен выходить на сцену и переодевать меня там.

 

– Майкл, у меня прекрасная внешность для радио, но я не гожусь для того, чтобы выходить на сцену, – попытался спорить я. Он не засмеялся в ответ.

 

– Буш, если ты выйдешь, то я буду стоять в свете прожектора, а ты в темноте, и люди не заметят тебя. А потом ты убежишь. И я переодет, и волшебство остается.

 

Не успел я опомниться, как на следующем же концерте стоял за очертаниями круга света, отбрасываемого прожектором, и помогал Майклу переодеться в куртку Motown Medley. Пока мы оставались в темноте, я решил, что все будет в порядке. У меня с самого детства была боязнь сцены, поэтому публичные выходы – не мой конек, однако времени подумать об этом просто не было. Я вышел на сцену, вооруженный всем, что могло понадобиться Майклу. В гримерке у меня был целый арсенал необходимых вещей, разложенных на столе – полотенца, вода, швейные принадлежности, резинки для волос – но теперь у меня был всего один шанс, чтобы убедиться, что я сделал все, что нужно.

 

Я держал куртку в руке, полотенце – в зубах, а швейный набор лежал в заднем кармане брюк. И тут Майкл шагнул в сторону, выходя из круга света, и объявил: «Леди и джентльмены, Майкл Буш!» И буквально рухнул на пол, сложившись пополам от хохота.

 

После концерта я был в плохом настроении, и чем больше я избегал всех его попыток завязать разговор, тем смешнее все это становилось для него, пока это не вышло за все допустимые пределы, и он сказал мне: «Теперь, Буш, ты – часть моего шоу».

 

Для Майкла переодевание тоже могло стать шоу. У него был свой собственный стиль облачения в куртку. Он выпрямлял руки, слегка отводя их назад, прогибался в спине и поднимал подбородок. Это было особенное волшебство, для каждого из зрителей, и оно крылось даже в переодевании курток. После этого я часто выходил на сцену и, таким образом, стал своеобразным связным между ним и поклонниками, поскольку они видели, что я в самом деле прикасаюсь к нему. Думаю, это по-своему демонстрировало необыкновенную связь Майкла с поклонниками.

[Air-space]

Волшебный комбинезон

 

 

Любой, кто видел концерт Майкла Джексона в одном из сольных туров, знает, что на каждом концерте присутствует какой-нибудь магический трюк, в частности трюк с исчезновением. Этот трюк обычно проводили в середине шоу, перед Beat It, и каждый раз публика буквально взрывалась. Нужно было придумать какой-то комбинезон, который можно было сорвать одним движением, а поскольку он носил его перед тем, как провернуть трюк, комбинезон стал называться «Волшебным комбинезоном».

 

Волшебный комбинезон состоял из нескольких деталей, скрепленных между собой липучкой, а не обычными швами, так, чтобы зритель ничего не заподозрил. Мне было достаточно просто ухватить Майкла за воротник, потянуть – и вуаля, костюм снимался одним движением.

 

Волшебный комбинезон был частью стратегии. Каким образом Майклу удавалось находиться на одном конце сцены в белых нейлоновых брюках и куртке, а через несколько секунд оказываться в другом конце сцены в черном развевающемся плаще, приготовившись убить аудиторию наповал исполнением Beat It? Весь персонал тура подписывал договор о конфиденциальности, в котором говорилось, что мы не имеем права разглашать коммерческую тайну трюка.

 

Следует отметить, что свет и взрывы являются лучшими друзьями иллюзиониста. В турне Bad Майкл спускался под сцену по лестнице. Едва оказавшись внизу, он бросался в темноте к другому концу сцены, а я несся следом, увиливая от торчащих со всех сторон труб и металлических решеток и пытаясь поймать Майкла за воротник, чтобы стащить с него комбинезон. Оказавшись на другом конце, мы раcправляли подвернутые брюки Billie Jean, набрасывали на него куртку Beat It и черный плащ и ставили его на подъемник, который поднимал его обратно на сцену с противоположной стороны… и все это за одиннадцать секунд.

 

Я бы психовал, если бы у меня было на это время. У нас не всегда была возможность отрепетировать этот трюк в каждом городе – 123 шоу за шестнадцать месяцев в пятнадцати странах. Но даже если инфраструктура зала оказывалась для нас сюрпризом, я каким-то образом ухитрялся сохранить концентрацию внимания. У меня не было иного выхода.

 

Я знал, что к конкретному удару барабанов Майкл должен стоять в конкретном месте под сценой. Если я не мог довести его туда, все летело в тартарары. Магия Майкла должна быть безупречной. Если зажигался свет, и мы пропускали это «та-да» – возврата не было. Это уничтожало иллюзию волшебства Майкла.

