Обходные пути

[empathy]

[приз за лучшую режиссуру среди

дебютов на «неделе критики» в венеции]

Год 2021

Страна Россия, Нидерланды

Жанр драма

Время 01:13

Премьера: 8 сентября 2021, Венеция

Режиссерка Екатерина Селенкина

Сценарий Екатерина Селенкина

Камера Алексей Курбатов

Описание

В центре картины — кладмен Денис, который делает закладки по всему городу.

Следуя за ним, зритель погружается в пространство города и вместе с авторами исследует его поэтику.

Изменено 03.02.2022 00:56 пользователем empathy

[empathy]

сеанс: катя селенкина: «иногда полезно посмотреть фильм на телефоне»

Ксения Ильина: Как появилась идея сделать фильм про закладчика? Что было изначально — поэтика спальных районов, или вы отталкивались непосредственно от героя?

 

Изначально меня заинтересовала именно тема — dark web и сам модус существования, в котором находятся закладчики. И я начала делать ресерч. Читала всякие форумы закладчиков, где находила очень много всего — от советов, как это делать, до просто историй.

 

Чем жестче законы и чем меньше поддержка и помощь наркозависимым, тем изобретательнее способы распространения наркотиков.

 

С.Д.: Это все в открытом доступе?

 

В принципе, люди могут иметь к этому доступ, но это в теневом интернете. Иначе давно почистили бы. Но есть всякие блоги, телеграмм-каналы, дневники, как наркопотребителей, так и закладчиц и закладчиков. Я их читала и потом поняла, что на самом деле эта система высвечивает очень много интересных вещей в реальности города. Стала думать о фильме, который будет не только строиться вокруг истории одного человека, но и обрисовывать некую экосистему, взаимосвязи между системами. В частности, система закладок появилась из-за политики в отношении наркотиков. Чем жестче законы и чем меньше поддержка и помощь наркозависимым, тем изобретательнее способы распространения наркотиков.

 

К.И.: Тем более изобретательны обходные пути.

 

Да. И я начала думать о связях между бедностью и социальными кондициями, о патриархате и милитаризме. И мне хотелось в этом фильме высветить все эти где-то очевидные, где-то подводные связи. Так родилась форма фильма.

К.И.: Ты четыре года работала над фильмом. У меня, конечно, возникает вопрос: как менялась ты и твои отношения с фильмом?

 

Это действительно очень большой срок. Я в какой-то момент очень устала от него и долго очень не смотрела, а недавно посмотрела снова — и вообще не поняла, это мы сделали? В общем, многое изменилось, но прелесть в том, что у этого фильма достаточно открытая структура: когда я приступила к монтажу, у меня все еще были возможности отражать свои новые взгляды и состояния. Я не была заложницей идей четырехлетней давности.

 

Мой партнер Леша умер, когда этот фильм еще не был доделан. Из-за этого многое в картине изменилось, для меня он обрел совершенно другие смыслы.

 

Если бы не он — не было бы возможности снимать этот фильм. Не говоря о том, какой он невероятно талантливый оператор и как мне нравится все, что он сделал. Поэтому я рада отвечать на любые вопросы с ним связанные и подчеркивать его участие. Мне, конечно, очень грустно, но это неизбежно присутствует в моей жизни, вне зависимости от того, говорю я об этом или нет.

К.И.: А еще ты ученица Джеймса Беннинга, который привык обходиться в своих фильмах без людей.

 

Я не разделяю этот взгляд. Мне кажется, и человек без пространства, и пространство без человека могут быть вполне интересными. По-моему, у Брессона есть такие слова: «В идеале не показывать ничего. Но это невозможно». Важно также сказать, что в Калифорнийском институте искусств у тебя нет мастера, ты выбираешь тех, с кем будешь взаимодействовать, поэтому за время обучения, с кем я только не взаимодействовала. Джеймс Беннинг участвовал в критике этого фильма всю дорогу. В той системе ты можешь просто обратиться к любому человеку, попросить встретиться и задать тему для разговора. И человек будет с тобой разговаривать. Это мы и практиковали. Ты сам выбираешь комиссию, которая оценит твой фильм. В конечном итоге у меня было четыре человека, Джеймс был одним из них.

