Поэзия

[mastholte rietberg]

If all the world broke fast the way New Zealand does, we wouldn't have political unrest.

(Heinlein, 'Friday')

[Vitaly Arbatov]

«Марс» и Срам

 

Мальчик Петя Никаноров

Очень сладкое любил.

И частенько перед школой

В магазин он заходил.

 

И в ладони зажимая

Деньги, что давала мать,

Продавщицу тетю Раю

Он просил ему продать

Не сгущенку с барбариской,

И не сахар, и не мед,

А тягучую ириску.

Кто их ел – меня поймет.

 

Дух советского наследства

И прославленных имен,

Привкус Родины и детства

В той конфете заключен.

 

Вытирая ложки-миски,

Говорила Пете мать:

«Ничего вкусней ириски

Ты не должен признавать.

 

Петя слушал, соглашался,

И, собравшись на урок,

В магазин сначала мчался

За ириской – со всех ног.

 

Пряча за щекой конфету,

Гордо он к доске ступал.

И пятерку как победу

На уроках получал.

 

Петя на футбольном поле,

Сжав ириску со всех сил,

Позабыв на миг о боли,

Мячик, падая, ловил.

 

В хоре был он самый звонкий.

Лихо гирю поднимал.

Помогал он на продленках

Тем, кто плохо успевал.

И всегда в своем кармане

Или положив в пенал,

Помня обещанье маме,

Он конфету сберегал.

 

Год прошел. Подходит новый.

И сентябрь опять настал.

Петя снова перед школой

К магазину побежал.

Но ступив к витрине близко,

Восхищенно ойкнул он.

Вмиг забылись все ириски,

А в ушах раздался звон.

 

Средь продуктов магазинных

Для широких наших масс,

На расцвеченной витрине

Петя видит слово «Марс».

 

На обертке красно-черной

Петина мечта живет:

«Школьный труд его упорный

В жизнь путь ему пробьет.

 

Петя будет космонавтом

Всех космических глубин.

Помахав рукой ребятам,

Полетит на Марс один.

 

На таинственной планете

Твердо ступит он ногой.

А потом о нем в газете

Громко скажут: он герой!

 

Нарисуют на картине.

На руках поднимут ввысь».

Так у Пети в магазине

Эти мысли пронеслись.

 

И, рукой рубли сжимая,

Попросил он в этот раз:

«Мне, пожалуйста, теть Рая,

Шоколад-батончик «Марс».

 

Мимо улица несется,

Катер ходит по реке.

Петя жмурится от солнца,

«Марс» лежит в его руке.

 

На скамейке у аллеи

Он батончик развернул.

И, зажмурившись и млея,

Шоколадный дух вдохнул.

 

И, представив, как на Марсе

Потревожит он песок,

Петя, самый лучший в классе,

«Марса» проглотил кусок.

 

Что такое? Потемнело

Сразу в Петиных глазах.

Зубы, горло заболело.

Непонятный шум в ушах.

 

Завертелось все на свете,

Мамин голос зазвучал:

«Ах, на что же Петя, Петя,

Ты ириски променял»!

 

Петя даже встать не может.

Под собой не чует ног.

А желудок уж тревожит

Липко-приторный кусок.

 

Только что за наважденье!

Что за шутки, что за фарс!

Петя в луже отраженье

Вдруг увидел слова «Марс».

 

Верить он глазам не хочет:

Отражаясь тут и там,

Держит он в руке батончик,

А на нем читает - «Срам».

 

От стыда краснеет Петя,

Слезы брызнули из глаз.

Знают все теперь на свете:

Петя родину продаст.

 

Срам ребятам, что в угоду

Легкомысленным страстям,

Спину показав народу,

К чуждым тянутся сластям.

 

Срам и стыд забывшим совесть.

В их умах сплошной застой.

Им страны великой повесть

Все равно что звук пустой.

 

От морального растленья

Петю голос чести спас.

Предан быстро был забвенью

Чуждый нам батончик «Марс».

 

Снова Петей класс гордится.

Рада вновь за сына мать.

Стал упорней он учиться

И ребятам помогать.

 

Как он жил и как учился,

Я о Пете рассказал.

И добавлю, что добился

Он того, о чем мечтал.

 

И теперь на Марсе красном

На песке его следы.

А на пиджаке атласном -

Две геройские звезды.

 

С детства мы знакомы с Петей,

Он в подъезде мой сосед.

Лучший космонавт на свете,

Ветеран и внуков дед.

