Что ж, Сэди, лучше. Даже мило.
Похоже прежний свой рекорд
В прыжке отчаянном побила
Средь пошлых и нетрезвых морд.
Давай поднимем планку выше,
И, может, в хоре пошлецов
На голос слабый станет тише
И меньше на одну - рабов.
***
Вновь пришла непрошеная гостья,
По-хозяйски сев на табурет.
Нет исхода в жалости и в злости,
И в слезах исхода тоже нет.
Мы приходим в этот мир нагими
И нагими из него уйдем.
Сжалось сердце струнами тугими,
Словно море, скованное льдом.
Вновь возьму я долото и штихель,
К горельефу памяти взойду,
Оглушенный, усмиренный, тихий,
Я отдамся тяжкому труду.
Высеку из каменной громады
Облик твой и тот лучистый взгляд.
Мы с тобою снова будем рядом,
Я верну, я все верну назад.
Оглянись. Ложатся на пол тени.
Лиц забытых проступает ряд.
Без упрека и без сожалений
Сквозь меня невидяще глядят.
Сколько вас, безмолвных постояльцев…
Что забудешь – станет неживым.
Прикоснусь к вам кончиками пальцев,
Обожгу дыханием своим.
Так наощупь в карцере холодном
Льну к стене, читая трещин вязь,
Может быть, так к первенцу Господню
Льнула мать, смывая кровь и грязь.
Милые, любимые, родные!
Как ребенок, к вам навстречу мчусь.
Отчего ж ладони ледяные?
Отчего ж я плачу, не смеюсь?
Рвутся вновь натянутые нервы,
Стынет кровь, я брежу наяву.
Почему последний я, не первый?
Почему я до сих пор живу?
Это я быть должен вместе с вами
Высеченной тенью на стене,
Это мне ждать долгими годами,
Чтобы кто-то вспомнил обо мне.
Может быть, и я лишь тень кого-то,
Отраженье памяти чужой.
Делаю рутинную работу,
В нужный час всегда иду домой,
Спать ложусь и в забытьи глубоком
Жду лучей бессмысленного дня,
Чтобы вспомнил обо мне, далеком,
Кто-нибудь – и разбудил меня.
Есть закон. Один сценарий жизни
В разных вариантах мы живем.
Но молчит с недоброй укоризной
Гостья, что пришла хозяйкой в дом.
Кто ты? пастырь? проводник сердечный?
Или душ истерзанных палач?
Может быть, от жизни бесконечной
Ты спаситель и искусный врач?
Расскажи мне: мы всего лишь тени
Памяти заснувшего творца?
Жизнь – лишь цепь случайных повторений
Дня сурка без смысла, без конца?
Но молчит непрошеная гостья,
Новый срок отмерив мне в ответ.
Нет исхода в жалости и злости,
И нигде исхода больше нет.