 

К.И.: Какой была его первая реакция на фильм?

 

Фильм тогда был гораздо сложнее для восприятия, нарративная линия была гораздо более растворена, и Джеймсу это нравилось. Зрителю приходилось быть гораздо внимательнее, чтобы разобраться в том, что происходит и интерпретировать происходящее. Ему очень нравилось, что в той версии что-то важное могло происходить где-то вдали, почти незаметно. Финальная версия фильма куда дружелюбнее, и это ему нравилось меньше, но выбор был сделан. Фильм и сейчас слегка сложен для восприятия, но на мой взгляд он достаточно захватывающий.

•••

Практически бессловесный докуфикшн, выдержанный в традиции медленного кино Джеймса Беннинга, — это во многом фильм о трении между реальным и виртуальным пространством. Тщательно выстроенные и то же время нейтральные общие планы, снятые оператором Алексеем Курбатовым на 16-мм пленку, контрастируют с чисто субъективным цифровым присутствием главного героя: фрагментами его самоуничтожающейся переписки и выбором новых точек для закладок в интерактивных онлайн-картах. Для «Обходных путей» характерно то же внимание к повседневности и телам в пейзаже, что для короткометражки Селенкиной «Сторге» (2017) — снятой на окраине Москвы истории о дочери, заботящейся о матери с болезнью Альцгеймера. Но в отличие от «Сторге», отношения героя с его матерью, девушкой и братом даны пунктиром, чтобы постепенно вовсе раствориться в хоре других голосов.

 

Селенкина предлагает психогеографический дрейф по периферии мегаполиса, проникнутого знаками власти, анонимностью и невидимыми системами контроля, от которого не спрятаться даже в виртуальном пространстве. Однако вместе с этим режиссерка показывает, как жители присваивают себе город: дети прыгают по крышам гаражей, подростки слоняются по заброшенным зданиям, а сам главный герой воспринимает Москву как огромную площадку для крайне опасной и рискованной игры.

 

российская премьера 24 сентября в гараже, также будет q&a c режиссеркой. в прокат cineticle films выпустит 18 ноября.

Изменено 18.11.2021 22:13 пользователем empathy

[empathy]

катя селенкина и продюсер владимир надеин в венеции

 

[empathy]

вилладж: интервью. даркнет, 228 и учеба в америке

В начале сентября фильм «Обходные пути» российской режиссёрки Кати Селенкиной получил приз за лучшую режиссуру среди дебютантов на Венецианском фестивале. 24 сентября фильм впервые покажут на большом экране — в кинотеатре Garage Screen.

 

— Чем ты занималась до кино, и как ты в кино пришла?

 

— Сначала я закончила факультет менеджмента в СПбГУ — поступила туда, куда мне хватало баллов. Ещё и родители давили. По образованию я должна была работать в корпорациях, так что антикапиталистические настроения у меня появились довольно рано. Уже когда я училась, поняла, что мне это всё не нужно, и писала диплом по корпоративной социальной ответственности — самой никого не интересующей теме.

 

Я всегда хотела быть художницей, правда про кино как раз не думала. Когда выпустилась, очень страдала — находила какие-то работы, но все они мне не нравились. Я пыталась понять, как вообще встроиться в этот мир. Конвенциональное художественное образование убеждает нас в том, что ты можешь стать крутым, только если делал что-то с самого детства. И если у тебя нет какого-то технического мега-навыка — типа, ты очень хорошо играешь на музыкальном инструменте или пишешь картины с двух лет — тебе уже никем не стать.