 

Как-то раз на Патриарших,

Лебедей в пруду кормя,

Петя, мой товарищ старший,

Хитро глянул на меня.

 

Над прудом склонившись низко,

В отраженье вижу я:

Достает он две ириски –

Для меня и для себя.

 

«В этой маленькой конфете

Сладкий дух великих сил.

Я и на чужой планете

За щекой ее хранил».

 

Эту Петину конфету

Я внучатам передам.

Расскажу им без секрета

Про ириски, «Марс» и срам.

 

В прошлый год не стало Пети.

Но в людских сердцах живой,

Он по-прежнему в ракете

Совершает подвиг свой.

 

И на Марсе на далеком,

Верю я, придет пора,

Памятник взойдет высокий

Для отважного Петра.

 

Виталий Арбатов

[Solne4naya]

На табличке: «Не беспокоить.

Абонент ненадолго умер»

Телефон продолжал трезвонить

На мелодию «Черный бумер»

 

Абонент развалился в кресле

Запивая абсентом горе

Абоненту не интересно

Кто виновен был в этой ссоре

 

Абонент разрывает связи,

Заглотав антидепрессанты

Абонент поливает грязью

Не свои, но чьи-то таланты

 

Телефон перестал трезвонить

На мелодию «Черный бумер»

На табличке: «Идите на х_й!

Абонент ненадолго умер»

 

(с) Саша Бест

[Хрусталев]

I

 

Любит? не любит? Я руки ломаю

и пальцы разбрасываю разломавши

так рвут загадав и пускают по маю

венчики встречных ромашек

Пускай седины обнаруживает стрижка и бритье

Пусть серебро годов вызванивает уймою

надеюсь верую вовеки не придет

ко мне позорное благоразумие

 

II

 

Уже второй

должно быть ты легла

А может быть

и у тебя такое

Я не спешу

и молниями телеграмм

мне незачем

тебя

будить и беспокоить

 

III

 

море уходит вспять

море уходит спать

Как говорят инцидент исперчен

любовная лодка разбилась о быт

С тобой мы в расчете

И не к чему перечень

взаимных болей бед и обид.

 

IV

 

Уже второй должно быть ты легла

В ночи Млечпуть серебряной Окою

Я не спешу и молниями телеграмм

Мне незачем тебя будить и беспокоить

как говорят инцидент исперчен

любовная лодка разбилась о быт

С тобой мы в расчете и не к чему перечень

взаимных болей бед и обид

Ты посмотри какая в мире тишь

Ночь обложила небо звездной данью

в такие вот часы встаешь и говоришь

векам истории и мирозданью

[Хрусталев]

Собрала пречистая

Журавлей с синицами

В храме.

"Пойте, веселитеся

И за всех молитеся

С нами!"

Молятся с поклонами,

За судьбу греховную,

За нашу;

А маленький боженька,

Подобравши ноженьки,

Ест кашу.

Подошла синица,

Бедовая птица,

Попросила:

"Я тебе, боженька,

Притомив ноженьки,

Молилась".

Журавль и скажи враз:

"Тебе и кормить нас,

Коль создал".

А боженька наш

Поделил им кашу

И отдал.

В золоченой хате

Смотрит божья мати

В небо.

А сыночек маленький

Просит на завалинке

Хлеба.

Позвала пречистая

Журавлей с синицами,

Сказала:

"Приносите, птицы,

Хлеба и пшеницы

Немало".

Замешкались птицы,

Журавли, синицы,

Дождь прочат.

А боженька в хате

Все теребит мати,

Есть хочет.

Вышла богородица

В поле, за околицу,

Кличет.

Только ветер по полю,

Словно кони, топает,

Свищет.

Боженька, маленький,

Плакал на завалинке

От горя.

Плакал, обливаясь...

Прилетал тут аист

Белоперый.

Взял он осторожненько

Красным клювом боженьку,

Умчался.

И господь на елочке,

В аистовом гнездышке,

Качался.

Ворочалась к хате

Пречистая мати,

Сына нету.

Собрала котомку

И пошла сторонкой

По свету.

Шла, несла немало,

Наконец сыскала

В лесочке:

На спине катается

У белого аиста

Сыночек.

Позвала пречистая

Журавлей с синицами,

Сказала:

"На вечное время

Собирайте семя

Немало.

А белому аисту,

Что с богом катается

Меж веток,

Носить на завалинки

Синеглазых маленьких

Деток".

