Майкл Джексон

[Впечатлительная]

А причем здесь прокомментированная фраза? В чём связь? Вы мне отвечаете, пытаетесь опровергнуть или просто так её приводите?

 

Нет, я ничего не опровергаю и привела Вашу фразу не случайно. Вполне возможно, так оно и было. Но первоначально все происходило на интуитивном уровне. Еще с детства он черпал в музыке силу и был проводником- дарил людям радость, которую сам испытывал. Этому научить невозможно.

 

По мере взросления стал интересоваться первопричинами.

[Air-space]

Нет, я ничего не опровергаю и привела Вашу фразу не случайно. Вполне возможно, так оно и было. Но первоначально все происходило на интуитивном уровне. Еще с детства он черпал в музыке силу и был проводником- дарил людям радость, которую сам испытывал. Этому научить невозможно.

 

Ну, так поэтому я и привела тут на память его предка-шамана . У него это наследственное прежде всего - понятное дело. Просто дальше он уже в себе это развил.

[ботаник]

%5Bimg%5Dhttp%3A//tribayana.ru/wp-content/uploads/2012/11/%D0%96%D0%B8%D0%B7%D0%BD%D1%8C-%D0%9C%D0%B0%D0%B9%D0%BA%D0%BB%D0%B0-%D0%94%D0%B6%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%BE%D0%BD%D0%B0-_1.jpg[/img]

[солнышко]

Молодец! Пусть вещи будут если не у семьи то в руках настоящего поклоника , а не в руках обычного коллекционера.

 

 

Леди Гага скупила вещи Майкла Джексона через аукцион

Аукцион вещей Майкла Джексона обернулся полной неожиданностью. Торги велись весьма активно онлайн и в зале, но практически все самые именитые лоты достались одному покупателю, который называл себя «номер 462».

 

Как оказалось, под этим непримечательным именем скрывалась певица Леди Гага, которая купила 55 лотов, включая практически все костюмы и куртки с концертов за шестизначные суммы. В общей сложности певица потратила на свои приобретения около трёх миллионов долларов. Кстати, аукцион длился 11 часов.

 

Гага написала в микроблоге: «55 вещиц сегодня пополнили мою коллекцию. Они будут храниться в бережной сохранности в честь духовности и любви Майкла Джексона, а также во имя его храбрости и поклонников по всему миру».

[Curt FOB Steelson]

Правильно сделала.

[Marisha-ua]

Молодец! Пусть вещи будут если не у семьи то в руках настоящего поклоника , а не в руках обычного коллекционера.

 

Ну а что, все правильно. Гага может себе это позволить, однако думаю, что дело не в деньгах, просто человек искренне любит Майкла

[солнышко]

Ну а что, все правильно. Гага может себе это позволить, однако думаю, что дело не в деньгах, просто человек искренне любит Майкла

Я тоже думаю что из-за любви.

Кстати просматревал недавно биографию Гаги и в графе у кого она выступала на разогреве есть такое This Is It (2009-10) (отменён)

[Marisha-ua]

Я тоже думаю что из-за любви.

Кстати просматревал недавно биографию Гаги и в графе у кого она выступала на разогреве есть такое This Is It (2009-10) (отменён)

 

Отменен, поскольку не стало Майкла

Наверно, должна была выступать, но не срослось (

[Air-space]

30 ноября альбому Thriller исполнилось 30 лет. По этому поводу CNN взяли интервью у Эдди Ван Халена, записавшего знаменитое гитарное соло для "Beat It".

 

Эдди Ван Хален сидит на диване в своей домашней студии, курит электронную сигарету и вспоминает запись шедеврального альбома Майкла Джексона Thriller. «Как будто это было вчера, - говорит он тихо. – Было бы здорово поработать с ним снова…»

 

Ван Хален оказался неожиданным гостем в песне «Beat It», вышедшей третьим синглом с альбома. Его яркое гитарное соло длилось всего 20 секунд и было записано за полчаса. Ван Хален сделал это бесплатно, в качестве любезности продюсеру Куинси Джонсу, пока остальных членов группы Van Halen не было в городе. «Я сказал себе: “Ну кто узнает, что я сыграл на диске этого парня, верно? Никто не узнает”. Неверно! – смеется он. – Ох, как я ошибся! Этот диск стал альбомом года».

 

Знаменитый гитарист рассказал CNN о том, как происходило его культовое сотрудничество с Майклом Джексоном.

 

CNN: Когда вам позвонил Куинси, вы подумали, что кто-то вас разыгрывает?

