Митхун Чакраборти: «Я хочу стать успешным кинорежиссером», 2007 год
В недавно вышедшем на экраны фильме ГУРУ Митхун Чакраборти еще раз доказал, что он – один из наиболее выдающихся актеров своего поколения и по праву является лауреатом трех Национальных премий. В этом интервью он обращает время вспять: рассказывает о том, как все начиналось, и куда судьба привела его – актера и бизнесмена.
- Вы – один из тех, кто, являясь выходцем из уважаемой семьи, начинали в Бомбее с нуля. Вспоминаете те времена?
- Вообще-то, если быть до конца откровенным, я приехал в Бомбей не для того, чтобы стать актером. Ведь это все судьба, в которую я безоговорочно верю. Я не верю в Бога (???), но в судьбу – безусловно, потому что человек, никогда не стремившийся к этому, становится однажды звездой кино. Иногда я думаю, что же привело меня сюда из Калькутты? Наверное, я думал – поживу тут с месяцок, а потом, когда в Калькутте все утрясется, я вернусь.
- Утрясется?
- В политическом отношении это было очень неспокойное время. Я говорю о 1968-69 годах. Я приехал в Бомбей 11 сентября 1969 года. До меня доходили слухи, что в Калькутте по-прежнему небезопасно, так что я не мог вернуться; я не знал, что мне делать. Друг предложил мне поехать с ним в Пуну – за компанию. Поскольку в тот момент я был безработным, отправился с ним. В Пуне я узнал, что там есть киноинститут, где «делают» актеров и режиссеров – обучают этому. Я решил попробовать. Меня пригласили на прослушивание, но на бенгали, поскольку тогда я не мог бегло разговаривать ни на хинди, ни на английском, хотя изучал эти языки в колледже. На прослушивании жюри было явно ошарашено – они не предполагали увидеть столь необычного парня. Джая Баччан (тогда еще Джая Бхадури) сказала: «Ты какой-то весь «слишком»…» В этот момент я почувствовал, что стал актером. Но ирония заключалась в том, что, когда они пригласили меня на собеседование, спросили, почему я не поступаю в подобный институт в Калькутте, не прошел прослушивание там – это же удобнее. Я стушевался, не сообразил, что ответить. Тогда они задали вопрос, не связано ли это каким-то образом с политикой. И, как полный идиот, я сказал правду… Естественно, мне тут же отказали в приеме, мотивировав моей причастностью к движению наксалитов. Тот год был самым ужасным в моей жизни…
- Почему?
- У меня элементарно не было денег на еду, мне негде было спать. У меня был друг в общежитии VJTI, который предложил мне ночевать в его комнате, но при условии, что я смогу перелезать через стену вокруг общежития после 12.30 ночи и уходить оттуда до 4.30 утра.
- То есть Вам удавалось поспать только с 12.30 до 4.30?
- Именно. Мой друг Викрам Бангера устроил все так, что у меня была хотя бы возможность утром умываться, чистить зубы – короче, приводить себя по утрам в порядок. А потом я весь день бродил без цели по городу… У меня были друзья, которые подкармливали меня время от времени. Я хорошо помню моменты, когда у меня не было и крошки во рту по три дня потому, что мне нечем было заплатить за хлеб. Но друзья у меня были поистине замечательные! Например, сын кинорежиссера Гаутам Гуха позволил мне жить в их доме, но не мог же я испытывать терпение этих гостеприимных людей до бесконечности!
- Стремились ли Вы в это время стать актером?
- Это стремление родилось во мне в тот момент, когда они отказали мне в приеме в институт. Рошан Танеджа мне тогда сказал: «Кто ж тебя надоумил рассказывать им все, как есть?! Ты должен был сказать, что приехал из Бомбея или Дели. Но ведь ты прошел предварительный отбор – попытайся пройти собеседование в институт в Калькутте. Если все пойдет по плану, то тебя непременно примут». Я так и поступил год спустя, прошел собеседование и оказался в рядах студентов киноинститута в Пуне, который и окончил с блеском.
- Было ли у Вас ощущение собственной уникальности?
- У меня не было ничего, и я очень отличался ото всех. Никому тогда и в голову не могло прийти, что я могу сделать карьеру в Болливуде! Честно говоря, мне и самому в то время казалось, что у меня ничего не выйдет. Но… Я могу даже назвать это одержимостью. Я ведь очень сконцентрированный и целеустремленный человек. Если я решил чего-то добиться, то я вкладываю всего себя в достижение этой цели. Даже сегодня, когда цель действительно много значит для меня, я с завидным упорством добиваюсь ее. Я не верю в 99,9 процента! Я не согласен оставить эту десятую процента незавершенной! Всегда – только 100 процентов!
- Ваш танцевальный стиль очень отличался от всего, что можно было увидеть на экранах в то время. Вы этому специально учились или это дано от природы?
- Я никогда не учился танцу. Я был кем-то вроде уличного танцора; я танцевал во время молитв в храмах – наблюдал за теми, кто танцевал вокруг, и старался все делать так, как они. В то время Шамми Капур и Джитендра были очень популярны, но на самом деле я усиленно копировал Элвиса Пресли. Элвиса называли «вихляющий бедрами Пресли» - вот отсюда и мои танцевальные движения. Все откровенно потешались надо мной, говорили, что я выгляжу глупо, но они не знали, что я копировал короля рок-н-ролла! Потом появился Майкл Джексон – я сделал своего рода коктейль изо всех этих стилей и создал свой собственный; душа была моей, поэтому зрителю не кажется, что я кого-то копирую. Впоследствии это назвали «стилем Митхуна Чакраборти».
