Проза

[A.Z.]

Брайан, напомнило Чехова. Несчастья маленького человека.

[euro-banan]

А.З. кстати, самые "крутые мужЫки" руку несильно пожимают. Нафик оно им надо

[A.Z.]

Ага, словно мочалку сжимаешь.)))

[KOrsar]

Жил-был в России простой парень, допустим, Миша. Жизнь его была обычной, ровной, простой. В общем, скучной. Но так надо было. Дедо в том, что этот человек страдал сильной впечатлительностью. Ему даже нельзя было смотреть драмы, мелодрамы, романтические комедии, а также триллеры и ужасы. Такие компьютерные игры тоже запрещались. А сам компьютер у него был. Просто там были одни деловые программы и стандартный набор настольных игр.

 

Мише было уже 16 лет. Он полностью осознавал свою проблему, но и сам понял, как ему скучно. И чтоб прогнать скуку хоть немножко, он решил освоить правила игры "Косынка". Как ему объяснили, эта игра очень простая и совсем не напрягает.

 

В ней один главный герой - банк, из которого выходят все карты; и семь второстепенных героев - это семь рядов карт. Во время игры о главном герое открывается много нового, что способствует карточному развитию второстепенных героев. В последствии оказывается, что у них есть четыре недоброжелателя, которые пытаются завладеть всеми силами первых. Во время одной партии можно будет поиграть за всех, но в конце нужно, чтобы победили плохие, и только тогда игра считается пройденной. Доисторичность игры подаразумевает то, что сохраняться в ней нельзя, а жаль. У игры есть два режима развития событий: по одному событию за ход, и по три; и два режима исчисления: по очкам и по деньгам; а ещё можно сделать бесконечную продолжительность игры.

 

Мише посоветовали, чтобы карты выходили одна за другой, очки измерялись деньгами, и чтобы было бесконечно много партий, чтобы отыграться за прошлые игры и по возможности накопить капитал. Но Миша не знал, что именно сделает с деньгами, когда их выиграет...

 

Вот он сел перед компьютером, размял пальцы, включил игру, настроил параметры, и взглянул на начальную сцену. Главный герой являлся тёмной лошадкой - о нём вообще ничего неизвестно. Первый второстепенный открыт полностью(семёрка пик) видимо своего больше у него не будет, так что надо будет его развить. У остальных было чуть побольше чем у первого(чем дальше ряд, тем больше у него можно открыть). А враги (четыре пустых прямоугольника, размером с карты) ещё не появились. Миша нажал курсором на главгероя и понял, что он - девушка(дама пик). 7 пик, два треф, 8 пик, валет червей, дама бубей, семь бубей, пять треф. Никакого простора для действий. Нужно, чтобы главный герой начал действовать. Но всё, что он мог так это предложить свою помощь, а остальные этого не понимали. Тут он предложил базовый навык туз червей, но только им попытался воспользоваться второй герой, появлися первый антигерой и жадно отобрал этот навык...

 

Стало страшно, ведь он мог позвать остальных своих друзей. Миша вспотел. Следующей картой стала четыре бубей. Тут последний из героев, и самый талантливый из посредственных с гордостью взял честь использовать для себя этот навык...

 

Так прошло несколько часов. Миша долго думал над каждым ходом, чтобы злодеи ничего не получили, точно вымерял все комбинации. Он даже хитрость нашёл одну: он туз бубей не отдал новому злодею, а сбросил его второму герою. Но три карты, а именно два, три и четыре червей пришлось скормить первому злодею, чтобы создать видимость немощности, а потом в один момент нанести сокрушающий удар.

 

Но тактика на помогала, и под конец игры боьше ничего не получилось, кроме как сдать остальных тузов злодеям, чтобы окончательно раскрыть их тёмные личности. и раскрыть попутный талант у второго (король бубей). Игра осталась непройденной - это крах. Миша так возненавидел этих злодеев, а ещё ему непонравилось бездействие помощников главгероя: он им так пытался помочь, а они не хотели даже рассмотреть его помощь(а точнее её). Главная героиня исчерпала себя и умерла, о чём свидетельствовал большой крастный крест на её персоне, но Миша утешал себя, ведь, все равно в конце она бы умерла.

 

Тут вдруг, в правом нижнем углу окна Миша увидел счёт - минус семнадцать долларов. Блин, ведь деньги немалые! И Миша решил неотдавать их, но и начинать сначала тоже не захотел, мог ещё больше проштрафить. Достав пистолет из ящичка стола, на котором и разместился компьютер, Миша стал ждать, когда придут за деньгами и понимал, что больше никогда не вернётся к обычной жизни...

[andrwell]

KOrsar, Да уж, Миша у тебя и вправду черезчур впечатлительный. -) И откуда у него в 16 лет пистолет? -)

И ещё... пасьянс - игра одиноких людей. (с) -)

С тремя картами интереснее -))))

[KOrsar]

KOrsar, Да уж, Миша у тебя и вправду черезчур впечатлительный. -) И откуда у него в 16 лет пистолет? -)

И ещё... пасьянс - игра одиноких людей. (с) -)

С тремя картами интереснее -))))

 

Понимаю, что интереснее, но так, как он был начинающим, ему легче было бы сыграть с одной. А про пистолет, так это я не знал, чем он будет обороняться, и решил выбрать самый немысленный вариант...

[Murlyka]

И начался День третий…

 

Человек с бульвара Капуцинов

 

Утро началось с того, что во сне Дунька продолжала погони, драки и слежки… К этому часу она уже повысила себя в звании. Сейчас она была старшим следователем особого отдела ФСБ и уверенно отдавала приказы направо и налево двум лучшим агентам, одному с усталым лицом Томми Ли Джонса и второму с еще свеженьким лицом Малруни. Те слушались ее беспрекословно, выполняли каждое слово и спорили между собой за право отужинать со своей прекрасной начальницей. Но ее сердце принадлежало мужчине с ехидным лицом Спейси, который, естестнно, и оказался главным маньяком. И вот самый напряженный момент в ее сне: она находится одна в огромной пустой квартире, стеклянной, как аквариум. Она боится. Она только что получила сообщение о том, ху из ху. И тут звонок в дверь. Она подходит, спрашивает, кто там? «Опен зе доор!» - раздается из-за двери пугающий сиплый голос маньяка, и Дунька визжит от страха. Звонок продолжает звенеть, начинают раздаваться сильные удары, Дунька видит, как дверь протыкается огромным охотничьим ножом, летят щепки, Дунька продолжает верещать, и в ужасе от всего происходящего она вдруг просыпается. Звонок звенит.

 

И она соображает, что это всего-навсего лишь – будильник. Уф-ф.. Слава Богу!

 

Вчерашняя история, оставшись неразгаданной, отошла на второй план, так как Дунька приняла важное решение: сегодня, даже если она увидит этого типа, она не позволит себе испугаться. А значит, ну его нафиг-нафиг! Она не будет о нем думать! Разобрав нагороженную вчера баррикаду, она поняла, что страха в ней почти не осталось.

 

Утро выдалось прохладным, небо было затянуто тучами, поэтому Дуньке пришлось надеть брюки и накинуть джинсовую курточку поверх футболки. Каблукастые туфли Дунька решила не надевать, сегодня она будет ходить в удобных тапочках. И ей полегче, да и вдруг удирать придется…

 

Позавтракав в своей кафешке, Дунька, как и вчера, в компании с немцами, потопала к Опера. Там было не так многолюдно, как вчера. Видимо, день на день не приходится. Дунька записалась на сегодняшний вечер на экскурсию «Ночной Париж» и на предпоследний день на Мулен Руж.

 

Свои коллеги-друзья-туристы подтянулись быстро. Вообще, группа попалась на редкость дисциплинированная. Никого практически не приходилось ждать подолгу. А это было приятно. Сегодня предстояла большая обзорная автобусная экскурсия по центру города, деловой его части и пригородам.

 

Опять же не буду долго останавливаться на экскурсии, так как довольно сложно писать о том, чего сама никогда не видела. Дунька была увлечена рассказом сегодняшнего экскурсовода, тетеньки средних лет, которая в отличие от вчерашней девицы, знала и понимала о чем она говорит!

 

А вчерашняя «бледная моль» и как гид оказалась «ни рыба - ни мясо», так как путала Мане и Моне, Генриха III несколько раз назвала Наварцем, а роман «Красное и черное» приписала заслугам Гюго. В общем, проявила себя дура - дурой! Чем весьма развеселила Дуньку, начавшую в какой-то момент даже записывать за ней особо выдающиеся «перлы-тупизмы»:

- ихние покои (это про королей) были скрыты от посторонних глаз…

- ейное желание всё держать под контролем привело ее к серии коварных убийств посредством яду… (это, между прочим, про Екатерину Медичи).