 

Эдди Ван Хален: Да, я наорал на него. Я заорал: «Чего тебе надо, ты, б… такой-сякой!» А он: «Это Эдди?» Я говорю: «Да! Чего тебе надо?» - «Это Куинси». Я думаю про себя: «Не знаю никакого Куинси!» Он говорит: «Куинси Джонс, приятель». Я: «Ойййй, извините!» (смеется)

 

Я спросил: «Чем могу вам помочь?» И он сказал: «Как ты относишься к тому, чтобы приехать и сыграть для нового альбома Майкла Джексона?» Я думаю про себя: «Так, “ABC, 1, 2, 3” и я. И что из этого получится?» :lol:

 

Я все еще не был до конца уверен, что это действительно он. Поэтому я сказал: «Знаете что? Давайте встретимся завтра в студии». И вот поди ж ты, я приезжаю туда, а там Куинси, там Майкл Джексон, там звукоинженеры. Записывают музыку!

 

CNN: Куинси дал вам указания относительно того, чего он от вас ждет?

 

Ван Хален: Майкл ушел в противоположный зал записывать какую-то детскую пластинку - кажется, «E.T.». Поэтому я спросил Куинси: «Что вы хотите, чтобы я сделал?» Он отвечает: «Сыграй, как считаешь нужным». Я говорю: «Будьте осторожны с такими словами. Зная меня, не стоит мне бездумно говорить: “Делай что хочешь!”»

 

Я послушал песню и немедленно спросил: «Могу я кое-что поменять?» Поворачиваюсь к инженеру и даю инструкции: «Так, от начала бриджа врежьте вот эту часть, потом пойдет этот кусок, потом часть перед припевом, припев и заканчиваем». На то, чтобы все собрать, ушло минут 10. А потом я поверх этого сымпровизировал два соло. Я как раз заканчивал второе, когда вошел Майкл. Знаете, артисты ведь в некотором смысле ненормальные. Мы все слегка странные. Я не знал, как он отреагирует на то, что я сделал. Поэтому я предупредил его перед прослушиванием: «Слушай, я изменил в песне бридж». Я подумал, что либо его телохранители сейчас вышвырнут меня за насилие над песней, либо ему понравится. :lol: Он послушал, повернулся ко мне и говорит: «Ух ты, спасибо тебе огромное за энтузиазм: за то, что ты не просто пришел сыграть соло, но и отнесся к песне с душой и сделал ее лучше!»

 

Он был гением в музыке, по-детски невинным гением. Он был таким профессионалом, и при этом таким милашкой...

 

CNN: Это сотрудничество для многих стало сюрпризом.

 

Ван Хален: Никогда не забуду случай как-то в магазине Tower Records, который раньше был здесь, в Sherman Oaks. Я что-то покупал, а в магазине в это время играла «Beat it». И вот начинается гитарное соло, и я слышу, как какие-то дети передо мной разговаривают: «Послушай, как этот чувак пытается закосить под Эдди Ван Халена!» Я постучал малого по плечу и говорю: «Это и есть я!» Сцена была уморительная.

 

CNN: Как вы объяснили ребятам из группы, что произошло?

 

Ван Хален: Я просто сказал: «Ну что… застукали меня! Дейв, ты был за границей! Эл, я не смог с тобой связаться!» Я не мог позвонить никому из них, чтобы спросить разрешения. К сожалению, Thriller не дал нашему альбому 1984 подняться до первого места. Наш альбом почти добрался до первой строки, и тут Майкл сжег волосы в рекламе Pepsi, если помните тот случай. И – бум: он опять взлетел на вершину чартов!

 

CNN: Был ли с тех пор еще альбом, который произвел бы столь масштабный эффект?

 

Ван Хален: Ой, даже не знаю…

 

CNN: Некоторые называют Nevermind Нирваны и говорят, что он изменил музыку.

 

Ван Хален: Но не настолько. Его аудитория была не столь всеохватной и массовой. Нирвана была очень популярна, но ее слушали не все.

 

Я очень уважаю Майкла. Его будет мучительно не хватать. Интересно, какую музыку он записывал бы сегодня…

 

CNN: Кажется, Куинси говорил, что заплатил вам двумя упаковками пива?

 

Ван Хален: Да, что-то вроде того. На самом деле, я свое пиво принес, если правильно помню. Кажется, меня даже не упомянули в альбоме. Там написано просто: «Гитарное соло: Знак Вопроса» или «Гитарное соло: Франкенштейн» (прозвище его гитары).

 

CNN: Вы после этого еще общались с Куинси?

 

Ван Хален: В самом конце Куинси написал мне благодарственное письмо. Оно было подписано: «Б… тра-ля-ля» и до сих пор у меня сохранилось. Очень смешно.

Изменено 04.12.2012 14:08 пользователем Air-space

[Air-space]

 

 

Всего лишь через полгода после выхода двойного диска HIStory к нему появился неожиданный поскриптум: разнородная коллекция из пяти новых песен и восьми ремиксов под названием Blood on the dance floor: HIStory in the Mix.

 

Ghosts

 

 

Money [Fire Island Radio Edit]

 

На этом этапе своей жизни и карьеры Джексона мало интересовало создание бездумной, созданной по готовым формулам пищи для радио (в 1997 году появились такие песни, как Wanna Be от Spice Girls и MmmBop группы Hanson, которые заняли верхушки хит-парадов). В противовес этому Blood on the Dance Floor исследует сложные психологические и социальные вопросы, включая зависимость, сексуальную одержимость, ненормальность и страх.

