Не своё...

[StephSteph]

Что-то мне так смутно припоминается,эту шутку употребил в своё время Задорнов.

[StephSteph]

Сказка о колобке на новый лад

Жили-были дед и бабка.

Спали рядом для порядка.

Дед давно уж позабыл, как он бабку-то любил.

Отношенья их фактически развивались платонически.

Ну да сказка не об этом — сказ про то, как прошлым летом

 

Приключилось с ними чудо. Впрочем, забегать не буду.

Обскажу всё по порядку — я записывал в тетрадку.

Жили скромно — без достатка. Ели редьку, пили квас.

Вот такой нехитрый ужин каждый день, из раза в раз.

 

Вот на этой грустной ноте и начну я свой рассказ.

Раз нашло на старика: «В доме где-то есть мука».

Он на бабку строго смотрит — та тихонько взгляд отводит:

«Да муки немножко есть. Есть да не про вашу честь.

 

 

 

Ты своей немытой рожей её трогать не моги.

Собиралась я испечь к именинам пироги».

«Что за гнусную змею я пригрел в своём дому?

Или ты меня не знаешь?

 

Ну-ка быстро подь сюда — чтоб не позже получаса на столе была еда.

Может ты не понимаешь? Я сейчас убью кого-то!

Объясняю по-английски: «Вэри хангри — жрать охота!»

«Всё исполню сей же час. Ты испей покуда квас.

 

Для такого дурака испеку я колобка.

Всё равно зубов уж нету, хоть полижешь шарик этот».

«Вот и ладно, вот и чудно. Так бы сразу. Что те трудно?

Нелегко меня понять? Думаешь, мне не противно грубой силой угрожать?

 

Только знай, моя голубка, ты в моих приоритетах стоишь сразу за желудком.

Хоть ты лбом об стенку бей. Понимаешь, кто главней?»

Бабка горестно вздохнула, на него рукой махнула,

Положив на сгиб другой — получился жест плохой.

 

Замесила молча тесто, разогрела в печке место,

И скатав то тесто в шар, прямо в пыл его и в жар

На ухвате поднесла и заслонкой печь закрыла.

Вот такие вот дела.

 

Колобку старик был рад, обе ноздри подставляя и вдыхая аромат:

«Соблюдала ль в рецептуре ты, старуха, каждый пункт?

Не хочу я отравиться, потребляя сей продукт».

«Ешь, касатик, дорогой. Если что-нибудь случится — марганцовка под рукой.

 

Не волнуйся, откачаем. Не успеем? Закопаем!

Что в лице ты изменился? Ты бы, Вася, помолился».

«Ладно, хватит бредни слушать — time is up, пора покушать», —

Вилку дед рукой берёт. В шарик ткнул, а тот орёт:

 

«Помогите, караул! Дед мне вилкой бок проткнул.

Это что ж за вашу мать. Ты нарушил герметичность — буду в дождь я протекать».

Дед слегка на пол осел. Шок такой, что голос сел.

Он спросил его сипя: «Ты того, ты чьё дитя?»

 

«Ваш, родимые мои. Ваш снаружи, свой внутри.

Ведь из вашего я теста слеплен был — мне всё известно».

«Чудо, чудо приключилось. Без любви дитё родилось.

Прошлогодняя мука подарила нам сынка.

 

Бабка, срочно все остатки в унитаз слей без оглядки.

Хватит нищету плодить. Нам и так несладко жить».

Хлебобулочный сынок прямо с печки прыг да скок:

«Буду с вами вместе жить. Я – ваш сын. Прошу любить!»

 

Отвечает дед: «Ты круглый. И катись-катись отсель —

Позабудь о нас совсем!

Вот отцовский мой наказ: вон отсюда сей же час.

Жалко хлеба, слова нет. Но ведь я не людоед.

 

Не могу поднять я вилку на родимую кровинку.

Хоть ты режь меня с боков — не могу я есть сынков.

Но и видеть мочи нету — прочь иди. Катись по свету».

 

Колобок вздохнул протяжно, молвил тихо: «Всё неважно.

Если с толком рассудить, как мне с вами дальше жить?

Подрумяненный мой бок станет горла поперёк.

Без меня вы не скучайте. Не вернусь. Вы так и знайте».

 

Колобок скатился на пол, бормоча тихонько матом.

Его мягкие бока покалечились слегка.

Разогнувшись на полу, он подпрыгнул и адью.