А на вопрос Дуньки, решившей приколоться и спросить, почему «Варфоломеевская ночь» была названа Варфоломеевской, девица, не задумываясь, абсолютно уверенно выдала такой ответ:

- К сожалению, четкой версии этимологии этого слова у историков нет. Вариантов много, но все воспринимаются только как гипотезы… - И глубокомысленно закатив глаза, «Моль» замолчала.

Дунька хохотала до слез!

 

Сегодняшняя же тетка, если рассказывала о каком-то деятеле конкретно, то конкретный дом и показывала. Без особых эмоций, всё по-деловому, четко и ясно, сухие факты и не более того. Но, как говорится, и за это большое спасибо! По крайней мере, откровенных ляпов Дунька не заметила, а наоборот - почерпнула в ее рассказе много существенных и важных для себя вещей...

 

И везде, на экскурсии и после, у неё в руках был любимый новенький фотоаппарат, который она купила за три дня до поездки в кредит. Она фотографировалась на фоне Парижа и с еще большим удовольствием фотографировала Париж без присутствия своей рожи в каждом кадре. Дунька не страдала чрезмерной манией величия, чтобы везде и всюду пихать себя любимую. Она старалась подловить город таким, каков он есть, с естественным живым лицом, вне парадных дворцовых стен и парков. На фотографиях её Париж – это полусонный и вредный с утра дядька, открывающий свою молочную лавку, гомонящий и веселый мальчишка на качелях днем, романтичный влюбленный к вечеру, таинственный незнакомец ночью…

 

Она снимала посторонних людей, выбирая по принципу колоритности внешности либо оригинальности выражения эмоций, при этом успевала щелкнуть голубей, которые клевали хлеб с руки у незнакомой девушки, смеясь, фоткала двух собачек, самозабвенно предающихся любви прямо на площади Согласия, и с особым удивлением снимала мужиков, раскатывающих по городу на мотороллерах. Кстати, вот это явление ее особо прикололо!

 

Она не раз наблюдала такую картину: человек в черной курке подъезжает к нужному зданию на мопеде, ставит малютку на прикол, снимает шлем и куртку, засовывает шмотки в пластиковый контейнер, который прикреплен сзади сиденья, закрывает своё хранилище на ключ (мы обычно в таких же ящичках с крышками котов в сад возим…), поправляет бабочку (популярный, кстати, в Париже вид галстука) на белой рубашке и идет в офис на работу. Люди в черных куртках верхом на мопедах, велосипедах, мотоциклах – таких в Париже очень много. По центру на машинах ездят гораздо меньше, чем на мотиках.

 

Но я опять отвлеклась… Вернемся к нашей Дуньке. Я говорила о том, что она везде и всюду фотографировала. И вот, в очередной раз наведя объектив на людей, стоящих где-то поодаль живописной группой, приблизив их зумом, Дунька прямо перед собой увидела того самого вчерашнего маньяка. Он шел по другой стороне улицы, держа за руку маленькую девчушку лет пяти. Они шли, не спеша, мирно разговаривая. Дуньку, естественно, он и не видел.

 

Автобусная экскурсия к тому времени уже кончилась, и Дунька решила во что бы то ни стало выяснить, кто это такой? Что означали его вчерашние действия? И вдруг эта девочка - его очередная жертва? Тогда только Дунька может ее спасти!

 

Про себя подумав, что в конспиративных целях очень даже хорошо, что она сегодня в джинсовой куртке! В этой одежде он ее не видел, и ей легче будет смешаться с толпой, оставаясь незамеченной. Нацепив для пущей страсти темные очки и собрав кудряшки в скромный хвостик, она отправилась вслед за объектом, стараясь идти по другой стороне улицы, особо близко не приближаясь, благо теоретического опыта у нее хоть отбавляй! Сколько в свое время книжек про шпионов было прочитано и сколько фильмов про них же, родимых, отсмотрено!

 

Чем дальше они шли, тем больше Дунька убеждалась, что маленькая девочка - все-таки не жертва маньяка, а его дочь. Потому как, ну какой нормальный (в Дунькином представлении) маньяк будет с такой нежностью вытирать ребенку сопли? Покупать сладкую розовую вату и воздушный шарик в виде ушастого зайца? Не похоже на поведение маньяка. И слава Богу!

 

Но тайны от этого меньше не стало. Ведь все равно непонятно, зачем он ее вчера преследовал? Что он там записывал? А для того, чтобы это выяснить, Дуньке нужно вступить в непосредственный контакт с объектом, без этого никак. Набравшись храбрости, она стала потихоньку подходить ближе. И тут, на Дунькину удачу, отец с дочкой присели за столик в одной из уличных кафешек. Девочка, видимо, устала от долгой ходьбы. Решив, что это самый подходящий момент (так как, во-первых, с ним был ребенок, во-вторых, они в общественном месте, а посему он ей никакого вреда причинить не сможет, а в-третьих, в двух шагах от них за столиком сидят трое полицейских, и если что…), наша Дунька подошла к мужику.

 

- Извините, у вас свободно? – спросила она, указывая на пустой стул.

- Пожалуйста, присаживайтесь…- ответил «маньяк» и только сейчас поднял на нее глаза. Видели бы вы его взгляд в тот момент! Это был настоящий шок. И всё же в его глазах Дунька прочитала скорее недоумение, чем угрозу. Приободрившись, она спросила, как зовут эту маленькую принцессу?

- Эльжа, - ответила девчушка, жуя свою вату.

-Эльза, не хочешь пойти посмотреть не лебедей? Вон там, видишь? Пойди, сосчитай, сколько их всего… - разумно предложил отец девочке, показав на нескольких птиц, плававших в маленьком надувном бассейне возле входа в кафе…Девчушка с радостью умчалась считать лебедей.

- Ну? И что это вчера было? – задала свой главный вопрос Дунька.

Мужичок сжался, погрустнел…Помолчал, видимо, собираясь с духом, и начал говорить:

- Вы меня извините. Я не должен был так себя вести, я не должен был так близко подходить и пугать Вас… Я был не прав…

- Что Вы там мямлите?! Объясните по-человечески, зачем Вы за мной следили?

Он полез в карман, достал бумажник, открыл его, вынул оттуда старую мятую фотографию и протянул Дуньке.

-Вот, посмотрите…

Дунька взглянула и обомлела. С фотографии смотрела она сама, только с совершенно другой прической, более худая и более строгая…

- Боже…

- Это моя мама. Она умерла несколько лет назад.

- Сочувствую…

- Но я знаю точно, что у меня есть сестра, которая живет в семье первого мужа матери, от которого она давным-давно сбежала, оставив там маленькую дочь. Мама перед смертью просила ее разыскать и передать ей некоторые вещи. Она чувствовала себя очень виноватой перед дочерью. Я уже очень долго пытаюсь ее найти. Я был уверен, что Вы и есть моя сестра. Только по идее сестра старше меня на два года, а Вы лет на двадцать моложе. Но лицо! Абсолютное сходство! Вот я и решил, что если Вы не сестра, то может быть все равно какая-нибудь родня…

- А почему Вы так злобно смотрели на меня?

- Да не злобно… - Мужичок печально улыбнулся, - А близоруко. Я очки дома забыл. Вот и щурился…

-Ясно. Но Вы меня здорово напугали! Я всю ночь, забаррикадировавшись, сидела.

- Вы уж меня простите! А я сегодня хотел вечером прийти еще раз к вашей гостинице, чтобы поговорить. А Вы меня опередили. Кстати, а как Вы-то меня нашли?

- Фирма секретов не выдает! – гордо заявила Дунька и рассмеялась, - да, если честно, случайно вас на улице увидела, вот и набралась смелости…

Они еще немного посидели, выпили по чашечке кофе с пирожными… Дунька клятвенно уверила незадачливого шпиона, что никакого отношения к его родне она не имеет. Подбежавшая Эльза сообщила, что лебедей всего пять. Один мальчик, остальные девочки.

-А как ты это поняла?

- Майчик бойше всех выпендьивается, а девочки вокъюг него кьюгами пьявают, - заявила наблюдательная малютка…

 

Передо мной на кухонном столе лежали свежеотпечатанные снимки. На одном из них - не очень веселый, странный, но безобидный мужичок, обнимающий свою забавную беззубо улыбающуюся дочку Эльзу, на фоне стайки лебедей, гордо плавающих в маленьком бассейне при уличном кафе на бульваре Капуцинов в городе Париже…

[Murlyka]

Ночь с третьего дня на четвертый..

 

А вечером того же дня Дунька отправилась на экскурсию по ночному Парижу и впервые в своей жизни поднялась на Эйфелеву башню, которая была невероятно хороша в разноцветных огнях ночной подсветки.