 

Действительно, подхватив эстафету у наиболее пронзительных треков HIStory, этот альбом часто шокирует своей прямотой, смысловой осознанностью и звуковыми новшествами. «В новых песнях чувствуется настоящая боль и пафос», – пишет Нейл Штраусс из New York Times. – «Под стать мрачному настроению Джексона, музыка стала более гневной и негодующей. Ударные грохочут будто листовое железо, синтезаторы шипят как сжатый газ, и вот перед нами уже индастриал-фанк… Творчество Джексона вошло в новую сферу».

 

Во многих аспектах Blood on the Dance Floor можно рассматривать как концептуальный мини-альбом. Хотя звучание диска эклектично - оно включает элементы хауса, индастриала, техно, фанка, готики и поп-оперы, - по сути своей альбом является отражением общественного упадка. Переходя от страха и предательства в заглавном треке к отчаянию Morphine, стенаниям Superfly Sister, метафорическим «капсулам ужаса» Ghosts и Is It Scary, Джексон исследует мир страха, коррупции и хаоса. Без сомнений, это самый мрачный его альбом, гораздо мрачнее, чем HIStory, особенно в том, как он показывает борьбу за здравый рассудок посреди сгущающегося давления и беспокойства. И всё же надежда теплится надежда на то, что общество, увидев себя в гротескном зеркале, сможет познать свою истинную сущность и измениться. И в этом, в частности, заключается смысл кульминационной вещи альбома - Is It Scary. Однако в Blood on the Dance Floor нет воодушевляющего гимна, прямо призывающего к таким изменениям. Blood - мрачное полотно, но также одно из самых интригующих в карьере Джексона.

 

Несмотря на относительно тихий релиз, Blood on the Dance Floor, по некоторым оценкам, разошёлся тиражом около 11 миллионов копий и стал самым продаваемым альбомом ремиксов в истории.

 

Но критической оценки, безусловно, в первую очередь заслуживают пять оригинальных песен, формирующих своего рода мини-альбом, а также сопроводительный короткометражный фильм "Ghosts" - социально острый сиквел Джексона к видеоклипу "Триллер".

 

Джозеф Вогель об альбоме "Blood on the dance floor" Человек в музыке. Творческая жизнь Майкла Джексона.

Изменено 23.02.2013 07:53 пользователем Air-space

[солнышко]

Нереально мрачный альбом вышел.

Из ноых больше всего люблю

Superfly Sister

Ghosts

Morphine

А вот с миксами полная беда , если посмотреть на список тех монстров клубной музыки то одни звезды колдовали над песнями Джексона , но миксы получились совершенно неинтересными , вторичными и скучными.

Разве что можно отметить History [Tony Moran's History Lesson]

, а остальные миксы одно разочарование.

[Air-space]

Все пять новых песен альбома:

 

Blood on the dance floor

Morphine

Superfly sister

Ghosts

Is it scary

 

у меня в любимых. Они не вылезают просто из плейлиста. Но пальму первенства несомненно получила композиция Is it scary - полностью согласна с Вогелем, что это кульминационная композиция альбома.

 

И совершенно не согласна с предыдущим высказыванием о том, что с миксами в этом альбоме "полная беда". Я обычно миксы не слушаю в принципе - мне никогда не нравился этот вид творчества.

 

Blood on the dance floor - единственное исключение, где я могу слушать (и даже переслушивать) миксы. Всего лишь потому, что сделаны они с умом. В миксовых версиях песен из HIStory появились новые грани, новые краски, которые придали песням бОльшую выразительность в плане восприятия. Просто слушать надо на нормальной аппаратуре, или хотя бы в нормальных наушниках в нормальном формате (flac, например). На тюбике они определённо не звучат.

 

В этом альбоме вступление к Earth Song, например, звучит так, как удары сердца планеты, акцентируя ещё бОльшее внимание слушателя на том, что Земля - живая. Далее техногенные звуки перемежаются в миксе с тихими звуками проигрыша фортепиано, как бы противопоставляясь между друг другом (техногенное развитие и жизнь). В Stranger in Moscow усугубляется ощущение чувства одиночества тем же вступлением, начинающимся сразу с припева на фоне быстрого танцевального ритма "We're talking danger, baby... Like stranger in Moscow.... I'm living lonely, baby" - опять выразительность, построенная на контрасте, который только усугубляется с развитием песни (весёленькие танцевальные ритмы сопровождаются вокалом и лирикой Джексона)... 2Bad, в свою очередь тоже приобрёл другую окраску, по сравнению с HYStory - здесь он звучит определённо помягче. Поскольку мне эта песня нравится в принципе - мне нравятся обе версии, обе интересные.

