То было время величайшего волнения и подъёма. Вся страна рвалась в бой – шла война, в груди всех и каждого горел священный огонь патриотизма; гремели барабаны, играли оркестры, палили игрушечные пистолеты, пучки ракет со свистом и треском взлетали в воздух; куда ни глянь – вдоль теряющихся вдали крыш и балконов сверкала на солнце зыбкая чаща флагов; каждый день юные добровольцы, весёлые и такие красивые в своих новых мундирах, маршировали по широкому проспекту, а их отцы, матери, сёстры и невесты срывающимися от счастья голосами приветствовали их на пути; каждый вечер густые толпы народа, затаив дыхание, внимали какому-нибудь патриоту оратору, чья речь задевала самые струны их души, и то и дело прерывали её бурей аплодисментов, в то время как слёзы текли у них по щекам; в церквах священники убеждали народ верой и правдой служить отечеству и так пылко и красноречиво молили бога войны ниспослать нам помощь в правом деле, что среди слушателей не нашлось бы ни одного, который не был бы растроган до слёз. Это было поистине славное, удивительное время, и те немногие опрометчивые люди, которые отваживались неодобрительно отозваться о войне и усомниться в её справедливости, тотчас получали столь суровую и гневную отповедь, что ради собственной безопасности почитали за благо убраться с глаз долой и помалкивать.
Настало воскресенье – на следующий день войска выступали на фронт; церковь с утра была набита до отказа, здесь же находились и добровольцы, чьи юные лица горели в предвкушении ратных подвигов; мысленно они уже были там – вот они наступают, упорно, всё быстрее и решительнее, стремительный натиск, блеск сабель, враг бежит, паника, пороховой дым, яростное преследование, капитуляция!
И вот они снова дома: вернулись с войны закалённые в боях герои, долгожданные и обожаемые, в золотом сиянии победы! С добровольцами сидели рядом их близкие, гордые и счастливые, вызывая зависть друзей и соседей, не имевших братьев и сыновей, которых они могли бы послать на поле брани добыть отчизне победу или же пасть смертью храбрых. Служба шла своим чередом: священник прочёл военную главу из Ветхого Завета, потом первую молитву; загудел орган, сотрясая здание; молящиеся поднялись в едином порыве, с бьющимся сердцем и блестящими глазами, и в церкви зазвучал могучий призыв:
Господи, грозно на землю взирающий,
Молнии, громы послушны тебе!
Затем последовала «долгая» молитва. Никто не мог бы припомнить ничего равного ей по страстности и проникновенности чувства и по красоте изложения. Просили в ней больше всего о том, чтобы всеблагой и милосердный Отец Наш оберегал наших доблестных молодых воинов, был бы им помощью, опорой и поддержкой в их подвигах во имя отчизны; чтобы Он благословлял их и охранял в день битвы и в час опасности, держал их в своей деснице, дал им силу и уверенность и сделал непобедимыми в кровавых схватках; чтобы помог Он им сокрушить врага, даровал им, их оружию и стране вечный почёт и славу...
В эту минуту в церковь вошёл какой-то пожилой незнакомец и неторопливо, бесшумной поступью направился по главному проходу к алтарю. Глаза его были устремлены на священника, высокую фигуру облекала одежда, доходившая до пят, и седые волосы пышною гривой падали на плечи, обрамляя изборождённое морщинами лицо, неестественно, даже мертвенно-бледное. Все с недоумением смотрели на него, а он, молча пройдя между скамей, поднялся на кафедру и выжидающе стал рядом со священником. Смежив веки и не догадываясь о присутствии незнакомца, священник продолжал читать свою волнующую молитву и закончил её страстным призывом: «Благослови наше воинство, даруй нам победу, Господи Боже наш, Отец и Защитник земли нашей и оружия!».