 

И вот там, на башне, произошло событие, которое всерьез вывело нашу Дуньку из себя. Любуясь сверху красотами ночного Парижа, осматривая утонувший в огнях город, Дунька услышала сзади себя на смотровой площадке разудалую пьяную немецкую речь. Немцев было трое. Все здоровенные мужики с пивными раздутыми животами, красными рожами, и в руках у каждого по банке пива. Поднявшись на площадку, они начали развлекаться тем, что устроили соревнование, кто дальше всех и смачнее всех плюнет вниз с башни, они рыгали, сморкались и громко ржали. В общем вели себя просто омерзительно. И весь остальной народ молчал. И никто им не препятствовал плевать на головы ни в чем не повинных парижан и гостей города. Их гид, демонстративно отвернувшись, делал вид, что не видит этой гадости. Дунька была в шоке.

 

- Deutsche schweine, - негромко, но четко проговорила Дунька.

-Was? Что? Что ты сказала, … и дальше понеслись в адрес Дуньки такие оскорбления на немецком, которых она раньше и не слышала, и всё это перемешиваясь с русским международным матом… Она сперва стояла, хлопала глазами, обтекала, ей даже хотелось зареветь. И опять же никто из других людей даже не вступился, стояла тишина, как будто больше никого и не было рядом. И только грязная ругань лилась мутными потоками на Дуньку.

 

Но в какой-то момент, придя в себя, она сообразила, как их унять. У нее в сумочке лежал красный острый молотый перец в пакетике. Она его специально купила сегодня днем в какой-то лавке, в целях самообороны против «серого маньяка». Тогда он не пригодился, и хорошо! (Дома-то у нее всегда в сумке баллончик с перцем лежит. Для ощущения уверенности. Но в самолет баллончик с собой было нельзя…). Но зато сейчас пришло время купленной приправе. Она тихонько, держа руку в сумке, надорвала пакетик и, подойдя на довольно близкое расстояние к одному из этих уродов, резко выбросила руку вперед, сыпанув перцем прямо ему в глаза. Тот заорал от боли, двое других оцепенели. Пьяные головы не могли сообразить, что же произошло с их товарищем? А когда Дунька направилась в их сторону, они сиганули со страху по лестнице вниз, забыв и про лифт, и про своего дружка. А тот, растирая глаза, выл от боли.

И тут, удивительное дело, народ загудел. Причем загудел осуждающе. И осуждающе в сторону Дуньки. Мол, чего это она руки распускает, с..а такая… И прочее, и прочее…

- Лучше вон ему минералки плесните, пусть умоется, - сказала Дунька и пошла спускаться вниз.

Впечатление от ночного Парижа было испорчено безвозвратно.

 

-И эти люди еще говорят, что русские - свиньи! – возмущалась потом на кухне Дунька,- а сами? И это пунктуальные, аккуратные немцы? Или они только у себя дома такие правильные, а выехав в другую страну, расслабляются и показывают своё истинное свинское лицо?

 

А, кстати, и сами парижане. Город-то далеко не чистый. Да чего уж там… Париж - грязный. Конечно, если смотреть только на красивые фасады зданий, можно и не увидеть. А если ходить по улицам и внимательно за всем наблюдать, то вся эта грязь бросается в глаза. Везде какие-то бумажки, пакеты, бутылки валяются… Прямо на улицах стоят контейнеры, куда выбрасывают всё подряд. И строительный мусор, и тухлое мясо, и гнилые фрукты, и прокисшее молоко, и всё это днем облеплено мухами, воняет и течет ручьями по асфальту. Ведь за целую неделю, что я там была, контейнер, который возле гостиницы стоял, ни разу (!) не убирали, не вывозили. Нет, у нас такого не увидишь…

Даже стыдно за столицу Европы. И за людей, живущих там. Как будто до сих пор – в средневековье живут.

[andrwell]

Ура! Наконец-то продолженье! Или концовка? -)

В любом случае очень хорошо. -)

[Murlyka]

День четвертый

 

Проснувшись утром довольно бодренькой и отмахнувшись от ночного происшествия, как от грязной, но мелкой, мушки-дрозофилы, Дунька засобиралась на экскурсию. На сегодня были запланированы кладбище Сен-Жермен и шоколадная фабрика… Н-да, вот такое сочетание… Но внутренний голос, а он ей периодически выдает нужные прогнозы, настоятельно порекомендовал одеться красиво. На всякий случай. Размышляя, о том, что случаи бывают разные, Дунька решила одеться красиво не только внешне. Под льняной голубой костюмчик Дунька нацепила ни разу не надеванный шикарный кружевной лифчик. В нем она почувствовала себя уверенной, почти юной девушкой, способной покорить всё мужское население Парижа, не избалованное истинной женской красотой. Потому как за три дня, проведенные в постоянном наблюдении за городом и людьми, Дунька сделала вывод, что местные женщины, в большинстве своем, не могут составить ей достойную конкуренцию. Только два раза в городе ей встретились по-настоящему красивые женщины.

 

Одна была натуральная блондинка, прилично одетая, с хорошей фигурой и классическими холодными чертами лица. Поразившись ее красоте Снежной Королевы, Дунька подошла поближе и услышала, как та разговаривала по мобильнику. В ее речи звучали столь родные русскому сердцу славянские мотивы. Девушка явно была откуда-то из Восточной Европы, богатой на славян.

 

А вторая девушка, поразившая Дуньку своей красотой, была явно родом из Африки. Стройная и гибкая, как пантера, темнокожая, с шикарной кучерявой гривой темных волос, просто излучавшая всем своим видом дикий секс, увешанная десятком разноцветных бус, браслетов и веревочек, одетая в какой-то короткий кусочек пестрой тряпочки, девушка шла по улице и облизывала пухлыми губами таявшую мороженку. Мороженое капало ей на пальцы, а она слизывала капли ярко-розовым язычком и, щурясь на солнце, улыбалась. Мужики, обалдев, замирали и, остановившись, смотрели ей вслед. Дунька тоже не могла сдержаться и оглянулась вслед такому Чуду африканской природы.

 

Вот и всё. Раз, два, и обчелся. На этом все красавицы в Париже кончились. А значит, наша Дунька осталась без соперниц. Ну всё, держитесь мужики! Настроясь воинственно, но не желая переусердствовать, Дунька будет вести себя естественно, то бишь так, как всегда. Накрасилась, встряхнула крылышками и выпорхнула из номера навстречу своему счастью.

 

Завтрак туриста порадовал. Круассаны были ещё тепленькие и очень вкусные, вишневый джем в крохотной вазочке со свежей ягодкой, воткнутой по-серединке, просто умилил, да и кофе тоже был отменный!

 

День прошёл на той же волне, что и вчера, в экскурсиях и впечатлениях, фотографировании и разговорах с людьми. Гидом на этот раз была русскоговорящая француженка, отлично знающая свою тему и очень нежно относящаяся к русской истории и культуре. А потому экскурсия на Сен-Жерменское кладбище прошла весьма познавательно и на редкость эмоционально. Дамочка- экскурсовод (ее, как выяснилось позже, звали Анной), не очень презентабельная внешне, оказалась весьма интересной, эрудированной и забавной личностью. Наблюдать за нею было одно удовольствие! Дама свободно на русском цитировала Набокова и Бунина, изящно взмахивала балетными выразительными руками, в особо трагических моментах патетично вскидывая голову, кусая губы и заламывая кисти рук … И, что самое интересное, Дунька не почувствовала ни грамма фальши в ее речи и поведении, когда она с искренним восторгом в глазах говорила о русской поэзии, когда абсолютно заинтересованно размышляла о драматической роли России в мировой истории и когда со слезами на глазах печалилась об ушедших из жизни русских талантах, покоящихся здесь, под сенью Сен-Жермен. Слушать Анну было вдвойне приятнее: ее мягкий журчащий акцент придавал особую прелесть, трогательность и неповторимый шарм стихам Мандельштама и Брюсова. Да и Дунька в своей до-Парижской жизни никогда раньше не встречала подобного исполнения русских стихов. В переводе на чужие языки слышала, а вот чтоб на русском, да еще с таким чудным акцентом, - это было впервые.

 

После обеда вся их группа отправилась на какую-то шоколадную фабрику, при которой был открыт музейчик - лавка. Всё прошло на ура. Дунька осталась в восторге. Вначале им, как путёвым, выдали белые халаты, на ноги нацепили бахилы-мешочки и запустили внутрь. Цех, как цех, только очень старинный. Некоторым агрегатам было больше двухсот лет, они по-старчески скрипели костями, возмущенно гудели и хрюкали, но тем не менее работали. И из их нутра постоянно выплевывались разнообразные конфеты, облитые жидким шоколадом. Процесс был увлекательный! Не оторваться! А запах! Мм-м… Запах стоял одуряющий! Аромат горячего шоколада, жареных орехов, цуката в больших количествах впитался в стены, потолок и, казалось, всё здесь было сладким. Казалось,- лизни окошко, и оно окажется на вкус прозрачной карамелькой! И хотя все довольно плотно пообедали, не было ни одного человека, кто бы сейчас не сглатывал слюнки при виде шоколадных цветов, зверюшек, Эйфелевых башенок, Триумфальных арочек, вытряхиваемых из фигурных формочек…

 

Когда они вдоволь усладили свое зрение и обоняние, их пригласили в другую комнатку, где предложили попробовать на вкус всё то, что они только что увидели. По одной конфетке на выбор дали бесплатно и даже налили по крохотному наперсточку жидкого шоколада. А всё остальное – пожалуйста, покупайте сколько хотите, были бы денежки. Но некоторым повезло особо: гражданам, проявившим себя активными вопросами, любознательным сованием носа во все дырки и голодным сованием пальцев в лужи шоколада на конвейере, (я, естественно, сейчас говорю о нашей Дуньке, а с ней еще о двух мальчишках - братьях лет десяти и восьми, которые вели себя абсолютно одинаково, - что 30-летняя дылда, что малолетние голодающие Поволжья). Так вот, нашим трем героям выдали по большой, правда тоненькой, шоколадной медали с видом Парижа, естественно, с Эйфелевой башней и дарственной надписью на память. Причём бесплатно!!!