За забором, где трава, донеслись его слова:

 

«Жадность фраера погубит. Я ушёл — судьба рассудит».По тропинке в лес густой покатился очень лихо. Там, где не хватало рифмы,

Песню бодро напевал, крепким словом разбавлял.

Вдруг навстречу ему заяц — серый маленький мерзавец.

«Кто таков? Чего тут бродишь? Почему без шапки ходишь?

 

Без задержки, просто так, дай на водку мне пятак!»

«Стариковский я сынок — хлебный шарик Колобок.

Я ищу здесь смысл жизни, но пока найти не смог.

Шапку сроду не носил, с лысым куполом ходил.

 

Денег нет, ну хоть ты лопни. Понял мелкий серый гопник?

Я, пожалуй, покачусь и обратно не вернусь.

Сохраню нейтралитет — заяц не авторитет!»

Подмигнул он правым глазом. Взял разгон, прибавил газа

 

И исчез в густой траве, оставляя след в земле.

Заяц челюсть подобрал, смачно плюнул, вслед послал

На три буквы, чтоб в пути хорошо было идти.

Только зайца этот выкрик в воздухе лесном умолк,

 

Как дорогу преграждает новый странник — Серый волк.

«Здравствуй, миленький дружок, без начинки пирожок.

Ты вообще какого пола?» — задаёт вопросы волк.

Колобок, поднявши брови, в изумлении свистит:

 

«Дядя Волк, дозволь вопросик? И давно ты трансвестит?»

Волк застенчиво краснеет, на щеках румянец рдеет:

«Ты, джигит, откуда взялся, как об этом догадался?»

«Когти лаком ты изгадил, губы смачно напомадил,

 

Да у юбки той покрой откровенно не мужской.

Так что, тётя, извини, мне с тобой не по пути».

Скрылся волк за поворотом. Колобок пришёл к болоту.

Рядом с ним сидит лиса по всей шкуре волоса.

 

«Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл,

Я от зайчика смотался, с глупым волком распрощался.

А теперь, краса-девица, на тебе хочу жениться.

Стой. За сердце не хватайся. Это шутка. Не пугайся».

 

«Повтори погромче, брат. Я настрою аппарат.

К старости совсем оглохла, слышу слабо, вижу плохо.

Уж не так теперь и звонки барабанов перепонки».

Колобок подходит ближе, а лиса нагнулась ниже.

 

Он почти уже орёт, а она его берёт

И без всяких промедлений натурально прямо жрёт.

Колобок пищит от страха, посылает её всяко.

(Для ребят, кто любит мат — есть отдельный вариант).

 

Не прошло пяти минут — съела весь она продукт.

Облизнулась и ушла. Вот и сказка вся прошла!

[Scud-IIEPBblu]

Откуда такой знакомый стиль?

Попалось когда-то давно нечто похожее.

Сказка в стихах: "Про Ивана-Дурака, его юною жену, её бабку Ягу и её кота".

Запомнилось только вступление:

 

Про Ивана-Дурака, его юною жену, её бабку-Ягу и её Кота

 

Скоро сказка говорится,

Дело медленней творится.

Так уж испокон веков

Нам дано, без дураков.

Коль заведено не нами,

Мы менять не вольны сами.

 

Сказка сказке – рознь, однако,

И уж коль судить двояко:

Кто наврал тут и зачем,

И каких таких проблем

Не хватало дураку,

Чтобы на своём веку

Правду с кривдой не смешать…

Впрочем – проще рассказать.

 

И суди теперь сам всяк,

Кто тут прав, а кто – дурак.

 

 

– потому что дальше – мат-перемат и такая дикая похабень, что…

Нет, я, вообще-то, к этому делу довольно толерантно отношусь, даже можно сказать – вполне лояльно…

 

Но не до такой же степени!!!

[Сэди]

Елена Шварц

 

Я подругу умершую видела

Всю ночь напролет во сне.

Может быть – и она меня видела

На той стороне?

Неужели мы тоже для них

Так белы, так бедны словами,

И в слезах и страшны и милы,

Как жених в зеркалах, за свечами?

[GvenAZ]

ВЕЧЕР

 

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.

А счастье всюду. Может быть, оно

Вот этот сад осенний за сараем

И чистый воздух, льющийся в окно.

В бездонном небе легким белым краем

Встает, сияет облако. Давно

Слежу за ним... Мы мало видим, знаем,

А счастье только знающим дано.