 

В 21 год мне казалось, что моя жизнь потеряна, и я буду страдать всегда. А с кино же как? Чем ты старше, тем лучше. Так что я решила, что такой старухе, как 21-летняя я, это подходит. Такой был, если можно так сказать, холодный расчёт. Я начала готовиться к поступлению куда-нибудь за границу, но несколько лет подавалась куда-то и не попадала. Решила, что если вдруг никогда никуда не поступлю, подамся в МШНК (Московская школа нового кино — прим.ред.). И в итоге пошла учиться туда.

— А в какой момент в твоей жизни появилась Калифорния и арт-школа CalArts?

 

— Я закончила МШНК, сделала дипломный фильм, и мы с моим оператором Лёшей Курбатовым начали встречаться. Я ему сразу сказала, что собираюсь уехать в никуда, мне всё надоело, я хочу попробовать пожить где-то ещё. А он ответил: «Ну, давай поженимся и поедем вместе» на третий день наших отношений. Поэтому было нестрашно переезжать, мы просто махнули вдвоём.

 

Мы переехали в Нью-Йорк и начали тусоваться с ребятами из NYU (New York University — прим. ред.). И тогда я очень раздражалась на конвенциональность их подхода: всё было очень традиционно — все по сути снимали обычное нарративное кино. Тогда я просто загуглила «самая экспериментальная киношкола Америки» и увидела CalArts. Я прислала заявку позже срока, меня взяли учиться последнюю — я просто влетела в уходящий вагон. Мы переехали из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, и начался лучший период в моей жизни.

— Почему тебя раздражало нарративное кино?

 

— Меня скорее раздражает гомогенность, однородность кинематографа вообще. Конечно же, есть другой кинематограф, но в целом, если мы приходим в кинотеатр, то почти всегда видим просто истории людей, снятых крупным планом. И мне кажется, это плохо влияет на нас — ограничивает то, как мы взаимодействуем с миром и анализируем его. Эта обсессия человека человеком кажется мне сегодня очень опасной. Мы ставим себя в центр мира. И экологическая катастрофа разворачивается в том числе, потому что мы только потребители среды.

— Какие вещи ты узнала в CalArts про кино, образование и жизнь, которые впитала и понесла в себе дальше?

 

— Там всё очень горизонтально, и в дискуссии все равноправны. Мы очень много говорили о политике изображения, о том, кто представлен и не представлен на экране. Откуда смотрит камера и кому принадлежит этот взгляд. И почему край кадра, допустим, проходит здесь, а не там, и что это значит для мира и для нас, когда мы смотрим на мир. Казалось, я всегда это знала. Но взять на себя ответственность и не просто рассуждать об этом, а включить в свою практику, у меня получилось только после того, как мы начали обсуждать это так прицельно. У нас были настоящие политические дискуссии.

 

На меня очень повлияла наша преподавательница Ребекка Бэрон, американская режиссёрка, которая занимается киноэссе — но киноэссе, которые мыслят скорее изображениями, нежели текстом. А ещё очень важной для меня стала работа с ручной проявкой пленки. Моя наставница Шарлотт Прайс научила меня всем возможным алхимическим процессам и тактильным практикам для съёмки.

— Наверное, невозможно учиться в Штатах и не политизироваться. Что вы обсуждали, и как это тебя изменило?

 

— Сейчас фем-оптика и колониальная оптика в популярном поле куда более распространены в России. Когда я уезжала, этого здесь еще не было. В Штатах я научилась постоянно задавать реальности вопросы и ничего не принимать на веру, там много крутого критического анализа взаимосвязей систем: например, как связаны удержание власти, тюрьма и расизм. Учёба дала мне привычку задавать вопросы про то, что давно кажется для нас естественным. Допустим, что мы называем преступлениями, какую ответственность должны нести за них люди и почему.

— Как ты по-новому почувствовала Москву, пока снимала кино и искала локации? Находила что-то, о чём не подозревала вообще?

