Астенический синдром

[MysteryMan]

Астенический синдром

Год 1989

Страна СССР

Режиссер Кира Муратова

Сценарий Александр Черных, Кира Муратова, Сергей Попов

Директор фильма Micha Lampert

Оператор Владимир Панков

Жанр драма

В главных ролях:

Ольга Антонова

Сергей Попов

Галина Захурдаева

Наталья Бузько

Александра Свенская

Павел Полищук

Наталья Раллева

Галина Касперович

Виктор Аристов

Николай Семенов

и другие

Синопсис:

«Астенический сидром» — это психологическая кинодрама, за судьбами героев которой встает образ нашего общества, переживающего физический и нравственный кризис, этот диагноз обществу, в котором мы живем, а следовательно, и каждому из нас.

[paranoid ndroid]

Fuck.

 

Masterpiece. Абсолютно. Смех, отвращение, стыд, замешательство. Это вне представлений о кино, об "искусстве, которое должно...", о том, что можно и "что нельзя". Это не тотальное кино: Муратова не ставит цели поймать реальное, ее отношение - ирония. Напротив, все нереально - даже в России "такого не бывает", гротеск. Но после всего осознаешь: насколько это близко к тому, что было и есть сейчас, насколько жестокий вывод, приговор. Крайняя агрессия и крайняя пассивность - все часть одной болезни, одного невроза. И обществу, способному лишь на невротическую реакцию, ставится единственный диагноз - а. синдром.

 

«астенический синдром». fucking masterpiece. не ищите оправданий.

[MysteryMan]

paranoid @ndroid

 

Настока впечатлило?

 

Для меня фильм оказался полнейшим психозом. Тут даже Линч нервно курит в сторонке) не с того фильма я начал знакомство с Муратовой.

"Долгие проводы" затем намного больше понравились. Надо будет "Синдром" пересмотреть.

[paranoid ndroid]

Да, "Синдром" сбил с ног, даже раздавил своим весом. Я, конечно, представлял, чего ожидать, но это не помогло. То же было у меня со "Внутренней империей".

[Baba Kapa]

Да, "Синдром" сбил с ног, даже раздавил своим весом. Я, конечно, представлял, чего ожидать, но это не помогло. То же было у меня со "Внутренней империей".

Занимательное сравнение. Мне бы в голову не пришло... Муратова-Линч... хм.

"Три истории" возьми следующей порцией Киры Георгиевны.

[paranoid ndroid]

Занимательное сравнение. Мне бы в голову не пришло... Муратова-Линч... хм.

"Три истории" возьми следующей порцией Киры Георгиевны.

 

Ну я позволил себе это сравнение только потому, что у меня были довольно схожие ощущения. Так они слишком разные (хотя и то, и другое - тотальный mindfuck). Пора, думаю, пересмотреть Inland Empire.

 

Я планировал начать с Долгих проводов и Познавая белый свет, а дальше перейти на остальное, но возьму твой совет и посмотрю сначала Три истории.

[jur4ik]

O4enj ponravilsja etot film- bolnije geroi, nervoznije i sover6enno obsurdnije situacii i dialogi, blin kak ze eto kruto snjato, kal ze nekotorim ljudjam udaetsja sozdavatj 6izoidnuju atmosferu. Posle etogo filma ponjal 4to Balabanov mozet i ne samoje lu46ee dlja menja v rossijskom kinematografe, vidno otkuda idei to 4erpaet. Na samom dele estj 3 russkih filma kotorije ja o4enj ljublju- Zamok Balabanova, sindrom Muratovoj i Hrustalev, mashinu! Germana, 4to-to mezdu nimi ob6ee blin estj.

 

Sej4as vrode pro4ital 4to istorija pro u4itelja eto e6e ne vesj film, eto pravda?

[renfield]

Немного безумное, совершенно ненормальное, но, черт возьми, практически гениальное кино. Два с половиной часа погружения в меланхолию и отчаянье. Иногда пробивается нервный смех, но волна какого-то тягостного и давящего чувства настигает незамедлительно и сносит беспощадно. По ощущениям ближе к германовской ленте «Хрусталев, машину!», та же грань между реальностью и сюром, то же бессюжетное действо, цепляющее чем-то изнутри. Это кино невозможно смотреть равнодушно. Можно только прочувствовать, иначе не принять. Диагноз обществу Муратова выносит однозначный. Но настоящая трагедия – безысходность. Вот и в конце пустой вагон метро увозит героя в темный тоннель, только не видно, как это обычно бывает, в конце света.