[Spikе]

Вообще, я не очень люблю поэзию Осипа Мандельштама, но вот на это стихотворение запал:

 

 

 

***

 

Смутно дышащими листьями

Черный ветер шелестит,

И трепещущая ласточка

B темном небе круг чертит.

 

Тихо спорят в сердце ласковом

Умирающем моем

Наступающие сумерки

С догорающим лучом.

 

И над лесом вечереющим

Стала медная луна.

Отчего так мало музыки

И такая тишина?

 

(1911)

[Solne4naya]

Мы совпали с тобой,

совпали

в день, запомнившийся навсегда.

Как слова совпадают с губами.

С пересохшим горлом —

вода.

Мы совпали, как птицы с небом.

Как земля

с долгожданным снегом

совпадает в начале зимы,

так с тобою

совпали мы.

Мы совпали,

еще не зная

ничего

о зле и добре.

 

И навечно

совпало с нами

это время в календаре.

 

Рождественский Роберт

[Хрусталев]

Из мешка

На пол рассыпались вещи.

И я думаю,

Что мир -

Только усмешка,

Что теплится

На устах повешенного.

[Хрусталев]

Вечер. Тени.

Сени. Лени.

Мы сидели, вечер пья.

В каждом глазе - бег оленя

В каждом взоре - лет копья.

И когда на закате кипела вселенская ярь,

Из лавчонки вылетел мальчонка,

Провожаемый возгласом:"Жарь!"

И скорее справа, чем правый,

Я был более слово, чем слева.

[Хрусталев]

Когда умирают кони — дышат,

Когда умирают травы — сохнут,

Когда умирают солнца — они гаснут,

Когда умирают люди — поют песни.

[Хрусталев]

Бобэоби пелись губы,

Вээоми пелись взоры,

Пиээо пелись брови,

Лиэээй - пелся облик,

Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.

Так на холсте каких-то соответствий

Вне протяжения жило Лицо.

[LongLogin]

У колодца расколоться Так хотела бы вода, Чтоб в болотце с позолотцей Отразились повода. Мчась как узкая змея Так хотела бы струя, Так хотела бы водица, Убегать и расходиться, Чтоб ценой работы добыты, Зеленее стали чоботы, Черноглазые, ея. Шопот, ропот, неги стон, Краска темная стыда, Окна, избы, с трех сторон, Воют сытые стада. В коромысле есть цветочек, А на речке синей челн. "На возьми другой платочек, Кошелек мой туго полн". "Кто он, кто он, что он хочет, Руки дики и грубы! Надо мною ли хохочет Близко тятькиной избы". "Или? или я отвечу Чернооку молодцу, О сомнений быстрых вече, Что пожалуюсь отцу? Ах юдоль моя гореть!" Но зачем устами ищем, Пыль гонимую кладбищем, Знойным пламенем стереть?

 

И в этот миг к пределам горшим Летел я сумрачный как коршун. Воззреньем старческим глядя на вид земных шумих. Тогда в тот миг увидел их.

[Capa]

Цветы на подоконнике,

Цветы, цветы.

Играют на гармонике,

Ведь слышишь ты?

 

Играют на гармонике,

Ну что же в том?

Мне нравятся две родинки

На лбу крутом.

 

Ведь ты такая нежная,

А я так груб.

Целую так небрежно

Калину губ.

 

Куда ты рвешься, шалая?

Побудь, побудь...

Постой, душа усталая,

Забудь, забудь.

 

Она такая дурочка,

Как те и та...

Вот потому Снегурочка

Всегда мечта.

[Vitaly Arbatov]

Лис на эстраде

 

Блистать в искусстве – роль немногих.

Но сонмы бездарей убогих

отчизне сыплют в закрома

не зерен ценных, но дерьма.

 

Была в лесу одна поляна.

Лесные звери постоянно

на ней сходились, чтобы спеть,

и на друг друга посмотреть.

 

Заведовал поляной лис,

он был талантлив, хоть и лыс.

Как композитор – очень крут.

Он успевал и там, и тут.

 

Не мог никто без позволенья

на той поляне просто спеть.

Без лисьего благословенья

артисту лучше умереть.

 

Бывало волк придет к маэстро,

волчонка слушать приведет.

Волчонок бездарь, но с оркестром

халтуру зритель прожует.

Естественно, не за спасибо

трудиться будет старый лис:

за деньги волка на Антибы

поедет в годовой круиз.

 

Зайчиха, нос напудрив густо,

для дочки просит протеже.