Окно открыто. Пискнула и села

На подоконник птичка. И от книг

Усталый взгляд я отвожу на миг.

День вечереет, небо опустело.

Гул молотилки слышен на гумне...

Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.

[Scud-IIEPBblu]

Ольга Берггольц

Ленинградская поэма

(отрывок)

 

Я как рубеж запомню вечер:

декабрь, безогненная мгла,

я хлеб в руке домой несла,

и вдруг соседка мне навстречу.

– Сменяй на платье,– говорит,–

менять не хочешь – дай по дружбе.

Десятый день, как дочь лежит.

Не хороню. Ей гробик нужен.

Его за хлеб сколотят нам.

Отдай. Ведь ты сама рожала...–

И я сказала: – Не отдам.–

И бедный ломоть крепче сжала.

– Отдай,– она просила,– ты

сама ребенка хоронила.

Я принесла тогда цветы,

чтоб ты украсила могилу.–

...Как будто на краю земли,

одни, во мгле, в жестокой схватке,

две женщины, мы рядом шли,

две матери, две ленинградки.

И, одержимая, она

молила долго, горько, робко.

И сил хватило у меня

не уступить мой хлеб на гробик.

И сил хватило – привести

ее к себе, шепнув угрюмо:

– На, съешь кусочек, съешь... прости!

Мне для живых не жаль – не думай.–

...Прожив декабрь, январь, февраль,

я повторяю с дрожью счастья:

мне ничего живым не жаль –

ни слез, ни радости, ни страсти.

[StephSteph]

Мне вчера слегка попало...

Я наказана была...

А за что я получила?

Так понять и не смогла...

Я у мужа на машине...

У стекла, ближе к рулю,

Нацарапала отвёрткой

"МИЛЫЙ, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!"

Нацарапала красиво...

фразу из прекрасных слов...

Разве это справедливо...

ПОЛУЧАТЬ, БЛИН, ЗА ЛЮБОВЬ?

[Scud-IIEPBblu]

Жаль, подробности наказания остались за кадром.

А то, может, это стихи про БДСМ резвиловку?

[mastholte rietberg]

О смысле жизни

 

- Скажи-ка мне, Вечность,

Зачем мы пришли?

Кто мы такие, как думаешь ты?

 

- Вы искорки жизни, времени шутка.

На миг загоревшись, тут же ушли.

 

Думать о жизни, в ней смысл искать -

То же, что гору с места сдвигать.

 

Просто любите да зла не творите.

Иного в ней смысла вам не найти.

[Scud-IIEPBblu]

С огромным нетерпением жду честный перевод "Ромео и Джульетты", обещанный И. Диденко.

Неужто осилит???

[StephSteph]

Какой позор!!!

 

Из командировки мужа я встречала

Как скакун Орловский по перрону мчала!

Кинулась на шею, жарко обнимала,

В губы целовала, к сердцу прижимала!

 

Вдруг чужая баба, на овцу похожа

Съездила по роже мне и мужу тоже!

- Ты кабель и сволочь, — на него орала,

А меня шалавой грязной обозвала!

 

Я в нее вцепилась хваткой бегемота,

По башке вломила этой идиотке!

Зонтиком по шее начала метелить

Аж очки в траншею у нее слетели!

 

Тут я и застыла и мозги включила,

Я сама слепая, а очки забыла!

Присмотрелась ближе, прикусила жало...

И мужик не мой, и баба... убежала!

 

Я за ней вдогонку следом припустилась,

Ей кричу: - "Постойте! Сослепу ошиблась!

Вы меня простите, в жизни все бывает!"

А она - "Спасите! Люди! Убивают!!!"

 

Мы как две лохушки по перрону гнали

Люди веселились и, как кони, ржали,

Я потом споткнулась, чуть не завалилась,

Но в объятья к мужу плавно приземлилась!

[Сэди]

Саша Чёрный

 

Профиль тоньше камеи,

Глаза как спелые сливы,

Шея белее лилеи

И стан как у леди Годивы.

Деву с душою бездонной,

Как первая скрипка оркестра,

Недаром прозвали мадонной

Медички шестого семестра.

Пришел к мадонне филолог,

Фаддей Симеонович Смяткин.

Рассказ мой будет недолог:

Филолог влюбился по пятки.

Влюбился жестоко и сразу

В глаза ее, губы и уши,

Цедил за фразою фразу,

Томился, как рыба на суше.