 

Что касается микса HYStory, то эта версия мне понравилась даже больше, чем оригинальная. То же самое могу сказать о песне You are not along - здесь она определённо звучит более выразительно. И это всё с тем, что я никогда не любила миксы...

[Air-space]

Вообще, по-моему это прекрасно, что Джексон сам принимал участие в создании миксов на собственные песни (а не какой-нибудь дядя Вася ). Поскольку избежать создания миксов - невозможно, в общем-то, Джексон решил это сделать сам.

 

Надо сказать тенденция у него при создании миксов вполне определённая. Практически все миксы утрируют в музыкальном плане настроение оригинальной песни.

 

И тут мне вспомнился ещё один его прекрасно выполненный микс на песню:

 

Who is it из Dangerous.

 

получился даже мрачнее оригинала (хотя слушая оригинал, кажется, что мрачнее уже некуда). Очень выразительный микс, по-моему. Пробирает до оцепенения.

[Vesennyaya]

Все пять новых песен альбома:

 

Blood on the dance floor

Morphine

Superfly sister

Ghosts

Is it scary

у меня в любимых. Они не вылезают просто из плейлиста. Но пальму первенства несомненно получила композиция Is it scary - полностью согласна с Вогелем, что это кульминационная композиция альбома.

 

Blood on the dance floor - единственное исключение, где я могу слушать (и даже переслушивать) миксы. Всего лишь потому, что сделаны они с умом. В миксовых версиях песен из HIStory появились новые грани, новые краски, которые придали песням бОльшую выразительность в плане восприятия.

Все новые песни в этом альбоме, все как одна - бриллианты, ради них определённо стоило замутить выпуск этого альбома (хотя было столько неравнодушных скептиков...).

И согласна, что миксы отлично сделаны, а мой самый любимый This Time Around, так зажигательно получилось!

В одном видео-интервью ( не помню сейчас кто точно беседовал с Майклом), его пожурили на предмет того, что Майкл сделал миксы в этом альбоме специально для детей, а зачем? дети ведь миксы не любят. И тогда Майкл воскликнул - "Я знал! меня обманули, сказали, что любят...".

Я хочу сказать - Майкл, всё ты правильно делал, всё, за что ты брался получалось волшебным!

[Air-space]

а мой самый любимый This Time Around, так зажигательно получилось!

 

Кстати - да. Тоже один из миксов, который мне если не больше, то одинаково нравится наряду с оригиналом.

 

Я хочу сказать - Майкл, всё ты правильно делал, всё, за что ты брался получалось волшебным!

 

+ 1000000

[Air-space]

del Изменено 08.09.2017 11:47 пользователем Air-space

[Air-space]

Эту книгу я начал писать в 2005 году – во время, которое, несомненно, было самым тяжелым для Майкла Джексона. После печально известного документального фильма Мартина Башира «Жизнь с Майклом Джексоном» артист почти два года был центром «жареных» новостей, предметом ненасытного, бурного смакования в желтой прессе по всему миру. Его судебный процесс освещали более двух тысяч репортеров из тридцати пяти стран. Ему отводилось больше эфирного времени и места на первых полосах, чем войне в Ираке или геноциду в Судане. Подкрепленные таблоидным враньем, измышления телеведущих Нэнси Грейс и Дайан Даймонд органично влились в новостные видеорепортажи. Обсуждение поведения Джексона стало главной темой практически на всех новостных и развлекательных каналах почти каждый вечер более чем на полгода.

 

 

Когда я приехал в Санта-Марию, штат Калифорния, тем летом, атмосфера там была почти цирковая. СМИ выстроили вокруг здания суда целый город. Трейлеры, палатки и тарелки для спутникового вещания окружали строение; репортеры были повсюду: выступали перед камерами, проводили интервью и говорили по мобильным телефонам. Конечно же, там были и сотни поклонников певца, и просто люди, которые хотели что-то продать, посмотреть на «бесплатное шоу» или попасть на телевидение.

 

 

Однако очень быстро стало ясно, что мало кого интересовали доказательства, объективность и нюансы дела. И почти никто не старался соблюдать правила приличия. Рейтинги новостей зависят от бесперебойного потока сенсационных заявлений, инсинуаций, сплетен и умозаключений, и именно это публика и получала. Самого же Джексона превратили в цирковое посмешище. Он стал современным Человеком-слоном, умолявшим людей о том, чтобы к нему отнеслись по-человечески, – одиноким посреди толпы зрителей, тыкавших в него пальцами.

 

 

Британский журналист Чарльз Томсон назвал освещение процесса «одним из самых позорных эпизодов в истории журналистики». Политический обозреватель Джефф Куперсмит охарактеризовал его как «линчевание в стиле хай-тек».

 

Джексона, разумеется, полностью оправдали по всем статьям. Однако урон уже был нанесен. Его изумительная музыка потонула в шумной какофонии скандала, его видео и танцы были стерты из памяти и заменены кадрами новостей, на которых сломленный человек осторожно пробирался из зала судебных заседаний к своей машине.