 

Дунька чуть ли не скакала на стуле, когда мне об этом рассказывала. Потом ринулась в коридор, где стояла еще не до конца разобранная сумка и достала несколько маленьких коробочек, в которых оказались милые смешные фигурки зайцев, медвежат, котят, красивые цветочки и башенки - на все вкусы, скупленные Дунькой в порыве обострения любви к ближнему и привезенные всем знакомым на сувениры. Мне она подарила, разумеется, самого симпатичного, большого, почти черного котенка, с глазами из орешков, цукатным розовым носиком, белыми загнутыми кверху, как у Дали, усищами и белыми полосками по всему телу, наведенными вручную кисточкой молочным шоколадом.

 

После фабрики все разбрелись кто куда, каждый по своим делам и предпочтениям. Дунька отправилась в плаванье. В плаванье по Сене на маленьком речном трамвайчике. Села на корме с фотиком в руках и приготовилась запечатлеть Париж в солнечных лучах и речных брызгах. Но не тут-то было!

 

В этом кадре включается лёгкая романтичная мелодия из «Шербургских зонтиков» и появляется новый герой.

 

Герой возник из ниоткуда. Сам по себе вырос неподалеку от Дуньки, пристально направив в ее сторону взгляд, скрытый за темными стеклами очков. А она и растерялась… Засмущалась… Отвернулась… А сердечко забилось. «Вот он. Это точно он… Если он ко мне не подойдет, кинусь в Сену, как Катерина, (та, которая «Луч света в тёмном царстве») - в Волгу». Но, слава Богу! Подошел, поздоровался, присел рядом. Они заговорили. Дунька была мила и внешне почти спокойна. Только чуть-чуть не уронила свой фотик за борт, когда мужчина слегка коснулся ее бедра своей ногой. Хорошо что аппарат висел на веревочке на шее, но рука предательски дрогнула и продолжала дрожать, когда она сматывала веревочку и укладывала его в сумку, при этом что-то лепетала о ветре и реке… Это-то и спалило её с потрохами…

 

Мужчину звали Жерар (Хм, а как же иначе? Кто бы сомневался…) С такой-то внешностью мужик мог быть только Жераром. Красавец, порода, стать, естественно, брюнет, синие глаза (когда он снял очки - это стало видно), мужественный подбородок, высокий, стройный, даже скорее поджарый. Ну доберман, блин. Не меньше. При этом еще низкий приятный, почти тихий, воркующий голос, заставивший Дунькину диафрагму заволноваться…

 

Они сошли вместе на берег. Дунька рыпнулась было распрощаться с ним, но Жерар смотрел на нее с таким обожанием и такой мольбой, что Дунька, выразительно посомневавшись, вдруг передумала и согласилась еще чуть-чуть прогуляться. «Только, чур, совсем недолго, потому что у меня сегодня планы на вечер расписаны» - что-то типа этого строго она ему сообщила. Мужчина расцвел в улыбке, а Дунька тихо растаяла, глядя на его сияющую рожу…

 

Они гуляли по набережным и площадям, сидели в кафе, ели мороженое, пили шампанское и кормили голубей булочкой… Он называл ее забавно: «ДуньЯ»…Она смеялась и поправляла его ударение… Они много говорили, и у них двоих оказалось столько общего: Дунька любит кошек, и Жерар без ума от них. Дунька обожает французские комедии, и Жерар тоже. Оба любят цветы и природу, картины французских импрессионистов и игру Депардье. Оба обожают фильмы Озона и музыку Джо Дассена. И еще они много фотографировались: и он её, и она его, и их вместе кто-то... Дунька была счастлива. Время летело с сумасшедшей скоростью. Солнце опустилось низко-низко, когда Жерар предложил проводить ее до гостиницы. Они шли, держась за руки. По мере приближения к гостинице, их шаги становились всё медленнее, остановки всё более долгими, так, словно они боятся расстаться навек и откладывают этот тяжкий момент еще и еще…

 

Вдруг пошел дождь. Они вымокли до нитки, пока добежали до ближайшего козырька. Потом они целовались. Долго и сладко... Стоя под какой-то неоновой вывеской… Потом стоя под каким-то одиноким деревом… Потом еще через пять шагов у чьей-то машины… Еще через пять шагов НА чьей-то другой машине… Когда они дошли до гостиницы, Дунька клокотала, как сицилийская Этна в стародавние времена. И всё. Она даже для приличия не попыталась сказать ему «Пока!», они пробежали мимо удивленной Мисс Марпл на ресепшене и понеслись вверх по лестнице.

 

В этом месте предлагаю включить Фрэнка Дюваля, пойти перекурить и выпить чашечку кофе…

 

В номере им стало хорошо. Очень. Несмотря на то, что опытным путем кровать была признана маленькой, подоконник неудобным, пол твердым, тумбочка скрипучей и шаткой, а в кресле оказалось прикольнее всего.

 

«Секс был потрясающий. Лучший. 10 баллов из 10» - делилась потом Дунька со мной впечатлениями и вздыхала…

 

И вот, наконец, насытившись, как кошка сметаной, Дунька нежится под простыней, а Жерар плещется в ванной. Дунька почти засыпает, балдеет и видит такие согревающие ее душу картинки: они с Жераром будут любить друг друга вечно. Когда они будут далеко друг от друга, они будут радовать друг друга виртуальными поцелуйчиками…А какая это милая трогательная глупость - посылать друг другу забавные ммс-ки в виде сердечек! А когда-нибудь он приедет к ней, и она познакомит его с мамой. Маме он обязательно понравится, ведь он так сильно будет любить ее дочь… Они будут жить и в Париже, и у себя, по полгода там и там. На отдых они станут все вместе ездить на Средиземноморье. И мама сможет увидеть свою давнюю мечту - Афинский Акрополь…

 

На этой картинке, Жерар выходит из ванной, обернутый полотенцем, и начинает одеваться, при этом что-то негромко говорит. Что он сказал, Дунька не расслышала. Жерар повторяет фразу, в которой Дуньке послышалось что-то про 200 евро. Не поняв смысла, она переспрашивает, что он хочет узнать? Мужчина четко и раздельно произносит фразу: «ДуньЯ, вы мне должны 200 евро. Я же Вам говорил...» Что говорил? Когда говорил? О чем это он??? Дунька лежит в кровати, хлопает глазами, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. Она смотрит на него. Он на нее. Взгляд его стремительно меняется. Пропадает обожание, исчезает искорка. Его глаза холодны и бесцветны, как у дохлой лягушки. Внезапно до нее доходит смысл фразы...

[Murlyka]

Внимание! В этом месте начинает звучать Хачатурян, «Танец с саблями»…

 

- Что-о-о? Что ты сказал??? Ах ты, проститутка х..ва! Жиголо ты позорный!– возмущенно орёт Дунька. (Причем, когда она мне это пересказывала, у нее эта фраза прозвучала голосом Владимира Ильича, обличающего «Поитическую пьяститутку Тьёцкого». Забавно получилось…)

 

Дунька восстает с кровати, прекрасная, голая и грозная (как советская подлодка, всплывающая у подножия статуи Свободы), вышагивает из-под простыни, решительно топает к ошалевшему от такого шикарного зрелища мужику, со всей силы лупит его по морде, причем лупит кулаком, при этом вполне профессиональным апперкотом в челюсть. Так что этого самого, как его там, Жерара, мать его, отбрасывает к стенке. Дунька, не снижая напора, подходит и лупит его снова и снова, теперь поддых, так что у того аж дыханье перехватило. Он медленно стекает по стенке вниз.

-Денег надо? Сволочь!!!

Он пытается что-то там вякнуть, мол, он же ей говорил… Позвольте, но как же так?.. Ведь он же говорил!!!

В его глазах недоумение, непонимание и шок. Совершенно обалдев от того, как глумится над ним, над здоровым мужиком, эта мелкая пигалица, он пытается подняться. Неудачно. Он только падает на четвереньки. И тут же получает сбоку мощный волшебный пендель в мягкое место. А Дунька, восхитительная в своем голом гневе, принимается отвешивать ему пинок за пинком, направляя его движения к двери… Дверь распахнута.