 

— Во время съёмок ты не замечаешь связи всех вещей, это скорее долгий аналитический процесс. Нет такого, чтобы вглядеться внимательно и сразу понять, что преступления или социальные проблемы связаны с политикой государства, но постепенно это рассматривается. А если говорить только про смотрение, то я была просто очарована городом, тем, как люди проводят время на улицах. Например, пока мы бродили, увидели спортивную площадку, где мигранты после работы на стройке играют в волейбол. До этого я никогда таких мест не замечала, а может быть, просто не ходила мимо них. И, с одной стороны, мне было очень радостно, что у оторванных от родины людей есть комьюнити, что те, кто в большинстве своем приехал просто работать, могут отдыхать и проводить друг с другом время. С другой стороны, это комьюнити казалось мне изолированным — вряд ли к ним придёт играть какой-нибудь парень, который живёт в этом доме всю жизнь.

— С ситуацией 228 в России сталкивался, наверное, каждый молодой человек. У тебя были случаи?

 

— Меня обыскивали, и даже не один раз. Причем однажды я просто сидела в своей машине вечером на улице Рубинштейна в Петербурге. И меня оттуда вытащили и обыскали всю машину и меня. При рейдах в клубах я тоже присутствовала, но это было довольно давно — сейчас я уже не хожу.

 

Как и крепчание гомофобии, стигматизация наркотиков исходит в первую очередь от государства, а дальше начинает интернализироваться людьми. Чем репрессивнее законы, тем больше стигма. Такое отношение уменьшает возможности реальной помощи наркопотребителям, психологической и медицинской. И если система меняться не будет, боюсь, останется так же. И количество заключенных в том числе.

— Как ты чувствуешь присутствие Лёши Курбатова в фильме сейчас, уже после его смерти (соавтор «Обходных путей» Алексей Курбатов умер в январе 2020 года — прим. ред.)?

 

— Сейчас это сложно отследить: мы писали, обсуждали и снимали параллельно. Наверное, плотнее всего мы взаимодействовали, когда искали локации в Москве. У нас было не как обычно в кино, когда ты написал сцену, подумал, какое место тебе нужно и поехал искать. Это был именно способ написания сценария и придумывания фильма в целом. Поэтому он очень щедро колесил со мной по Москве много месяцев подряд: мы два лета приезжали сюда снимать, везде катались на самокатах, искали локации и записывали. И уже почти не разделить, кто из нас что сделал. Будем считать, что я — такой пессимистичный зануда, а он — такой восторженный и очень чуткий ко всему человек. И мне кажется, что огромное количество мест и сцен, происходящих в городе, было замечено, потому что он говорил: «Боже, посмотри, что здесь происходит!».

Изменено 18.11.2021 22:14 пользователем empathy

[empathy]

colta:

На первый взгляд «Обходные пути» — типичная хипстерская заумь. Действительно, тут и горячая тема — будни кладмена, мрачного подростка с крашеными волосами, который рассовывает пакетики с порошком в разные щели панельных районов Москвы; и привычно замедленный, созерцательный ритм; забавные проблески нонспектакулярного арта — узнаваемые бытовые сценки. Но не спешите с выводами, смотрите кино до конца! В какой-то момент Селенкина выводит своего героя из игры, а бестелесный киноглаз, теперь уже принадлежащий неизвестно кому (до этого мы видели все происходящее либо глазами юного преступника, либо через оптику условного паноптикона — воображаемой камеры наблюдения, полицейского патруля или случайного свидетеля), продолжает пристально всматриваться в пустынные ландшафты, уже навсегда отравленные нашим подозрением.