 

 

Когда я начал работать над этой книгой, моей целью было возродить Майкла Джексона – артиста. Скандалы, в которые он попадал, и его эксцентричное поведение на протяжении многих лет активно и до тошноты часто освещались в СМИ. И увы, чаще всего эти «новости» были нагромождением намеренных спекуляций. Между тем мне всегда казалось, что рассказ о его творческой работе – бесконечно более богатое, интересное и захватывающее повествование, чем все светские сплетни. Поэтому я так хотел вновь привлечь внимание общественности к тайне его творчества.

 

 

За следующие пять лет я прочел практически все книги, написанные о поп-звезде. Учитывая его влияние на культуру, было удивительно, насколько мало о нем писали по существу. На книжных полках стояло множество серьезных, глубоких жизнеописаний Элвиса Пресли или трудов о творчестве Beatles, а большинство книг о Джексоне делились на две категории: самиздат поклонников, превозносивших его до небес, и таблоидные разоблачительные истории.

 

 

Я стремился не просто описать музыку Майкла Джексона. Очень часто музыкальная критика (и в особенности критика работ Джексона) звучит в снисходительном тоне, умаляющем заслуги артиста. Я же хотел написать что-то строгое в историческом и критическом аспекте, но подойти к предмету анализа с меньшим цинизмом и большей любознательностью. Что именно пытался передать в своей музыке Джексон? О каких проблемах говорила, что провоцировала и что освещала его работа? Как это было сделано? И на какую реакцию он рассчитывал? Я согласен с литературным критиком Марком Эдмундсоном в том, что искусство интерпретации должно начинаться с попытки увидеть мир глазами артиста – «прийти к той версии аналитической работы, которую артист – каким мы представляем его – одобрил бы и которой был бы удовлетворен».

 

 

Браться за написание книги, построенной на основе такой философии, было, конечно, страшно. Воздавать должное любому артисту – задача не из легких, но Майкл Джексон представляет собой особый случай. Вероятно, самым тяжелым было:

 

а) собрать достаточно надежной информации, чтобы четко понять, когда, где, почему, как и с кем он создавал свои произведения, и

 

б) собрать экспертные знания во всех областях, в которых он работал: музыка, пение, танцы, кинофильмы, студийные технологии и т. д.

 

Я быстро понял, что мне предстоит стать одновременно и исследователем, и журналистом, берущим интервью, и автором, позволяющим людям, которые знают больше меня, говорить самим. С этой целью я изучил множество инсайдерских отчетов, обзоров и анализов работы Джексона, прочел все интервью, которые Майкл Джексон дал за свою жизнь, начиная с 1977 года, и все существующие интервью с его коллегами: Куинси Джонсом, Брюсом Свиденом, Родом Темпертоном, Тедди Райли, Родни Джеркинсом, Мэттом Форджером, Брэдом Баксером и Биллом Боттреллом. Однако самыми интересными и познавательными были личные беседы с некоторыми из них, а также со многими другими людьми, тесно сотрудничавшими с Джексоном. Общение с творческими партнерами певца – продюсерами и звукорежиссерами, музыкантами и техническим персоналом – дало мне потрясающую информацию о том, как работал Джексон-артист, как создавались конкретные песни и альбомы.

 

 

Многие из тех, с кем я беседовал, редко высказывались о Джексоне публично. Однако все они щедро уделили мне внимание и были очень довольны тем, что тот Майкл Джексон, которого они знали, наконец-то будет отображен в печатном слове.

 

 

В исследованиях мне также очень помог журнал «Rolling Stone», в архивах которого содержались богатые и важные материалы почти о каждом этапе карьеры Джексона. Кроме того, ценным подспорьем стали онлайн-архивы журналов «Time» и «Ebony», газеты «New York Times» и веб-сайта The Michael Jackson Archives. Душеприказчики Майкла Джексона охотно предоставили необходимую поддержку и отзывы.

 

 

К сожалению, мне так и не удалось взять интервью у самого Майкла Джексона. В последнюю ночь перед тем, как он умер, я как раз работал над книгой. Я надеялся побеседовать с ним в Лондоне во время концертов This Is It. Из интервью 2007 года, которое он дал журналу «Ebony», я знал, что он очень хотел снова привлечь внимание к своей работе, вернуть себе статус артиста, а не таблоидной диковинки.

 

Но в ту ночь грянули трагические вести.

 

Я был потрясен. Как и множество людей, я вырос с Майклом Джексоном и его музыкой. Он стал для меня тем, кем для предыдущих поколений были музыкальные новаторы Элвис Пресли, Джон Леннон и Боб Дилан. Когда я впервые в девятилетнем возрасте увидел его выступление на 25-летии студии Motown, я был совершенно очарован. Я до дыр затер видеокассету «Майкл Джексон: Легенда продолжается» («Michael Jackson: The Legend Continues»), просмотрев ее бесчисленное количество раз. Я ездил в школу на велосипеде, слушая песни «Beat It», «Man In The Mirror» и «Black or White». С годами мои музыкальные вкусы изменились и развились, но восхищение Джексоном осталось: с возрастом я открывал в его произведениях новые и новые смыслы и глубины.