 

Однажды мы таки прозевали этот момент. Каждый раз, как у нас что-то не получалось, мы с Майклом начинали безостановочно смеяться, стоило нам только посмотреть друг на друга, поэтому между нами было установлено негласное правило – ни в коем случае не смотреть друг на друга во время этого трюка.

 

Поскольку под сценой было темно, я решил, что было бы неплохо обзавестись специальным наголовником с фонариком для велосипедистов, чтобы у меня было хоть какое-то освещение, а руки оставались свободными. Ну, как только Майкл выпал из гигантской черной коробки под сцену, он взглянул на меня и сказал:

 

- А я и не знал, что Док из семи гномов теперь работает здесь (Док – один из семи гномов в «Белоснежке», у него на голове как раз такой фонарик. – прим. пер.).

 

Этого было более чем достаточно, чтобы мы пропустили звуковой эффект, обозначавший завершение трюка. Майкл давился хохотом, закрывая рот воротником куртки, пока мы не поставили его на подъемник – и шоу продолжалось.

 

– Никогда больше не делай со мной такого, Буш, – предупредил меня Майкл, все еще смеясь в машине по дороге в отель после концерта. Было ясно, что даже безупречности время от времени была необходима небольшая доза юмора.

[Air-space]

Главный церемонимейстер

Когда заходишь в студию, где проводятся съемки, то оставляешь свою личность на пороге. Я переставал быть Майклом Бушем и становился «костюмами». В этом бизнесе, когда требуются твои услуги, тебя зовут по твоей должностной функции, а не по имени. Если ты занимаешься прическами, то становишься «волосами», а если ты визажист, то кто-нибудь крикнет «Грим!». И ты реагируешь, как собака на свисток хозяина. Ничего личного, просто на площадке слишком много людей, а из-за постоянной ротации персонала нет смысла пытаться запомнить, кого как зовут. Однако работа на Майкла была совершенно иной.

 

К 1991 году я уже был с ним шесть лет, поэтому, когда мы были на съемках Black or White, и Майкл выкрикнул

 

- Костюмы! - то сразу же спохватился. Он замер со спущенными наколенниками, захлопнув рот ладонью, на фоне зеленого экрана.

 

Я откликнулся на зов и присел перед ним, чтобы закрепить наколенники, а Майкл потянулся к моей руке, подавленный тем, что повел себя так отчужденно, и начал извиняться:

 

- Прости, прости, Буш, я помню, как тебя зовут. Я не хотел так говорить.

 

К тому времени мы были близкими друзьями благодаря постоянным разъездам, позволявшим нам часто вести беседы по душам, и желанию Майкла делиться со мной своими чувствами о своей ежедневной работе и целях. Я знал, что он не хотел обидеть меня, и восхитился его скромностью и простотой. Не каждый день слышишь, как человек, обладающий такой грандиозной славой, отказывается от положенного ему внимания и признаёт заслуги тех, кто прямо или опосредованно помогает ему в работе.

 

– Все нормально, Майкл. С этого момента на съемках мы будем называть тебя «Артистом». Артист готов? Костюм Артисту!

 

Майкл хмыкнул и задрал бровь, словно говоря «Чувак, да ты в своем уме?». Но, думаю, в глубине души ему понравилась эта идея. В конце концов, он и был законченным артистом, главным церемонимейстером.

 

 

Сборка линий

 

При декорировании курток мы обнаружили, что среди излюбленных трюков Майкла было неожиданное использование вещей, которые никто никогда не додумался бы носить. Он бы и люстру нацепил, если бы мог. Куртка Dinner Jacket, украшенная вилками, ножами и ложками, была одной из его любимых. Порой мы тоже прибегали к необычным элементам декора.

 

Например, куртка «Berlin Coat»: черная кожаная куртка без застежки, украшенная эмблемами автомобильных клубов.

 

 

Вдохновение на ее создание пришло к нам, когда мы находились на европейской автомобильной выставке в поисках новых идей. Когда мы показали куртку Майклу, он спросил:

 

- Зачем вы это сделали?

 

Он наотрез отказался примерить пиджак. Майкл готовился к фотосессии для рекламы клипа Remember the Time, когда мы показали ему этот пиджак. Мы хотели попробовать что-то новенькое, чтобы немного раздвинуть рамки, в которые нас загоняли семь базовых выкроек, поэтому мы не вставили в этот пиджак молнию. Майклу не нравилось носить куртки, которые не застегивались, даже если он знал, что все равно не будет их застегивать.

 

Однако после некоторых уговоров и мягкого напоминания о том, что мы никогда бы не принесли ему что-то, что, по нашему мнению, не сработало бы, он все-таки поверил нам, неохотно надел пиджак и сфотографировался в нем. Когда фотографии были готовы, он взглянул на конечный результат и буквально влюбился в него.

 

- Вы были правы, – сказал он нам.