- Кстати, когда на экране много лет спустя появился Говинда, все признали, что он копирует Митхуна Чакраборти.
- Да, потому что к тому времени этот стиль стал неотъемлемой частью меня. «Кто может так же здорово, как он; кто может сравниться с ним» - мне кажется, через это все проходят.
- Наверное, Вы поразили режиссеров своей изумительной пластикой и чувством ритма, отражавшимися в танце?
- Нет. Я ведь начинал с микроскопических ролей. Еще до КОРОЛЕВСКОЙ ОХОТЫ я снялся в эпизоде, который, правда, потом вырезали из окончательного варианта фильма CHAITALI. А потом была КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА – Мринал Сен увидел меня в киноинституте, а вот я до нашей встречи не подозревал даже, что есть такой режиссер. И снова это был перст судьбы – человек, которого я абсолютно не знал, никогда не встречал, никогда не работал в его фильмах… этот великий режиссер наблюдал, как я просто слоняюсь по двору института, заигрываю с девушками, шучу с друзьями. Он попросил своего ассистента разыскать в институте высокого парня, с великолепно подходящей для героя будущего фильма внешностью, имя которого начинается на «М». Оператор К.К. Махаджан нашел меня и спросил, тот ли я, о ком ему говорил Сен. КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА принесла мне мою первую Национальную премию. Но поскольку я весь фильм ходил с обнаженным торсом (ведь я играл охотника из племени санталов), вряд ли мог рассчитывать на роли в коммерческом кино. Я думал, ну, пусть не героем, так хоть злодеем «зацепиться». Представляете – танцующий злодей? Зрителям мало бы не показалось! И я начал заниматься танцем. Я очень обязан многим людям в Индустрии, которые всегда поддерживали меня – Винод Кханна, Навин Нишол, Анил Дхаван, Ранджит, Джая Бхадури, Сунил Датт, Салим – отец Салмана… каждый делал все от него зависящее, чтобы продвинуть меня в Индустрии, но судьба была против. С выходом на экраны фильма ЗАЩИТА (индийский вариант ДЖЕЙМСА БОНДА) я стал «звездой».
- Вы предпочитаете сниматься в боевиках или же романтических лентах?
- Я начинал с музыкальных фильмов и боевиков, потом что только не попробовал – мелодрама МЕЛОДИЯ ЛЮБВИ стала в свое время хитом, но остальные фильмы того периода проваливались с треском. Поворотным пунктом стали ТАНЦОР ДИСКО 1982 года и потом ЛЮБОВЬ НЕ СЛОМИТЬ.
- Песни из ТАНЦОРА ДИСКО до сих пор очень популярны. Какая Ваша любимая?
- «Кришна».
- Сложно было танцевать этот номер?
- Нет. Мне очень нравится эта песня. Мелодия, аранжировка и все остальное были просто великолепны – новое слово в киномузыке. В ТАНЦОРЕ я танцевал больше ногами, нежели, как это было принято, движениями рук. Этот фильм, а также ЛЮБОВЬ НЕ СЛОМИТЬ – романтическая мелодрама – сделали меня «звездой».
- А какой фильм стал, на Ваш взгляд, все же определяющим: ТАНЦОР ДИСКО или ЛЮБОВЬ НЕ СЛОМИТЬ?
- ТАНЦОР ДИСКО стал невероятно популярен во всем мире. Его дублировали на множестве языков, в том числе и на китайском.
- Вы когда-нибудь чувствовали затруднение в переводе песни на язык танца?
- Нет, никогда.
- Приходилось ли Вам исполнять классический танец, которому необходимо было учиться?
- Нет. Была, правда, одна подобная сцена в ЛЮБИМОЙ СЕСТРЕНКЕ, но в сугубо комедийном ключе. Вы будете хохотать, глядя на то, что я там вытворяю! Тем не менее, мне удалось сделать этот эпизод самому.
- Как Вы восприняли успех, пришедший к Вам столь неожиданно?
- Что может быть прекраснее?! Я стал лауреатом Национальной премии и меня попросили об интервью. Я сидел в Алмейда-Парке, ждал, когда они меня пригласят. Когда подошел журналист и попросил ответить на несколько вопросов, я сказал: «Если вы меня накормите, я дам интервью». Он бы просто потрясен! Он купил две порции бирьяни, накормил меня, взял интервью, а потом написал об этом во всех подробностях.
- Этот ошеломляющий успех, это счастье – с кем Вы разделили их тогда?
- Со мной ничего никогда не происходило вдруг. Настоящий успех пришел ко мне постепенно. Сначала они объявили, что ТАНЦОР провалился в прокате, потом – что стал суперхитом. Пожалуй, не могу сказать с уверенностью, что наслаждался каждой секундой того периода моей жизни. Да, я стал «звездой» номер один, но чтобы наслаждаться этим статусом… Нет, моя жизнь была не в этом.
- В тот момент Вы чувствовали, что все это преходяще?
- На все сто процентов! Каждую секунду я знал, что буду пребывать в этом статусе лишь определенное время; я не мог просто сесть и расслабиться. Я всегда очень остро чувствовал, что однажды все изменится.
- Но, особенно когда Вы пребывали на вершине Болливуда, совершали ли Вы какие-то поступки, о которых позже сожалели?
- Я не должен был сниматься в некоторых фильмах. Их провалы становились определенным препятствием. Но у меня не было выбора…У меня была очень большая семья, требовавшая заботы и поддержки.
- Значит, именно это обстоятельство было всегда решающим для Вас – забота о других?
- Да, возможно.