 

 

Вместе с его смертью пришло чувство потери и глубокой печали – печали о том, что могло бы быть, но не случилось. И все же, как Джексон сказал за два года до этого (цитируя одного из своих творческих кумиров, Микеланджело): «Я знаю, что создатель уйдет, но его работа останется. Поэтому, чтобы избежать смерти, я пытаюсь вложить душу в свою работу». Это, вероятно, его самые откровенные слова о своем наследии и о памяти, которую он надеялся оставить.

 

 

Создавая эту книгу, я постарался проникнуть в суть его творчества, в самое сердце его одухотворенной работы. Исследуя ее снова и снова, я делал все новые волнующие открытия.

 

 

Надеюсь, что книга «Человек в музыке» подарит подобный опыт и читателям, распахнув дверь в творческий мир одного из самых уникальных артистов прошлого столетия.

 

 

ДЖОЗЕФ ВОГЕЛЬ

2011

[Air-space]

del Изменено 08.09.2017 11:47 пользователем Air-space

[Air-space]

– тема песни – уже знакомая для Джексона территория. Сюзи в этой песне, как и Dirty Diana Billie Jean, символизирует соблазн и обман. «Сюзи тебя раскусила и Сюзи тебе не друг» - поёт Джексон в припеве, - Смотри-ка, кто тебя завалил, всадив тебе семь дюймов». И хотя по тексту ясно, что произошло какое-то насилие, Джексон мудро оставляет интерпретацию загадки слушателям.

 

Однако, постепенно обнаруживая внутренние противоречия, трек превращается в один из самых интересных «перевёртышей» в каталоге артиста. Джексон поёт: «Я хотел убежать от мира, наслаждаясь простым танцем, и казалось, всё складывалось в мою пользу». Как выясняется в песне, это чувство – лишь иллюзия. «Кровь» уже «на танцполе» - в том пространстве, которое певец всегда считал безопасным, свободным и радостным. Теперь он понимает, что даже побег от реальности на самом деле не защищает от внешних угроз. По сути, Джексон подвергает сомнению многочисленные формы эскапизма – секс, наркотики и, возможно, даже невинность, в которую когда-то он так безоглядно верил. Всё это, как сама Сюзи, соблазнительно, но может сделать его мишенью и оставить беззащитным. Это один из самых беспокойных треков Джексона, выражающий глубинное разочарование и тревогу: Сюзи завлекает обещаниями и удовольствием, но в итоге вонзит нож тебе в спину – тогда, когда ты будешь меньше всего этого ожидать.

 

– в запоминающемся бескомпромиссном шедевре Morphine Джексон берётся за тему, которую никогда раньше не рассматривал: он поёт о пристрастии к наркотикам. Песня начинается со звуков работающего аппарата для электронной дозировки лекарств. На фоне настойчивого бита индастриал-фанка певец разражается вспышками гнева, агрессии и боли. «Разве правда - это игра, папуля?» - выкрикивает он в одной из строк. И сам же отвечает: «Игра, чтобы добиться славы, детка; ты так безотказен». Ярость и разочарование вкупе с атакующем слух звучанием производят весьма резкое впечатление, особенно на тех, кто привык к более мелодичному поп-саунду Off the Wall и Thriller. Примерно в середине песни скрежещущий бит стихает, символизируя успокаивающее действие препарата. «Расслабься, больно не будет», - утешительно поёт Джексон от лица врача или даже самого лекарства.

 

Строки Morphine, вероятно, самые отчаянно горькие из всего, что когда-либо пел Джексон. За буквальным описанием действия наркотика в них читается настойчивая потребность певца бежать от боли, одиночества, смятения и беспрестанного давления. В краткой интерлюдии он прекрасно передаёт успокаивающее, соблазнительное, но лишь временное освобождение от реальности. Эта часть песни оставляет ощущение мольбы, отчаяния. Но вот блаженство резко обрывается, и слушателя швыряют обратно в жёсткий мир обвинений и муки. Morphine - это слившиеся в единое целое исповедь, интервенция, свидетельство и предупреждение.

 

– по звуку эта вещь разительно контрастирует с аскетичным индастриалом предыдущего трека. Но, даже оставаясь фанковой и жизнерадостной, она продолжает острые социальные темы Blood on the Dance Floor. Написанная в жанре, славящемся гиперсексуальностью, Superfly Sister дерзко рушит ожидания слушателя, демонстрируя рискованность и иллюзорность занятия, которым столь одержим весь мир. «Любовь уже не та, что раньше, - повторяет Джексон в припеве, - так мне твердят. Сунул-вынул – разве же это любовь?» Совершенно нетипичный припев для поп-песни.