-Денег захотел, подлюга? Счастлив будь, что тебе в жизни такая баба встретилась бесплатно, гадёныш! – кричит она по-русски. И что характерно, он ее понимает… Кивает головой и на четвереньках выползает из номера. Захлопнув за ним дверь, Дунька смотрит по сторонам и обнаруживает его шмотки- брюки, рубашку, один носок, туфли… Брезгливо взяв тряпки двумя пальцами, она вновь открывает дверь и выбрасывает вещички в коридор. А он, несчастный, к тому времени уже поднявшись, стоит в трусалях и в одном носке. Схватив добро, потерпевший мчится к лестнице, где-то там между этажами одевается и выскакивает из гостиницы.

 

Дунька, выглянув в открытое окно, видит, как он пулей вылетел из двери, и, не удержавшись от последнего искушения мести, она плещет ему на башку водой из графина, и громко хохочет, глядя на подмоченного красавца, несущегося вдаль конским аллюром в свете фонарей. …

 

Поверьте мне, Жерар до конца дней своих не забудет темпераментной русской красавицы, её мягких губ и жестких кулаков, сладких поцелуев и горьких пинков… Потом он по секрету поделится своим позором с кем-то из своей альфонской братии. И долго еще в тех сомнительных кругах будет жить эта история… История превратится в миф… А миф станет легендой… И когда-нибудь его внуки- жиголята будут шепотом пересказывать ее друг другу, опасаясь связываться со страшными и прекрасными русскими женщинами!

 

Бедная Дунька. Она прорыдала полночи…

 

- Ну почему? Почему у меня всё не как у людей? Почему, если единственный раз в жизни попался шикарный мужик, так он обязательно жиголо? – горько ревела Дунька, сидя на кухне, -Что я, уродина какая? Старая? Почему ко мне всякая шваль-то липнет?

-Дунь, а что, он совсем не сказал про деньги-то вначале?

- Да не помню я! Сколько потом пыталась восстановить в памяти весь тот вечер, ну не могу я припомнить, чтоб он хоть что-то о деньгах говорил… Неужели я бы пошла с ним, если б знала, что за деньги???

- Ты, наверно, слишком увлеклась собственным счастьем…А к его словам и не прислушивалась, кивала, млела и соглашалась со всем…

- Наверно…И почему я их сразу-то не распознаю? Вот был бы какой-нибудь индикатор, который подносишь к человеку и сразу видно, хороший он или нет…

- Ну зато тебе есть что вспомнить!

- Ага! Вспомнить-то есть что, а рассказать о красивом романе нельзя…

- Ну не расстраивайся! Считай, что ты просто сэкономила…

Мои слова ее добили, и Дунька опять громко и от души разрыдалась…

 

В ту ночь она уснула часа в три. И первый раз за всё это время ей ничего не снилось. Сон был черным и тяжелым.

[Lollypop]

Murlyka, наконец-то прочитала ожидаемое продолжение похождений Евдокии по Парижу! Что забавно:

оказалась «ни рыба - ни мясо», так как путала Мане и Моне

Я их тоже путала, до поры..-))

Внимание! В этом месте начинает звучать Хачатурян, «Танец с саблями»…

В этом месте стало страшно за судьбу жиголо, попавшего не в тот номер, не в то время и не к той мадам :lol:

Жду продолжения.)

[Murlyka]

Murlyka, наконец-то прочитала ожидаемое продолжение похождений Евдокии по Парижу! Что забавно:

Я их тоже путала, до поры..-))

Я их тоже поначалу путала, потому разобралась... Но ведь если человек работает экскурсоводом, такие ошибки недопустимы, правильно ведь?

В этом месте стало страшно за судьбу жиголо, попавшего не в тот номер, не в то время и не к той мадам :lol:

Жду продолжения.)

 

Хы. Пусть этим жиголо неповадно будет!

 

Продолжение будет обязательно! Lollypop, спасибо за теплые слова!!!

[A.Z.]

Жуткие истории)) Избитые французкие дядьки))) Смешно до коликов.

[andrwell]

Мама Соня проснулась раньше всех. Луч восходящего солнца призывал к хорошему дню. А хороший день – это значит тот, что дарит счастье близким тебе людям. Вот они – доченьки. Вера, Надя и Люба. Верочка раскинулась руками по всему матрацу, сладко посапывает, Наденька укрылась с головой, а Любочка разбросала одеяло, подушку и спит вверх ногами.

 

***

- Сонь, а Сонь, а пойдём со мной в город жить, а?

- Да ты что, Дениска, как же я с женатым то пойду… Позор же на всю деревню! Вот распишемся, тогда с тобой хоть в тайгу!.

- Распишемся, Сонь, распишемся… Дай время… Мне же надо ещё со своей ведьмой развестись.

- Денис, ну я же на сносях… Пора бы уже…

- Жди, моя… Я же люблю тебя, не обману и не предам.

***

 

- Девчонки, а ну-ка девчонки, подъём! – мама уже готовила что-то вкусненькое на примусе, тихо попискивающем в углу. – Кто последней встанет, тому воды в умывальнике не достанется! А неумытых завтраком не кормлю!

- А папка бы ещё за водой сходил, если б не хватило – сладко потягиваясь, сказала Люба.

 

***

- Софья, так дело не пойдёт – Степан Геннадиевич был настроен весьма строго – Я тебя с двух лет один воспитываю, всю душу в тебя вложил. И что я в итоге на старости лет слышу? «Пап, я еду в город к женатому мужчине, но он скоро разведётся и мы с ним будем жить». У тебя хоть капелька самолюбия и самоуважения осталась? … Как беременна??? От него?!? О, Господи!!! Что ж ты Соня со мно….

- Папа! Папа!! Папа, очнись!!! Прости меня папа… Папочка, прости… Не надо, папа…

***

 

- Девчушки, в воскресенье остаётесь одни, я постараюсь в деревню на кладбище съездить, у дедушки на могилке прибраться. А то уж с весны не навещала. Вера – на тебе всё хозяйство.

- Было бы оно, это хозяйство – чуть слышно проворчала старшая.

- Папка бы всё устроил – влезла Люба.

- Наелись, красавицы мои? – мама сделала вид, что не расслышала – а теперь по рабочим местам! Вера – сегодня на Казанский, Надя – я тебе в метро на Комсомольской место выбила, Любочка – тебе как всегда на переход по Ленинградскому. Но-пасаран, что-ли? Прости нас, Господи и благослови…

 

***

- Денис, уже сколько времени прошло. Вере скоро год будет. Нам надо как-то узаконить свои отношения.

- Сонечка моя, ну ты же понимаешь, что у меня бракоразводный процесс, а это так быстро не происходит. Ну потерпи ещё чуть-чуть. Ты же любишь меня?

***

 

Мама Соня стояла у Белорусского вокзала и продавала пирожки. Соседские торговки брали с охотой. Они знали, что Соня не обманет и не подведёт. Пирожки вкусные, самолепные и приготавливаемые в течении ночи с разнообразными начинками, а главное, с душой. И проходящие мимо люди, соблазнившись запахом, тоже брали пирожки с удовольствием.

- Гражданка, предъявите медицинскую книжку и разрешение на торговлю! – наряд милиции был новым и, соответственно, более строгим.

- Ребят, а у меня пирожки то какие вкусные! Попробуйте!

- Так, тётка, быстро освободила территорию для законной продажи! А то сейчас ещё штраф выпишем!

 

***

- Ой, Сонечка, как я тебя люблю! И Верунчик такая красивенькая тоже! Вся в тебя!

- Дениска! Я тоже люблю тебя! Я так счастлива! Только вот почему мы до сих пор переехать к тебе не можем? Я так хочу жить с тобой вместе!

- Сонь, я же говорил, моя бывшая судится за квартиру начала. Надо подождать маленько…

***

 

Вера обнималась с невзрачным мужичком поволжской внешности и такой же кредитоспособности.

- Ну, Антон, на что готов? Можно прямо здесь, в переходе, можно в комнате, можно в гостинку проехаться, а можно и подружек пригласить.

- Э-э-э, я не знаю, Ева, а что вы мне посоветуете?

 

***

- Смотри, Сонь, какие хоромы! И они наши! Мы теперь будем здесь жить вместе!

- Ой, Денис, я так рада! Будет место и для нашего второго…

- Конечно! Только знаешь, Сонь, квартиру я на себя оформил. Ну так проще и все дела и…

- Да мне всё равно! Иди ко мне

***

 

Надежда достала скрипку из футляра и заиграла. Вальс Листа окутал сводчатые коридоры проходов к станции «Комсомольская». Некоторые останавливались и слушали, немногие бросали монетки в раскрытый футляр, совсем немногочисленные расщедривались на купюры.

- Эй, шалава! А ну-ка вали отсюда со своей пищалкой! – пара парней в капюшонах угрожающе приближалась.