По сути, «Обходные пути» — это обходные пути нарратива, языка, упорно пробирающегося в зрительское сознание даже тогда, когда формальная логика чередования кадров на экране намеренно уничтожена. Отличный пример истинной видеопоэзии, неожиданное возвращение так называемого структурного, материалистического кино, практика которого зашла в тупик на Западе 70-х — и вот замечательно возродилась в России. Как и положено структурному кино, фильм Селенкиной работает с базовыми элементами и структурами кинематографического синтаксиса, изгоняя из него субъекта (как производящего, так и считывающего смысл — оба красиво зарифмованы с протагонистом и зрителем-свидетелем, постепенно превращающимся в настоящего следователя), позволяя кинотексту самоорганизовываться в логике афазии, постоянно подводить зрителя к смыслу — и тут же соскальзывать в бессмысленность. В каком-то смысле «Обходные пути» — спасительный эликсир для всех авторов «плохого» конвенционального кино: если уж зритель способен вчитать намеки на смысл и напряжение даже в холодное слайд-шоу случайных слайдов, вашу историю он сможет понять, даже невзирая на все огрехи монтажа и сценария.

afisha:

Когда полицейские сорвут рейв, когда пара чем-то испуганных подростков покинет парк, и самый тревожный момент — когда Дениса будут осматривать участковые, заставляя снять даже трусы. Этот несанкционированный осмотр — то, с чем приходится сталкиваться десяткам тысяч сограждан в России. Когда и причин для задержания как будто нет, но тошнотворная всемогущая рука власти шарит по твоим карманам.

Вместе с тем «Обходные пути» также история невидимой Москвы, ее тайных мест и случайных прохожих. Снимая общими статичными планами на 16-миллиметровую пленку, подобно Шанталь Акерман, режиссерка исследует сонную поэзию спальных районов, зеленых зон и даже деловых центров (в фильме есть кадр, где женщина с плакатом «Нет войне» стоит у Москва-Сити). В этом беспокойном статус-кво мегаполиса Денис в конце концов уйдет по своим делам; зрителям же останется взирать на протяженный кадр дождливого летнего города.

Изменено 18.11.2021 22:12 пользователем empathy

[empathy]

режиссерка Екатерина Селенкина отвечает на анкету «Афиши Daily»

Другие варианты названия вашего фильма

 

«Фигуры в городском ландшафте».

 

Кому вы бы посвятили свой фильм и почему

 

Алексею Курбатову. Это мой друг, партнер, возлюбленный, а также оператор фильма «Обходные пути». Его не стало в январе 2020 года.

 

Что мешает в российской киноиндустрии

 

Крайне малое количество финансирования, не подразумевающего цензуры.

 

Чего не хватает российскому кино

 

Более широкого спектра тем и форм, политичности формы, включения фем- и деколониальный оптики, инклюзивности, чуткости, этичности.

 

С кем из режиссеров вам хотелось бы выпить

 

Барбара Хаммер, Шанталь Акерман, Лукреция Мартель.

 

Главное событие в русском кино за год

 

Запуск «Кинолаборатории» в рамках фестиваля в Новой Голландии для поддержки короткого метра.

 

Фильм года

 

«За поворотом реки» («A River Runs, Turns, Erases, Replaces») Чжу Шэнцзэ.

 

Вы верите, что кино может что-то изменить

 

Я верю, что кино и, шире, движущиеся изображения крайне активно участвуют в формировании нашего восприятия реальности, того, что мы считаем нормой, того, как мы взаимодействуем с окружающим миром. Например, можно подумать о порнофильмах. Многие сегодня смотрят порно до того, как начинают заниматься сексом, а затем, когда приходит время, воспроизводят то, что было увидено на экране. Но часто подобный секс не подходит, не приносит сильного удовольствия этому человеку или его/ее партнеркам или вовсе является насильственным по отношению к другому (где насилие не часть кинка/запроса партнерки). В итоге можно потратить годы на то, чтобы развидеть увиденное и найти собственный путь к удовольствию, а можно никогда не преуспеть в этом. Это лишь один пример.

 

Но важно здесь также то, что один фильм, на мой взгляд, не совершает каких-то мощных сдвигов. Необходим целый массив изображений, которые создаются осознанно, уважительно и благотворно по отношению к миру.

 

Чего ждать от вашей следующей картины

 

Новых экспериментов.

 

уже неделю как в прокате