[Эймс, Дэвид]

Когда я посмотрел "Астенический синдром", то подумал, что это просто счастье, что ранее уже смотрел "Три истории". И более-менее был готов.

А иначе можно было бы и повеситься.

[Green Snake]

Агония эпохи, в своей предсмертной судороге жалящей людей, виновных только в том, что они жили в своем времени. Усталость общества, вконец сварившегося в собственном соку, давящая тяжелым камнем на свои мыслящие винтики, не способные, подобно герою «Бразилии», к побегу за грани сознания. Они то безропотно плывут по течению, то взрываются яростью на все сразу и ни на что конкретно. Как и одноименную человеческую болезнь, астению социума не заглушишь таблетками и не оставишь на самотек. Авось, пройдет.

 

Не каждый художник рискнет преподнести зрителю жизнеописания подобного толку. Сложно при таком выборе тематики не скатиться в банальное позерство по отношению к кино общепризнанному. Но последнего украинского классика, Муратову всегда сложно было упрекнуть в жалости к своему зрителю или, в другой полярности, «чернушной» гиперболизации действительности. Реальность у нее передана без украшений, едва ли не документально, но преподнесена она во всех гранях своей абсурдности, населена персонажами, чья колоритность, переходящая едва ли не в причудливость, противостоит тяге социума к усредненности. Анормальность персонажей картин Киры Муратовой в «Астеническом синдроме» весьма далека от эксцентрики героев лент перестроечного времени. Это своеобразный сумасшедший дом (не зря «дом скорби» внутри фильма ничем особо не отличается от потерявшего ориентацию, анемического мира за его стенами), способный очень некомфортно чувствовать неподготовленного посетителя.

 

Структурно фильм поделен надвое, хоть это и не обычное пересечение двух новелл, концептуально объединенных. Первая, меньшая часть фильма являет собой концентрацию женского страдания, тем не менее снятого без грамма нарочитой сентиментальности или попыток манипулирования зрительскими эмоциями. Не то время, не те люди вокруг, чтобы жалостливо заламывать руки. Потеря смысла жизни ведет за собой потерю принципов и откидывания норм, кои и так уже не особо важны в отравленной атмосфере общего декаданса. Героиня ржавыми ножницами просто отрезает от себя все те нити, что раньше связывало ее с миром. Он не нужен ей, как по большей мере и не нужна она сама миру, обществу, чье сострадание по большей мере лишь ритуал. Только агрессия, подчеркнутая нелогичностью поступков, как то секс с юродивым или нападки на случайных прохожих. Отчаяние героини всё быстрее идёт к апогею, но Муратова не позволяет ему наступить.

 

Неожиданным движением история внутреннего отчуждения человека растворяется в окружающем нервном клубке, переходя в состояние «фильма внутри фильма», отходя за кулисы вслед за жалобой зрителя, что в жизни и так достаточно проблем, что бы лицезреть их еще и на киноэкране. Ироничный укор автора людям, не желающим всматриваться в тени царящего снаружи удушья. Все же легче поменьше обращать на это внимания, так и дышать значительно проще. И все таки этому выбору Муратова оставляет право на жизнь, ведь звучит он не из уст классического Муратовского фрика, а от самого обыкновенного человека. Не заставишь же его вдруг стать «интеллектуально сознательным». Пользы от этого будет не больше, чем от оставшихся последними в зале солдат, без эмоций покидающих сеанс по приказу старшего. Но все таки ранит автора та безучастность, с которой зритель покидает сеанс, в котом отображены и авторские поиски режиссера, и личностная драма героини.