- Ну мама же заплатила вчера…

- Это было вчера! Сегодня отдельная такса! – и, высыпав всё из футляра, а заодно, и грохнув его об бетонный пол, парочка с матюками и угрозами удалилась.

 

***

- Денис, ты совсем к нам не приходишь… Объясни, что случилось?

- Да всё нормально, Сонь, работы много просто

- Не обманывай меня, я же чувствую… У нас же скоро третий ребёнок будет. Ты же так мальчика хотел.

- Я не обманываю. И я обещаю тебе, как только у тебя родится мой сын, я на тебе женюсь

***

 

Люба сидела на картонной коробке в переходе. Она просто сидела и молчала. В алюминиевую кружку перед ней изредка звякали монеты. Она говорила «Спасибо» и «Спаси вас Господь». А затем вновь продолжала вязать из медной изолированной проволоки некое подобие человечка. Ближе к вечеру по переходу шел молодой человек в плаще и в шляпе. Он остановился перед Любой и показал пальцем на человечка: «У меня в детстве такой же был». Люба протянула ему незаконченное проволочное произведение. Дядя принял его, вздохнул, положил в кружечку бумажную купюру, погладил Любу по голове, сказал «Спасибо» и ушел.

 

***

- Софья, прости, я полюбил другую… Я очень тебе благодарен за всё, но…

- Как? Денис! А как же я? А как же наши дети?

- Прости, Соня, прости. Я не хотел тебе говорить это сразу… Пожалуйста, освободи мою квартиру в течении недели. Мы сюда с Юлей переезжаем.

- Ну как же? Я же папин дом в деревне продала в прошлом году. Куда мы теперь?

- Я не знаю, Сонь, сама думай. Мы с тобой не зарегистрированы, никаких претензий ко мне не имей! Прощай!

***

 

Мама Соня приоткрыла старую фанерную дверь на первом этаже дома, подлежащего сносу, и с воодушевлением сказала:

- А угадайте, что за сюрприз? Мы сегодня едим пирожки!

- Понятно, мамкин без бабок сёдня – провозгласила Вера.

- Хоть поедим нормально – парировала Надя.

Люба молчала.

- Ну и как у нас сегодня успехи? – мама Соня за ужином всегда задавала этот вопрос.

- Антон из Саранска – 200, Гриша из Рязани – 200, Паша из Костромы – 2 синяка – отчиталась Вера.

- У меня сегодня пусто – с расстроенным видом сказала Надя – Мам, ну как ты с ними договаривалась-то? Всё коту под хвост!

 

- Люб, а ты чего молчишь-то?

- А меня сегодня по головке погладили… Мне кажется, это был папа…

[Murlyka]

Андрюха! Рассказ потрясающий! Слезы на глазах... Вот вроде и небольшой, а целая жизнь пронеслась перед глазами...

[andrwell]

Андрюха! Рассказ потрясающий! Слезы на глазах... Вот вроде и небольшой, а целая жизнь пронеслась перед глазами...

 

Спасибо, Наташа.

Не поверишь, сам слезу пустил, как последнюю строку придумал...

[A.Z.]

Ну ты и развеселил, Андрюха. Столько "оптимизму" в таком коротком рассказе.

[andrwell]

Ну ты и развеселил, Андрюха. Столько "оптимизму" в таком коротком рассказе.

 

Торжественно клянусь, что в следующем рассказе оптимизм будет без кавычек -)

[Лурдес]

Андрей, у меня просто слов нет. Превосходный рассказ: душевный, трогательный и искренний. От начала и до конца выдержан в одном стиле, а параллельное действие - это великолепно! Душу затрагивает. Однако, берет не только трагизмом, а какой-то жизненностью и правдоподобностью... А про мужчину "поволжской внешности и такой же платежеспособности" - просто круто! Молодец.

[andrwell]

Спасибо, Иришка! Рассказец, конечно, "сыроват", но зато от души и из жизни. Слава богу, не из моей и не из моих близких.

[euro-banan]

очередные измЫслы

 

У+У

 

Стремление быть учителем охватывает ученика, осознавшего безграничность развития, но ограниченность собственную. Желание учить – это желание достигнуть через ученика того, чего учитель не достиг сам, или желание помешать ученику достигнуть большего, нежели учитель. Однако если последнее - эгоцентричное и тщеславное - проявляет себя с низменной стороны, попыткой ограничить чужие свободы, выдавая ограничение за благо, то стремление действительно научить и возвысить ученика пусть и дальше себя самого истинно отеческое, оно, напротив, открывает перед учеником двери. Здесь и происходит разделение между двумя типами учителей: теми, кто желает в других продолжить развитие, начатое в себе и передает бескорыстно свой опыт, и теми, кто желает отсеять любых потенциальных продолжателей, и для того только, чтобы выявлять их, учит массы, Звание учителя в таком случае лишь прикрытие для истинного назначения – стражника, охраняющего то неполное, чего он достиг, от тех, кто может привнести свой вклад зачастую столь весомый, что позволит присвоить себе окончательный результат.

 

К слову, стражник собственного опыта все же получает удовольствие, преподнося его крупицы ученикам и наблюдая тот труд, с которым им дается понимание. Стражник – это собственник целостности своих достижений и он не паникует до тех пор, пока не объявится ученик, с легкостью усваивающий преподносимые крупицы и претендующий на постижение целого. Пока такого ученика нет, стражник спокоен, а от того самоуверен. Ему потому и приятно учить тех, кто учится плохо, что ученики своими неудачами подчеркивают величие знания учителя. Будучи самоуверенным, стражник вполне волен допускать участие учеников в обогащении его опыта. Он принимает их помощь потому, что контролирует чужое участие в собственном развитии. Стражник должен сам определять дозы учения, которым кормит учеников. Те же из них, что остаются голодны и полны решимости идти дальше, и есть цель стражника – это они угроза нетленности его сокровища. Чувствуя опасность от учеников, стражник сам становится опасен для них, потому что, вопреки своему желанию обладать достижениями, почитаемыми им как собственные, стражник понимает, что оберегает достояние общественное, доступное ученикам не только через его учение. И тогда стражник может попытаться направить ученика, доверяющего ему, по ложному пути, отрезать его от связи с учением, которого тот столь жаждет и может поднять на новый уровень.

 

Ученик часто наивен, молод, потому и рискует так легко попасть на крючок лжеучителя, который в его глазах предстает лишь образом человека, беспристрастно делящегося информацией об окружающем мире, не обладающим никакими скрытыми амбициями. Обучаясь самостоятельно, ученик, однако, все равно падает жертвой страхов стражников: их зрелая и признанная общественность уже провозгласила его дилетантом, по умолчанию неправым и не способным претендовать на обладание мастерством в той сфере, которой обучается. Давление общественного мнения вынуждает наивного ученика признавать авторитет представителей классических воззрений на ту или иную деятельность, за плечами которых неприступной стеной выстроены стражники. Дилетанту предлагают долгое ожидание, наградой за которое будет место в стене, или унижают его, пытающегося существовать самостоятельно, убеждая в несовершенстве и глупости подобных воззрений. Стоит отдать стражникам должное, они действительно сумели создать надежную и трудноодолимую систему защиты собственного эго: мало не становиться ее частью для самостоятельного существования и развития, необходима еще и сила воли, позволяющая пройти сквозь насмешки и упреки, постоянно преследующие любых одиночек, осмелившихся на амбицию. И требуется это вовсе не от созревшей, сильной личности, нет, такой подвиг должен совершить фактически ребенок, человек в начале пути.

[Murlyka]

И начался День пятый

 

Гуси-гуси, га-га-га…

 

Наутро Дунька с трудом разлепила глаза. Будильника она не слышала, а проснулась только оттого, что солнце стало сильно припекать щеку.... Вчера она так и не смыла краску, да и проревела всю ночь, поэтому глаза были красными и опухшими. Голова казалась тяжелой, и мысли мрачными. Встав и взглянув на смятую кровать, ей стало тошно. Бедный Арсений валялся у тумбочки, забытый хозяйкой, и печально, слегка осуждающе, смотрел на Дуньку, словно хотел сказать, – Эх ты, дурёха непутёвая… -Сень, прости меня, глупую, - и Дунька посадила зайца на его законное место возле подушки.

 

Контрастный душ немного взбодрил тело, но почти не изменил душевное состояние. Дуньке было хреново. Из зеркала на нее глядела тетка неопределенного возраста. Оглядевшись по сторонам, Дунька обнаружила лифчик, вчера надетый ею в первый раз, а сегодня вызывающе висящий на люстре. Тут же вспомнила, в результате чего он вчера туда попал и еще чуть-чуть всхлюпнула носом. После этого Дунька усилием воли решила взять себя в руки и не поддаваться на провокации, сдёрнула тряпочку с блестящего крючка и запихнула ее в тумбочку.

 

День обещал быть интересным. Сегодня должна состояться поездка в долину реки Луары, выторгованная ушлой Дунькой взамен отсутствующего трансферта.