Хотелось быть ее чашкой,

Братом ее или теткой,

Ее эмалевой пряжкой

И даже зубной ее щеткой!..

"Устали, Варвара Петровна?

О, как дрожат ваши ручки!"-

Шепнул филолог любовно,

А в сердце вонзились колючки.

"Устала. Вскрывала студента:

Труп был жирный и дряблый.

Холод... Сталь инструмента.

Руки, конечно, иззябли.

Потом у Калинкина моста

Смотрела своих венеричек.

Устала: их было д о ста.

Что с вами? Вы ищете спичек?

Спички лежат на окошке.

Ну, вот. Вернулась обратно,

Вынула почки у кошки

И зашила ее аккуратно.

Затем мне с подругой достались

Препараты гнилой пуповины.

Потом... был скучный анализ:

Выделенье в моче мочевины...

Ах, я! Прошу извиненья:

Я роль хозяйки забыла -

Коллега! Возьмите варенья,-

Сама сегодня варила".

Фаддей Симеонович Смяткин

Сказал беззвучно: "Спасибо!"

А в горле ком кисло-сладкий

Бился, как в неводе рыба.

Не хотелось быть ее чашкой,

Ни братом ее и ни теткой,

Ни ее эмалевой пряжкой,

Ни зубной ее щеткой!

 

Читала вроде Наталья Седых в дуэте с каким-то актером.

[Scud-IIEPBblu]

Называется – правополушарное отторжение.

Почему все гуманитарии отторгают всё относящееся к точным наукам – это более-менее ясно: сложно, невозможно понять без усвоения скучных формул, страшно жить в мире, где "всё не так, как выглядит" (things are not what they seem!). Это всё понятно. Да левополушарное отторжение никогда и не числилось среди феноменов психики, это вроде как норма такая, и никого ничем не удивляет.

А вот откуда берутся такие необъяснимые эстетические корчи перед объективными фактами жизни, для той же медицины являющими основу основ, альфу и омегу, святая святых?…

[Сэди]

Светозарен Тадмора дворец. Средь песков

Он, как марево, путника взоры манит.

На семьсот беломраморных стройных столбов

Опираясь, возносится башня в зенит.

А вокруг него — пальм легковейная тень,

Где, на вайях качаясь, печально поют

Чудо-птицы; журчат водометы весь день,

И цветы, все в росе, над бассейном цветут.

Эл Саман там на троне с царицей своей,

Стан царицы его обвивает рука.

На груди его косы ее, что пышней

Нунуфара-цветка на струях родника.

Бирюзовый прибой, что ласкает волной

Голубого Ливана скалистую круть,

Не сверкал, не сверкал еще пеной такой,

Снежно-белой такой, как царицына грудь.

Вкруг высокого трона веселой толпой

Златокудрых прислужниц и слуг хоровод

В стройной пляске плывет под прохладой ночной

До зари и весь день. И всю ночь напролет.

2

Гаснут свечи. Дворец опочил в тишине.

Как серебряный лебедь, в бассейн сквозь туман

Месяц канул, плескаясь, ласкаясь в волне,

И шептать начинает тогда Эл Саман.

Шепчет он светлолицей царице своей

На ушко — и так нежно и ласково так,

Что едва ли колонны ласкает нежней

Луч луны, проникая в немой полумрак:

«Небеса высоки, о царица моя!

Но любовь моя выше высоких небес.

Корни гор глубоки, о царица моя!

Но любовь моя глубже их огненных бездн.

И прекрасный мой замок в обломках падет,

Их завеет пустынь налетающий прах,

И бездонное море Сидона придет

И затопит пустыню и скроет в волнах.

И к исходу времен подойдут времена,

Солнце дня почернеет, погаснет луна,

Лишь любовь моя — неугасима одна,

Бесконечна, безбрежна и вечна она».

Очарованный царь поцелуями пьян.

Негу черпая словно в волшебном вине,

Млеет, тает, горит и живет Эл Саман.

Время — вечность и миг и течет как во сне.

А из черных узорных дворцовых ворот

Сладко пахнут алоэ и мускус. И там

Юных слуг и прислужниц идет хоровод

И певцы прижимают свирели к устам.

3

Но разорвана смерти крылом тишина,

Одиноко и грустно лампада горит.

Умирает царица, кротка и бледна,

Голова на груди Эл Самана лежит.