И вот за сотню тонн капусты

поет дочурка в неглиже.

Она бездарна и нелепа,

под фонограмму кривит рот.

Но зрелищ возжелав, без хлеба

все хавает лесной народ.

 

Хлопочет за детей ворона:

весь век на ветках – это надо?

Напялив звездную корону,

пускай покаркают с эстрады.

А лису что ж? Он для народа

Авторитет. И если нужно,

все воронята в «Песне года»

Две ноты прогалдят натужно.

 

Я молвлю к слову, старый франт

не часто брался за талант.

К чему такие тратить силы

и средства вкладывать свои?

Ведь зрителю и так все мило.

Дурней певец - длинней рубли.

 

А чтоб кусок урвать послаще

и удержать свой потолок,

однажды из соседней чащи

соловушку он приволок.

В лучах соловушки чудесной

маэстро еще круче стал.

И вмиг певицею известной

свой укрепил он пьедестал.

 

Чем крепче пьедестал и лапы -

тем дольше слава и почет.

Ну а теперь с подачи папы

в семье у лиса дочь поет.

 

Идет зверье с поклоном к лису.

И вот уже который год

на серость и халтуру визу

он для эстрады выдает.

 

А жить в лесу теперь несладко.

Весь бездарь на поляну влез.

А почему? Проста разгадка:

то был, друзья, наш русский лес.

 

Легко увидеть здесь мораль:

зверье лесное мне не жаль.

Коль без разбору тащит в рот

что этот лис ему сует.

 

Виталий Арбатов

[Solne4naya]

Подъемлют спор за человека

Два духа мощные: один -

Эдемской двери властелин

И вечный страж ее от века;

Другой - во всем величьи зла,

Владыка сумрачного мира:

Над огненной его порфирой

Горят два огненных крыла.

 

Но торжество кому ж уступит

В пыли рожденный человек?

Венец ли вечных пальм он купит

Иль чашу временную нег?

Господень ангел тих и ясен:

Его живит смиренья луч;

Но гордый демон так прекрасен,

Так лучезарен и могуч!

 

Аполлон Майков

[mastholte rietberg]

Short summer-time and then, my heart's desire,

The winter and the darkness: one by one

The roses fall, the pale roses expire

Beneath the slow decadence of the sun

.

[Solne4naya]

Февраль. Фонари как всегда утопают во тьме.

А в городе снег все такой же прозрачно-синий.

Ты чувствуешь слабость, но Мир вдруг отрезал: «Не смей!

Ты разве забыла, что ведьма должна быть сильной?»

 

Легла на ковер, потянулась, закрыла глаза.

… и так надоело во всем и всегда быть первой.

Гадала на принца, но Мир, усмехаясь, сказал:

«Ты разве забыла, что ведьма должна быть стервой?»

 

Полночи без снов, а с рассветом почти что без сил

Открыла глаза, ненавидя людей и утро.

Ты злилась на солнце, а Мир беззаботно спросил:

«Ты разве забыла, что ведьма должна быть мудрой?»

 

Дороги и тропы истоптаны черным котом.

А в городе дождь и промерзлая эта слякоть.

Шутила сквозь слезы, когда я напомнил о том…

«Ты разве забыла, что ведьмы умеют плакать?»

 

Саша Бесt

[Health]

The dog of myself

walking the dog of the dog

through the dog of the world.

I think the dog sniffing around

for the perfect plac to void

is the poetry of place.

And I think the poetry of the void

is the dog of myself tied

to the dying tree of the world,

sniffing eternity out.

 

Paul Hostovsky

 

Когда я слушал ученого астронома

И он выводил предо мною целые столбцы мудрых цифр

И показывал небесные карты, диаграммы для измерения

звезд,

Я сидел в аудитории и слушал его, и все рукоплескали ему,

Но скоро — я и сам не пойму отчего — мне стало так нудно и

скучно,

И как я был счастлив, когда выскользнул прочь и в полном

молчании зашагал одинокий

Среди влажной таинственной ночи

И взглядывал порою на звезды.

 

Уолт Уитмен

[kerry degman]

Health, второе чудесно)))

[Solne4naya]

Всё б тебе желать веселья,

Сердце, золото мое!

От похмелья до похмелья,

От приволья вновь к приволью -

Беспечальное житье!

 

Но низка земная келья,

Бледно золото твое!

В час разгульного веселья

Вдруг намашет страстной болью,

Черным крыльем воронье!