 

А значит – хватит киснуть!

 

Надев летящую длинную цвета морской волны шелковую юбку с белой блузочкой, бирюзовые бусы и такие же длинные висячие серьги, Дунька приободрилась. Неопределенная тетка из зеркала исчезла, а появилась вполне милая мордашка. Два пшика любимыми духами, чуть-чуть блеска на губы, и вот она красота!

 

За завтраком в кафе она сыпала остротами, задорно смеялась, так что пожилые немцы в какие-то моменты хохотали вместе с ней. На их веселящийся столик остальной завтракающий народ смотрел с завистью. А официантка-Амели, присев рядом с ними, тоже откровенно угорала, когда Дунька очень похоже изображала Патрисию Каас сперва на гастролях в Москве, а потом её же на уборке овощей в местном фермерском хозяйстве… В общем, подняв себе настроение единственным доступным ей на тот момент способом - развеселив других, Дунька поехала осматривать красоты Луары с легкой душой.

 

Их группа в полном составе десяти человек поместилась в микроавтобус. Водитель, он же, по совместительству гид, громко рассказывал по ходу душещипательные и страшные истории про местные замки, древние легенды и реальные факты истории. Показывая на те или иные виноградники, он говорил: «Обратите внимание - вот здесь в таком-то древне-лохматом году состоялась битва такая-то… А вот здесь на реке бились за этот замок такие-то и такие-то…».

 

Туристы выходили из машины, ахали, охали, смотрели, фотографировали, заходили внутрь замков, кожей чувствовали, как холодно в этих каменных стенах, ощущали запах подвалов и подземелий, дотрагивались до каменной кладки, поросшей мхом столетий, слышали эхо далёких битв, представляли будто наяву события, о которых столь интересно рассказывал их гид. Восхищались подвигами и поражались коварству местных феодалов. Интриги королевского двора расцветали на зеленых просторах Луары во всей своей красоте. Замки переходили из одних рук в другие, ими торговали, их отнимали в боях, за них погибали… Всё это было чрезвычайно живо и интересно.

 

Дунька вместе со всеми увлеченно слушала, расспрашивала, охала, смахивала слезу в особо драматических местах, фотографировала…

 

И вот, когда они успели осмотреть три замка в округе, и день основательно перевалил на свою вторую половину, водитель предоставил им час свободы, для того, чтобы где-нибудь перекусить и накупить местных сувенирчиков. А дело происходило то ли в каком-то маленьком городишке, то ли в деревушке… Народ разбрелся кто куда. А Дунька есть не хотела. Она пошла к реке. Там, сняв тапочки, пошлепала босыми ногами по воде, потом села на бережок, как Алёнушка на картине Васнецова, и взгрустнула. Стояла абсолютно чудная погода. Солнышко припекало, в воздухе пахло травой, водой и цветами. На перебой стрекотали кузнечики… Красота! Дунька прилегла на травку и задремала. А надо сказать, что если Дунька засыпает, то ее практически невозможно разбудить кому-то со стороны, пока она сама не решит, что пора вставать.

 

Поэтому она проспала этот час сном невинного младенца. А потом еще немного и еще совсем чуть-чуть… Группа честно прождала ее 15 минут и уехала. (У них еще в первый день было определено правило, что семеро одного не ждут).

 

Проснувшись на травке на берегу реки, взглянув на часы и ужаснувшись от увиденных не на месте стрелок, Дунька кинулась было догонять своих. А что толку-то? Поздно. Попечалившись буквально минуты две и приняв ситуацию как данность, Дунька увидела в этом свою прелесть и особую романтику. Что всё время на автобусе да на автобусе? Так даже неинтересно. А сейчас: она ни от кого не зависит, она- человек самостоятельный. И потом, «язык ведь до Киева доведет»! В ракурсе данной ситуации – язык должен будет довести ее до Парижа. И Дунька потопала по дороге с указателем => Париж (столько-то км).

 

Она шла в Париж, чувствуя себя Элли, идущей по желтой дороге в Изумрудный город. (Только вот Тотошки у нее не было.) Чтобы чем-то занять голову она сперва вспоминала эту сказку, забавного трусливого льва, добрейшего ржавеющего Дровосека, отпадное маковое поле и вааще нереальную парочку Бастинда&Гингема… Потом переключилась на фильм про капитана Немо и профессора Аронакса, вспоминая детали, имена, ход событий… Она так иногда тренировала свою память, перебирая подробности книг и фильмов, чтобы мозги не кисли…

 

Машин на дороге практически не было. А если и встречались, то они ехали ИЗ Парижа, а не В. Но Дунька никуда не торопилась. В Париже ее никто не ждал.

 

Так, совершенно не спеша, шла она, солнцем палима, по бескрайним Луарским просторам, в стороне остался один замок, второй… Она наслаждалась дивными незнакомыми пейзажами… В Париже-то зелени было совсем мало. Знаменитый Булонский лес на деле оказался совсем небольшим парком, а Елисейские поля выглядели просто аккуратно подстриженной лужайкой. Ровным счетом никакой романтики. А здесь! Буйство природы, чистый воздух, стройные зеленые виноградники и совсем нерусские деревья… Всё это было на самом деле удивительно.

 

И вот, проходя мимо какого-то очередного населенного пункта, Дунька увидела стаю (или стадо?) гусей, балдеющих возле большой лужи. Она уже почти прошла мимо, как в их гусином трёпе отчетливо услышала вот что:

- Вау, зацени, Мартин, какая краля идет! (И птыц, по своему, по-гусиному, начал сквернословить, обсуждая её, Дуньку)

- Да, ничё бабенка… Щас мы ей дадим шороху! Налетай, ребя!

И в тот же момент внезапно гуси («Причем, понимаешь, все они мужики были! Я уверена! Сволочи!» – дома уже возмущалась Дунька), загалдев громко и агрессивно, налетели на неё. Она оторопела от такой атаки. Ну ладно бы на самом деле мужики были, а то ведь, блин, уроды красноклювые!

 

А те махали крыльями, подскакивали, били клювами куда попало, щипали за все выпуклые места, хватали за ноги, в общем вели себя, как одичавшие пьяные придурки. Она отмахивалась от них сумкой, одновременно пытаясь защитить рукой лицо, одного, какого-то самого жирного, схватила за шею, а он изворачивался и бил её клювом в грудь. Больно, между прочим. Она увидела неподалеку забор и домик и, потихоньку отступая и отмахиваясь этим гусем, добралась до калитки. Одной ногой колотя по двери, она стала орать о помощи.

 

На ее крики выскочил мужик с палкой, отогнал этих мерзавцев и затащил Дуньку во двор. Во дворе, забрав у нее матерившегося гуся, он вдруг начал вроде как извиняться и что-то лепетать насчет того, чтобы мадемуазель не обращалась в полицию. Он будет очень признателен ей.

- Что? В какую полицию? Это ведь гуси.

-Да, но это мои гуси. И я отвечаю за их действия. (Или что-то вроде этого..)

-Ах, вот как?! Что же это они у вас такие дикие? Я шла себе спокойно, никого не трогала…А они… Чего они так?…Больно же… -И Дунька разревелась… Ноги ее были расцарапаны в кровь. Красивая юбка порвана этими варварами. Кошмар. И видимо, настолько ее подкосили обиды, полученные в последние дни, что она разревелась не на шутку и рыдала уже взахлёб, с соплями и иканием…

 

Дядька завел ее в дом, налил воды, дал полотенце, усадил на диван, сам сел рядом и погладил ее по голове, как маленькую, чтобы она успокоилась…

В доме вкусно пахло яблоками, цветами и чем-то печеным… Дядька заботливо гладил ее по голове, извинялся и пытался как-то разговорить ее. Он начал что-то у Дуньки спрашивать, о чем-то сам негромко плавно рассказывать. И как-то потихоньку Дунька успокоилась, перестала икать и вздрагивать, притихла и, нахохлившись, засопела… И осторожно начала оглядываться вокруг.

 

То, что она увидела, ей очень понравилось. По всей видимости, дом был довольно старый, и принадлежал далеко не одному поколению хозяев. На стенах висели выгоревшие черно-белые фотографии в деревянных рамочках, на которых были изображены красивые люди в старинных костюмах: дамы в очаровательных шляпках держали на руках маленьких детишек, а мужчины в полувоенных френчах восседали верхом на лошадях или за рулем старинных авто… Да и во всем доме чувствовалось бережное отношение к старине. Мебель явно была не новой, но красивой и хорошо сохранившейся. Старинные часы, комод, кресло-качалка с пледом соседствовали с вполне современной плазменной панелью на стене… В общем, такая классика никогда не надоест и не выйдет из моды.

- Ну что? Как у вас дела? – подал голос дяденька.