 

Однако и морализаторства в духе Свидетелей Иеговы в этом тексте нет. В порой шутливых, порой саркастичных и очень прямолинейных стихах Джексона мишенью критики становится не секс сам по себе, но безрассудство и лицемерие, которые его окружают. Речь идёт об обмане и неверности, которые Джексон наблюдал всю свою жизнь. Неоднократные измены отца и глубокая боль, которую они причиняли его матери, приводили его в ярость. Ту же тенденцию разложения он видел и в семьях своих братьев. «Мать исповедует веру Авраамову, - поёт Джексон, а братья – им наплевать» (Mother’s preachin’ Abraham, brothers they don’t give a damn). Песня также осуждает насилие и контроль со стороны мужей-тиранов, которые достались женщинам – в том числе сёстрам Майкла: «Сестрёнка обвенчалась с гангстером, считая, что отхватила завидную партию; Святая Мария, сжалься надо мной, я просто глазам своим не верю». Песня демонстрирует возрастающее разочарование Джексона в браке и любви.

 

Конечно, помимо прямого биографического прочтения, трек можно интерпретировать и шире, в контексте всех неприятных последствий безответственного секса, таких как СПИД, аборты и ранняя беременность. Разумеется, это не слишком популярная тема для нравоучений, особенно в культуре, процветающей за счёт прославления секса без последствий и, по сути, превратившей его в товар. Фанковое сетование Джексона об утрате истинной любви и долга – творение смелое и единственное в своём роде.

Изменено 23.02.2013 07:52 пользователем Air-space

[Marisha-ua]

...

 

Интересная статья. Галя, спасибо большое

[Air-space]

В

, первой из двух песен Blood on the Dance Floor, опускающихся в тёмные подвалы готики, Джексон снова толкает слушателя в новое измерение. Эта вещь выводит на новый виток одно из самых давних его увлечений (берущее начало в песнях Heartbreak Hotel и, разумеется, Thriller) – исследование области, которую Эдгар Аллан По (один из любимых писателей Майкла) назвал когда-то «ужасами души».

 

Известный интерес Джексона к темам страха, хоррора, паранойи, превращений, сверхъестественных явлений и гротеска снискал ему титул «первой готической суперзвезды в мире». Гениальность Джексона заключалась в том, что он не только понимал историю готических традиций (которую тщательно изучал), но и умел по-новому и интересно их обыграть. В песнях Thriller и Ghosts и видеофильмах к ним он, по сути, изобрёл новый жанр популярной музыки «готик-поп». Ниспровергающая эстетика этого жанра позволила Джексону бросить вызов обществу, обозвавшему его чудовищем и фриком.

Песня Ghosts является одной из лучших работ, созданных в этой эстетике. Под жёсткие металлически-бренчащие басы и звуки призрачного хора Джексон повествует об окружающих угрозах:

 

Где-то в холле притаился призрак,

Под кроватью – упырь,

Что-то кроется в стенах

И кровь разлита на ступенях -

Она струится по комнате.

И нет ничего, что я мог бы видеть,

Но я знаю, что это правда

Потому что сейчас это преследует меня.

 

Разумеется, это в первую очередь «психологические» призраки и упыри, о чём свидетельствует строка «нет ничего, что я мог бы видеть». Но глубинный ужас и паранойя в словах артиста очень реалистичны. Призраки служат метафорой для всех сил реального мира, которые вмешиваются в жизнь героя и преследуют его – в том числе и для тех, что порождает он сам. «Кто дал вам право трясти моё фамильное дерево? – возмущается он. – И кто дал вам право пугать мою любимую? Она нуждается во мне» (Who gave you the right to shake my family tree? And who gave you the right to scare my baby, she needs me). Джексон чувствует себя осаждённым и набрасывается на невидимых врагов: «Здесь повсюду запах призраков, но никого не найти (There's a ghostly smell around, but nobody to be found). Он снова и снова спрашивает, движет ли призраками зависть, надеясь хотя бы понять их мотивы, но нет ему ответа, и нет «душевного спокойствия». И конец песни ничего не проясняет.

 

Ghosts стала центральным треком в фильме 1997 года “Michael Jackson’s Ghosts”. Однако, в отличие от Thriller, грандиозная премьера которого стала культурным событием в США, Ghosts показали лишь в нескольких кинотеатрах Америки и так и не выпустили на видео (хотя в мире фильм имел успех: он был впервые представлен на Каннском кинофестивале во Франции и позднее издан в Европе в виде коллекционного бокс-сета). По прошествии времени, однако, такая судьба кажется парадоксально подходящей для мрачного и социально острого фильма о стремлении американского общества со страхом отторгать от себя всё нестандартное. Фильм в очередной раз демонстрирует яркий талант Джексона как концептуалиста, причём в разных формах. В Ghosts он не только сыграл несколько ролей и спел, но и выступил сценаристом, композитором, хореографом и помощником режиссера. (Подробную статью Д.Вогеля о фильме Ghosts выложу позже в теме фильма – прим. Air-space)

 

– кульминация вторжения Джексона в готику. Эта песня также, наверное, его лучший ответ публике, воспринимавшей его как нечто среднее между клоуном, негодяем и фриком. Если Childhood, как утверждал Джексон, является его самой личной песней, то Is it Scary в некотором смысле составляет ей контраст. Жутковатая, образная и откровенная, эта вещь – достойное завершение мрачного концептуального шедевра Blood on the Dance Floor.