 

Если у Кшиштофа Кесьлевского в схожем по фабульной истории «Синем» печаль все же проиграла бой за душу женщины, то Муратова бросает героиню, оставив ее за пределами сознания забывшегося в астеническом сне второго персонажа, учителя Николая. Причину постепенного ухода Николая от реальности стоит искать в одурманивающей пожелтевшей атмосфере, в далеко не романтическом мире все не заканчивающейся осени и социальной хандры. Когда все вокруг теряют почву под ногами, хоть и продолжают создавать видимость благополучия. Но напряжение все равно выплескивается наружу: в виде мелких провокаций обывателей, в виде драки с учеником под восхищенные крики «Какой скандал!». Драки, ничего не значащей и уже через минуту забытой. И везде — равнодушие… Какое дело толпе до тела, распростертого у нее на пути. Вот и находит выход заблудший путник во сне, с каждый разом отбирающем у реальности минуты и складывая их в часы и дни своей власти.

 

Впрочем, упадок в «Астеническом синдроме» лишен патетики. Уходящий в неизвестность вагон, как скорбный реквием по уходящей стране, далек от гневных проповедей или апокалипсических пророчеств. Выцветший, помертвевший воздух «Синдрома» прекрасно проникает в зрительское сознание и без внешней мишуры. Зловещий этот взгляд художника, неудобный. Но от этого не менее талантливый

[Persona.]

Пытался посмотреть сабж. Все-таки висит в Персональных рекомендациях на первых местах и вообще считается шедевром в узких кругах кинолюбителей, к которым и я себя вроде отношу. Однако же не пошло, точно так же, как до этого не пошли Долгие проводы и Короткие встречи. Не понимаю я такого киноязыка. Одно дело, когда в фильме воссоздается некая приукрашенная кинематографическая реальность (как это бывает в большинстве случаев) и другое дело, когда предпринимается попытка показать сухую неприкрытую действительность без купюр. Второй подход исповедуют, в частности, Герман и другие гиперреалисты. Оба направления имеют право на жизнь: приукрашенное искусство легче воспринимается, однако же если режиссер хочет для своих целей заставить зрителя полностью залезть в шкуру персонажей, тогда второй подход бывает уместен. Надо понимать, что наблюдение за гиперреализмом не сопровождается приятными эмоциями, ведь кому хочется тратить свое жизненное время на наблюдение быта персонажей и прослушивание долгих и ненасыщенных диалогов, поэтому прежде чем прибегать к такому приему, режиссер должен трижды подумать.

 

Что мы видим у Муратовой? Вся стилистика говорит о том, что Астенический синдром снят в гиперреалистичной манере, а следовательно наблюдать все происходящее действо мучительно тяжело. Это, казалось бы, должно окупаться ощущением реалистичности и проживания, однако же этого не происходит, ведь практически каждый эпизод в картине пропитан очевидной утрированностью. Постоянно возникают мысли: "Ведь так не говорят в реальной жизни!", "Ведь не так бы повел себя человек в подобной ситуации!", "К чему этот перебор!". Таким образом, по стилю кино гиперреалистичное, а по сути абсолютно приукрашенное (в данном случае, видимо, уместнее будет слово приобезображенное). Этот катастрофический диссонанс не позволяет получить удовольствие от просмотра ни разуму, ни сердцу.

[Stalk-74]

Ценность фильма сами авторы и обыграли в картине, когда ведущий после сеанса пытается поговорить с аудиторией о великом кино Сокурова, Германа, Муратовой(!), а народ единодушно уходит прочь, чуть ли не плюясь.

На самом деле народ бы ушел гораздо раньше, не дожидаясь конца. Ах, как не повезло талантливым и умным режиссерам с народцем. Ему показывают психов и помойку (особенно поперло в этом Германа), а он не наслаждается. Серый и забитый. Гайдаев ему подавай. Не понимает великого излома эпох, многослойность грязных луж и страданий пятидесятилетней женщины. которую в фильме называют девушкой, из которой после смерти вислоусого мужа поперло центнерами дерьмо, которое она намазывает на окружающих.

А ведь тонкая режиссерша Муратова не просто показывает обвислые мужские члены, не просто завершает картину банальной нецензурщиной трамвайных баб. Она прославляет советский кинематограф на Каннах. И каждый тонкий гурман кино восторженно рукоплещет певице психиатрического диагноза.