 

Всё размучен я тобою,

Подколодная змея!

Синечерною косою

Мила друга оплетая,

Ты моя и не моя!

 

Ты со мной и не со мною -

Рвешься в дальние края!

Оплетешь меня косою

И услышишь, замирая,

Мертвый окрик воронья!

 

Блок А. А.

[MONNA]

Мы давно называемся взрослыми

И не платим мальчишеству дань,

И за кладом на сказочном острове

Не стремимся мы в дальнюю даль.

Ни в пустыню,ни к полюсу холода,

Ни на катере...к этакой матери.

Но поскольку молчание - золото,

То и мы,безусловно, старатели.

 

Промолчи - попадешь в богачи!

Промолчи, промолчи, промолчи!

 

И не веря ни сердцу, ни разуму,

Для надежности спрятав глаза,

Сколько раз мы молчали по-разному,

Но не против, конечно, а за!

Где теперь крикуны и печальники?

Отшумели и сгинули смолоду...

А молчальники вышли в начальники,

Потому что молчание - золото.

 

Промолчи - попадешь в первачи!

Промолчи, промолчи, промолчи!

 

И теперь, когда стали мы первыми,

Нас заела речей маята,

И под всеми словестными перлами

Проступает пятном немота.

Пусть другие кричат от отчаянья,

От обиды, от боли, от голода!

Мы - то знаем - доходней молчание,

Потому что молчание - золото!

 

Вот так просто попасть в богачи,

Вот так просто попасть в первачи,

Вот так просто попасть в - палачи :

Промолчи, промолчи, промолчи!

 

А.Галич

[Хрусталев]

АЗИЯ

 

Всегда рабыня, но с родиной царей на

смуглой груди

И с государственной печатью взамен

серьги у уха.

То девушка с мечом, не знавшая зачатья,

То повитуха - мятежей старуха.

Ты поворачиваешь страницы книги той,

Где почерк был нажим руки морей.

Чернилами сверкали ночью люди,

Расстрел царей был гневным знаком

восклицанья,

Победа войск служила запятой,

А полем - многоточия, чье бешенство не робко,

Народный гнев воочию

И трещины столетий - скобкой.

[Хрусталев]

ОПЫТ ЖЕМАННОГО

 

Я нахожу, что очаровательная погода,

И я прошу милую ручку

Изящно переставить ударение,

Чтобы было так: смерть с кузовком идет

по года.

Вон там на дорожке белый встал и стоит

виденнега!

Вечер ли? Дерево ль? Прихоть моя?

Ах, позвольте мне это слово в виде неги!

К нему я подхожу с шагом изящным

и отменным.

И, кланяясь, зову: если вы не отрицаете

значения любви чар,

То я зову вас на вечер.

Там будут барышни и панны,

А стаканы в руках будут пенны.

Ловя руками тучку,

Ветер получает удар ея, и не я,

А согласно махнувшие в глазах светляки

Мне говорят, что сношенья с загробным миром

легки.

[MONNA]

Лис на эстраде

 

Виталий Арбатов

10! Утащила в закладки.

[Solne4naya]

Враги теребят, тянут за душу и настаивают:

«Мы тебя, сукин сын, мол, не просто в живых-то оставили.

Расскажи поподробней из дерева ты? Из стали?»

А я, стиснув зубы, молчу, что из волчьей стаи.

А эти чумных и чумазых ко мне приставили.

 

А ты все в сторонке стоишь, да изысканно скалишься.

Когда-нибудь в этом, клянусь я, ты сильно раскаешься.

И в смертных грехах ты меня, сукин сын, упрекаешь все,

А сам-то, паскуда, из плоти и крови Каина.

И кровь с молоком по червленым губам все стекает.

 

Я пытаюсь дышать, только клетка наполнена мухами.

А они все твердят, мол, чего там, сученыш, все нюхаешь?

И я им рычу, что они изнутри-то протухли все.

Да филин на ветке и тот участливо ухает.

А я получаю под ребра ногами, да в ухо.

 

Ты родился в рубашке, я в шкуре звериной, латаной.

От зубов белоснежных не скрыться под хрупкими латами.

От точеных когтей никогда не откупишься златами.

Я вгрызаюсь в пульсацию горла желанного, сладкого

Я твой брат по безумию, скрытому за повадками.

 

Я ведь сам, ты почуял, из плоти и крови Каина.

И кровь с молоком по червленым губам все стекает.

 

Саша Бест