Незнакомец дотронулся до его плеча, жестом приказал ему отойти, что изумлённый священник не замедлил исполнить, и занял его место. Несколько мгновений он сурово оглядывал потрясённых слушателей, и глаза его горели призрачным огнём, потом низким, глухим голосом он начал: – Я – посланец престола, несущий вам слово Господне! Прихожане стояли как громом поражённые; незнакомец если и заметил их испуг, то не обратил на него ни малейшего внимания.
– Всевышний услышал молитву своего слуги, вашего пастыря, и готов её исполнить, если таково будет ваше желание после того, как я, его посланец, разъясню вам её смысл, точнее – полный её смысл. Ибо, как и во многих других людских молитвах, вы, сами того не подозревая, просите о неизмеримо б***243;льшем, чем вам кажется, когда вы молитесь. Если, конечно, вы заранее всё не обдумали.
Слуга Божий и ваш прочёл молитву. Подумал ли он, прежде чем прочитать её? И одна ли это молитва? Нет, их две: одна – которую он произнёс вслух, и другая – которой не произнёс. И обе достигли ушей того, кто слышит все просьбы – высказанные и невысказанные. Поразмыслите над этим и запомните. Если станете просить благословения своим делам и поступкам, будьте осторожны, ибо в эту минуту вы непреднамеренно можете навлечь проклятье на своего соседа. Если вы молитесь о ниспослании дождя, ибо он нужен полям вашим, тем самым вы, быть может, молите о бедствии для соседа, чья земля не нуждается во влаге, и дождь только испортит ему урожай.
Вы слышали молитвы вашего слуги – ту её часть, которую он произнёс вслух. Господь послал меня к вам, чтобы я облёк в слова другую её часть – то, о чём пастор и все вы в глубине сердца молча молили его. Не разумея и не думая, о чём молите? Дай бог, чтобы это было так. Вы слышали, слова: «Даруй нам победу, Господи Боже наш!» Этого достаточно. Вся молитва, которую вы произносили здесь вслух, заключена в этих многозначительных словах.
Уточнения излишни. Моля о победе, вы молили и о многих не упомянутых вами следствиях, которые сопутствуют победе, должны ей сопутствовать, не могут не сопутствовать. И вот до слуха Отца Нашего Небесного дошла и не высказанная часть молитвы. Он повелел мне облечь её в слова. Внемлите же!
Господи Боже наш, наши юные патриоты, кумиры сердец наших, идут в бой – пребудь с ними! В мыслях мы вместе с ними покидаем покой и тепло дорогих нам очагов и идём громить недругов. Господи Боже наш, помоги нам разнести их солдат снарядами в кровавые клочья; помоги нам усеять их цветущие поля бездыханными трупами их патриотов; помоги нам заглушить грохот орудий криками их раненых, корчащихся от боли; помоги нам ураганом огня сровнять с землёй их скромные жилища; помоги нам истерзать безутешным горем сердца их невинных вдов; помоги нам лишить их друзей и крова, чтобы бродили они вместе с малыми детьми по бесплодным равнинам своей опустошённой страны, в лохмотьях, мучимые жаждой и голодом, летом палимые солнцем, зимой дрожащие от ледяного ветра, вконец отчаявшиеся, тщетно умоляющие тебя разверзнуть перед ними двери могилы, чтобы они могли обрести покой; ради нас, кто поклоняется тебе, о Господи, развей в прах их надежды, сгуби их жизнь, продли их горестные скитания, утяжели их шаг, окропи их путь слезами, обагри белый снег кровью их израненных ног! С любовью и верой мы молим об этом того, кто есть источник любви, верный друг и прибежище для всех страждущих, ищущих его помощи со смиренным сердцем и покаянной душой. Аминь. Помолчав немного:
– Вы молились об этом; если вы всё ещё желаете этого – скажите! Посланец Всевышнего ждёт.
Впоследствии многие утверждали, что это был сумасшедший, ибо речь его была «лишена всякого смысла».