Умирает она, как роса в лепестках,

Как дитя на святых материнских руках,

И беззвучно рыдает над ней Эл Саман,

Шепчет он ей сквозь благоуханный туман:

«Я разрушу, низвергну небесную твердь,

Но не дам, но не дам я тебе умереть.

Прогоню, одолею угрюмую смерть,

Но не дам, но не дам я тебе умереть».

Только час отвоюет у смерти — и вновь

Гонит он ее силой меча и щита

И вдыхает дыханье свое и любовь

В помертвело-холодные милой уста.

4

Заходила луна, восходила луна.

И, обняв погруженную в сон гробовой,

Шепчет на ухо ей Эл Саман. И нежна

Его речь, как мерцанье колонн под луной.

И покинули в ужасе замок его

Сонмы слуг и прислужниц. И стали пусты

Залы замка. Безмолвно вокруг и мертво.

Вайи падают с пальм, умирают цветы.

Тихо плачет и всхлипывает водомет,

Меж колонн паутина густая висит.

Только ветер пустынный в пролетах поет,

Пыль над троном взметая, злорадно свистит.

И холодной блестящей своей чешуей

Прах стирает змея с пожелтевших костей,

Но мертвец Эл Саман костяною рукой

Обнимает еще стан царицы своей.

Он склоняется к ней и, беззвучно почти,

Что-то шепчет оскалом из мертвой кости,

Шепчет вечно, беззвучно в ночной тишине,

Как седые колонны холодной луне.

И зачахли и высохли пальмы садов,

И обрушились своды, и свет их померк,

И руины завеял песчаный покров,

Только башни высокой не скрыл, не поверг.

Над унылой могилой в пустыне, одна,

Как свидетель, свой купол возносит она,

Чтобы дальние звезды узнали о ней,

О любви Эл Самана, что смерти сильней.

Чтоб поведали миру о давней любви,

О могучей, бессмертной и славной любви,

Караваны и путники, что из дали

В даль безвестную благоговейно прошли.

[mastholte rietberg]

Новость принесли

Провода,

Что у нас вражда

Да беда.

Были мы близки,

Дороги.

Стали далеки,

Вороги.

 

Песен мы теперь

Не поём.

Порознь живем,

Не вдвоем.

Где шумел камыш,

Тишина.

Что же ты не спишь?

 

Припев:

Война! Война! Война!

Что же ты не спишь?

Война! Война! Война!

Что же молчишь?

 

Мысли в голове

Тикают.

Жизнь у нас пошла

Дикая.

Каждому с трудом

Верится.

Да с каждого окна

Целятся.

 

Песен мы теперь

Не поем.

Порознь живем

Не вдвоем.

Где шумел камыш,

Тишина.

Что же ты грустишь?

 

Припев.

 

А он не хотел

Воевать,

Он просто не умел

Убивать.

По своим стрелять

Погоди,

Может ты не прав,

Командир?

[Сэди]

Автор некто gurvik

 

Там было холодно и рано,

Мне снилась серая пустыня.

Потом Твоё приснилось имя

Среди рассветного тумана.

Мы шли, молчали ни о чём,

И были очень далеки -

На расстоянии руки,

Так, чтобы не задеть плечом.

[Scud-IIEPBblu]

Красиво. Очень.

Только слишком явная недоговорённость. Нарочитая какая-то, что ли…

[Сэди]

В общем, это заключительная часть фанфика, причём сатирического. Лучшая его часть. Описание сна о покойном отце. Очень сильный контраст с общим настроем рассказа - и этим стихотворением.

[Scud-IIEPBblu]

Уже понятней…

[mastholte rietberg]

Отыскала то видео, где впервые услышала песню со стихами выше

 

Вначале подумала, поет Гребенщиков)

 

18+, скорость х1.5

[mastholte rietberg]

Из старого... Немножко того, что Кирк назвал бы "политотой", я же назову настоящей поэзией.

 

(ЮННА МОРИЦ ) Я санкций жду – за то, что всем народом Дышать мы продолжаем кислородом!.. За всё, что милость мне дала Господня, Я санкций жду от запада сегодня, – За солнце, за луну, за всё подряд Я санкций жду от западных ребят. Тем более – за то, что наше войско Имело отвратительное свойство – Не сдать страну и грохнуть гитлерьё, За это преступление моё В Европе и, в особенности в Польше, Я санкций жду всё больше и всё больше! За Крым, не превращённый в крыматорий, Людей в Одессе сжёг живьём который, А также за Донбасс, где никогда Не будет русофобская среда, Я санкций жду, живя во всех столетьях, Где я купаюсь в славе санкций этих!