- Нормально. Я в порядке. Извините…

-Нет, это уж Вы меня извините. Оставил я своих хулиганов без присмотра. Правда, в это время дня здесь практически никто по дороге и не ходит. Но я должен был следить за ними… Пожалуйста, мадемуазель, как Вас зовут?, не подавайте заявление в полицию! Они полгода назад у соседа собачонку заклевали, так тот заявление в полицию отнес. А если сейчас еще Вы напишите, то мне совсем плохо будет… Заставят всех пристрелить, как бешеных, а они не бешеные, это они на красивых женщин так бурно реагируют… Я Вам оплачу моральный ущерб, скажите сколько нужно?

- Да не нужны мне Ваши деньги! Засуньте их, знаете, куда? Маньяки они на вольном выпасе, а не гуси! Развлекаются они! А собаку-то сильно заклевали?

- Да, одноглазая осталась. Жалко конечно.

- Вот! И я ведь чуть глаза не лишилась! Этот жирный так и метил в лицо попасть! Так ведь нельзя! Держите их в загоне или в клетке…

-Я теперь точно их запру! Клянусь всем на свете! А этого жирного зажарю завтра же!

-Да ладно, чего уж так-то…

- Нет правда, он совсем от рук отбился…

- Ну как знаете, вам решать…

- Мадемуазель, пойдемте лучше чай пить. Я утром блинчиков настряпал…

Дунька чуть дар речи не потеряла…

-Вы??? Блинчиков? А где Ваша супруга?

- Супруга ушла от меня семь лет назад…

- И чем же Вы ее не устроили? Пьете, небось?– не преминула съязвить Дунька.

- Нет. Она просто совсем ушла. Умерла.

- Ох, простите… Вечно ляпну, не подумав…

- Да ничего, я уже привык один быть…

И так потихоньку-помаленьку завязался разговор, они познакомились (его звали Пьер), потом перешли на кухню. Он поставил чайник, достал из огромного холодильника тарелку с блинчиками, переставил её в микроволновку и очень ловко и быстро собрал на стол всякой вкуснятины… И Дунька только сейчас поняла, что она ведь сегодня толком еще и не ела… А тут столько всякой красотищи, что глаза разбегаются! Пьер смотрел на нее улыбчиво, пододвигал тарелки поближе и наливал ей в бокал красного вина.

 

Ей было очень неловко, и она пыталась хорохориться, но в результате попробовала всё: и домашнюю буженинку, и сыры трех видов, и обалденные сочные персики, и блинчики из какого-то совсем не такого теста, к которому мы все привыкли. Блинчики были воздушные, кружавчатые, ажурные, дырчатые, легкие-легкие… И макать их нужно было в прохладные густые сливки… Ну не шмогла Дунька противостоять такой красоте! Не шмогла. Слабая женщина. Съела и выпила всё. И почувствовала себя как тот здоровый рыжий котяра из мультика про попугая Кешу: «Таити, Таити… Нас и тут неплохо кормят…» Уфф-ф…

- Как же я дальше-то пойду? Я ведь не смогу…

- Так хотите, я Вас отвезу? У меня машина под боком. Только давайте я Вам еще свой сад покажу, если Вы не очень торопитесь? Как Вы на это смотрите?

 

Дунька, естественно, смотрела положительно. Они вышли из дома в сад, и у Дуньки отпала нижняя челюсть. Она просто обалдела! Вокруг были розы! Много! Везде! И все цвели. Каких только не было: и белые, и розовые, и алые, и розово-оранжевые… И всё было увито длинными плетистыми цветущими гирляндами… Вот откуда разливался аромат! Как Дунька сразу этого всего не увидела? Но это вполне понятно – трудно заметить красоту, когда ты занят непосредственно дракой.

-Мамочка моя… Я такой красоты в жизни не видела!

- Я Вам сейчас срежу своих самых любимых,- и он, взяв секатор, отошел куда-то в сторону.

 

Дунька же не могла налюбоваться и надышаться. Она ходила от одного куста к другому, трогала нежные лепестки, вдыхала аромат и пыталась запомнить каждое мгновение, проведенное в этом райском месте.

- Пьер, можно я здесь немножко пофотографирую? – крикнула она хозяину.

- Да конечно, Дуня, снимайте, сколько хотите!

И Дунька принялась щелкать.

- Вот жалко, что фотография не может аромат передать! Что картинка? Посмотрел и всё. А вот запах на самом деле незабываемый! – сказал Пьер, возвращаясь с большим дивным розовым букетом, - я в молодости уезжал отсюда на несколько лет. Пытался устроить свою жизнь в Марселе. Но не смог я там жить. Рыбой воняет, грязь, портовый шум… А этот запах роз, такой родной, так и стоял в памяти. Этот розарий еще мой дед начинал, потом мама продолжала ухаживать. Я вырос среди цветов. И вернулся сюда… Дуня, это Вам! – он протянул ей срезанные розы,- сорт называется «Аврора». Это мои любимые. И, мне кажется, они на Вас немного похожи...

 

Дунька была в легком шоке. Ее еще никто в жизни с розами не сравнивал, да и розы с ней. Цветы на длинных колючих стеблях были прекрасны: крупные, в капельках росы, чуть распустившиеся бутоны ярко-розового цвета, а по самым краешкам лепестков узенькая алая полоска.

- Спасибо! Хорошее название. Действительно, они как солнце на восходе, - заметила Дунька.

- Этот сорт мама вывела. Это наша семейная гордость.

- А где Ваша матушка?

- Она нынче летом гостит у приятельницы в Нормандии. Отдыхает от меня. А я от нее. Мы ведь вдвоем с ней живем. И, бывает, надоедаем друг другу. Сами понимаете…

- Понимаю! Еще как понимаю. Мы с мамой, хоть и живем отдельно, но тоже периодически устаём друг от друга.

- Но сегодня вечером я обязательно позвоню ей и скажу, что ее розы восхитили одну прекрасную русскую девушку, чуть не заклёванную нашими гусями и такую мужественную в драке. Вот она удивится! И будет им с подругой тема для разговоров на ближайшую неделю…

[Murlyka]

Так они разговаривали, смеялись, гуляли… Пьер рассказывал Дуньке о своих цветах, расспрашивал о ее жизни, удивлялся, как хорошо она говорит по-французски, был поражен, что она учительница, дескать, в их краях таких красивых педагогов и не сыщешь! Так наступил вечер. Они еще потом попили чая на кухне, и Пьер, набрав Дуньке целый пакет абрикосов и персиков, повез ее в Париж.

 

-Машина, кстати, ничего себе такая… «Ситроен», между прочим, - хвасталась Дунька передо мной и показывала фотки с розами, машиной и Пьером.

-Дурёха! Это Пьер очень даже ничего. Мне он понравился!

-Ага, мне тоже…- и на редкость таинственно замолчала.

 

В Париж они въехали, когда уже совсем стемнело. Пьер уверенно вёл машину, по ходу рассказывая о том, где они проезжают.

-Эх, жалко, что Вы уже так скоро уезжаете. Можно было на недельку в Нормандию сгонять. Там такие места!!! Вам бы там точно понравилось. Наши замки на Луаре просто детский лепет по сравнению с замком Генриха IV в Нормандии…

Так за разговорами они доехали до гостиницы, попрощались, он её чмокнул в щёчку, и они расстались...

 

Дунька зашла в гостиницу с пакетом фруктов и букетом роз. Мисс Марпл была в полном ауте от этого.

-Мадемуазель Дунья, откуда у Вас такая сказка? Как Вы добирались? Уже два раза звонили из офиса вашей тур.фирмы, спрашивали, вернулись Вы или нет?

Дуньке стало очень приятно, что о ней всё-таки вспомнили и волновались… И Дунька, как человек не жадный, отсыпала дежурной почти полпакета персиков и вручила три розы.

- А что с Вашими ногами, Дунья? И с юбкой? Вас никто не обидел?

- Да было немножко. Гуси напали…

- Гуси? О, Боже, какой моветон!

- Ой, и не говорите! Моветон, еще какой моветон…- повторила за ней Дунька, забираясь по своей винтовой лестнице.

- Очень даже замечательный моветон! - тихо пробурчала она, открывая дверь номера.

- Всем бы такие моветоны! – подвела итог Дунька, любуясь розами, поставленными в графин с водой на столе.

 

А синяки на груди и раны на ногах – это ерунда! Всё сошло, как с гуся вода, по приезду домой. А на юбку в то место, где была дыра, она пришпандорила пышную большую розу из той же бирюзовой ткани. И юбка стала еще красивее!

 

В ту ночь Дуньке снились самые восхитительные сны:

- под звуки рыцарского рога она неслась верхом на коне по зеленым лугам, навстречу белым развевающимся флагам на башне замка…

- под «Вальс цветов» она же, в платье цвета утренней зари, танцевала на балу с незнакомцем…

- и тут же, на праздничном королевском пиру в замке, ей довелось отведать дивного зажаренного гуся в яблоках.

[A.Z.]

Мурлыковна, продолжаешь испытывать мой пресс на прочность! Так нельзя! Я могу и скончатся от переизбытка смеха!