 

Ну и анекдот до кучи. Этот только вчера встретила. Disclaimer: ничего против обоих персонажей не имею, просто игра слов замечательна, смеялась долго...

Раньше ездили в Африку посмотреть на львов, а теперь ездят во Львов посмотреть на Африку.

[Сэди]

Как-то раз на той неделе

Брел я пастбищем без цели,

И глаза мои узрели

Вдруг пастушку, дочь мужлана:

На ногах чулки белели,

Шарф и вязанка на теле,

Плащ и шуба из барана.

Я приблизился. «Ужели,

Дева, — с губ слова слетели, —

Вас морозы одолели?»

«Нет, — сказала дочь мужлана, —

Бог с кормилицей хотели,

Чтобы я от злой метели

Становилась лишь румяна».

«Дева, — я сказал, — отрада

Вы для рыцарского взгляда,

Как и крепкая ограда

Я для дочери мужлана;

Вы одна пасете стадо

Средь долин, терпя от града,

Ливня, ветра и бурана».

«Дон, — в ответ она, — измлада

Знаю я, чего мне надо;

Чары ваших слов — привада, —

Мне сказала дочь мужлана, —

Для таких, кто ценность клада

Видит в блеске лишь; услада

Их — вдыхать пары дурмана».

«Дева, вы милы, пригожи,

С дочерью сеньора схожи

Речью — иль к себе на ложе

Мать пустила не мужлана;

Но, увы, я девы строже

Вас не видел: как, о боже,

Выбраться мне из капкана?»

«Дон, родня моя — ни кожи,

Если всмотритесь, ни рожи,

Их удел — кирка да вожжи, —

Мне сказала дочь мужлана, —

Но творить одно и то же

Каждый божий день — негоже

И для рыцарского сана».

«Дева, в вас видна порода,

Одарила вас природа,

Словно знатного вы рода,

А совсем не дочь мужлана;

Но присуща ль вам свобода?

Не хотите ль, будь вы подо

Мной, заняться делом рьяно?»

«Ваши речи полны меда,

Но, сеньор, такого рода

Куртуазность — ныне мода, —

Мне сказала дочь мужлана. —

Прячет ваш подход невзгоду,

Так что: ходу, дурень, ходу!

Иль вам кажется, что рано?»

«Дева, этот тон суровый,

Этот ваш ответ бредовый

Не пристал ничуть здоровой

Духом дочери мужлана;

Вежество пускай основой

Станет нам для дружбы новой

Без взаимного обмана».

«Дон, лишь вовсе безголовый

Соблазняет нас обновой —

Мил сеньор, служить готовый, —

Мне сказала дочь мужлана. —

Но за этот дар грошовый

Шлюхой числиться дешевой?!

Нет, наград не стоит рана!»

«Дева, связан мир рутиной —

Со своею половиной

Ищет встречи всяк: мужчиной

Я рожден, вы — дочь мужлана;

Мне теперь не луговиной,

Но влекущею пучиной

Эта кажется поляна».

«Дон, но следствие с причиной

Связано, дурь — с дурачиной,

Вежество — с учтивой миной,

И с мужланом — дочь мужлана;

Золотою серединой

Курс держать, борясь с судьбиной, —

Вот суть жизненного плана».

«Дева с благостной личиной,

Знать, за логикой змеиной

Вы не лезли в глубь кармана».

«Дон, тревожен крик совиный;

Тот — ждет манны; пред картиной

Этот — в позе истукана».

 

Маркабрюн.

[Scud-IIEPBblu]

Кому староанглийский нравится?

Вот:

 

 

He clappid fast, he kist, and chukkit,

As with the glaikis he wer ouirgane;

Yit be his feirris he wald have fukkit;

Ye break my hart, my bony ane!

 

[Aiza]

мне бы "ново" понять) Yit, Ye, ane? chukkit? эти слова "не такие"? ой, я запуталас, там все какие то не такеи или ккак

[Aiza]

Он быстро ступал, он кист и чуккит,

Как и с glaikis, он был ouirgane;

Да, его фейррис у него есть фуккит;

Вы нарушаете мой hart, мой костлявый ane!