 

Песня начинается практически с тех же описаний, что и Ghosts: с образов наступающих духов и упырей, скрипящей лестницы и давящих стен; слышен звук закрывающейся двери, шипение сжатого воздуха и быстрое биение сердца, вызывающее чувство клаустрофобии, страха и паники. Это похоже на символическое схождение в тюремную камеру. Примечательно, что именно в этой песне Майкл Джексон развернёт зеркало к публике.

 

«Я буду именно тем, кого вы хотите увидеть», - поёт он. Другими словами, в этом замкнутом пространстве он готов выступать, развлекать. Однако то, что каждый увидит в нём или через него, расскажет о самом наблюдателе не меньше, чем о самом артисте. «Ведь это вы насмехаетесь надо мной, потому что хотите представить меня чужаком во мраке», - продолжает он, обращаясь непосредственно к своим критикам.

 

«Насмешки» здесь служат способом дискредитировать, обратить его инаковость в нечто уродливое и неузнаваемое. Он становится своего рода современным менестрелем: публика ахает, хлопает, шутит и смеётся, но по существу не понимает природу артиста и его представления.

 

Естественно, менестрель должен развлекать толпу в соответствии с её ожиданиями, а не на своих условиях. И отказ Джексона делать это низлагает и переворачивает назначенную ему обществом роль. Его неспособность или нежелание отвечать ожиданиям публики, стать «нормальным» одновременно раздражает, изумляет и озадачивает людей. «Майкл Джексон – типичный знаменитый фрик нашего времени, - пишет критик Дэвид Юан, - и для растерянной публики его «уродство» - порождение его собственной воли». Другими словами, его выбор «быть фриком» ещё больше подстрекает против него толпу.

 

Проницательный Джексон прекрасно осознаёт эту дилемму и встречает своих слушателей чередой вопросов: «Я вас забавляю, или просто смущаю? Такого зверя вы себе представляли?» По сути, он спрашивает, воспринимают ли его как недочеловека. «Если хотите увидеть эксцентричность и странности, я стану гротеском перед вашими взорами», т.е. он будет гротескным, потому что именно это видит и хочет видеть полное предрассудков общество. Оно сделало его таким. Он – во всех смыслах продукт американской культуры.. Если я пугаю вас, говорит он, значит так и должно быть: я хочу быть страшен.

 

Позднее, однако, он напоминает нам, что за «маскарадом» прячется «раненная душа». «Но если вы пришли, чтобы увидеть истину и чистоту, поёт он, - они здесь, внутри одинокого сердца».

 

Парадокс в том, что раскрыться он может только во время представления, продолжая размывать черту между исполнителем и человеком, смешивать свой образ и истинную индивидуальность. Покорный своей непростой судьбе, Джексон объявляет: «Так пусть начнётся представление!» - и эта фраза могла бы стать девизом его жизни.

 

В кульминации песни на фоне хора призраков певец выплёскивает мощный поток гнева, изливая свою боль в агонии, подобной экзорцизму. Именно это имел в виду Нейл Штраусс из газеты New York Times, когда говорил о Джексоне: «словно человек-слон, он кричит о том, что он – живой человек». Эта вещь исполнена боли, но является одной из самых сильных и художественно экспрессивных в карьере артиста.

[Стальной Детройт]

Никогда не был поклонником Джексона и эго музыки. Но "Триллер" и "Капитан Ио" нравляться.

[ботаник]

Никогда не был поклонником Джексона и эго музыки. Но "Триллер" и "Капитан Ио" нравляться.

 

А я был. Поклонником. Когда маленький совсем ещё. Сейчас могу реально оценить ситуацию. Добавлю ещё-лунная походка! Конкретное достижение.

[Air-space]

В девяностые годы произошло успешное слияние круглосуточных кабельных новостей с новостями развлекательными. Стремление показать всю подноготную жизни звёзд приобрело масштабы мировой одержимости, подогреваемой бесконечной погоней за рейтингами и прибылью от рекламы. Детальное скурпулёзное освещение двух памятных событий – суда по делу О. Джея Симпсона (1994 год) и смерти принцессы Дианы (1996 год) – идеально характеризовало новую парадигму «информации для развлечения». Оба дела касались драмы вокруг звёздной личности, погони на высоких скоростях и необратимой трагедии. Их освещение предвосхитило появление реалити-ТВ и установило новый стандарт в том, что считать стОящими прайм-тайма новостями. Кроме того оба события оказали глубокое личное влияние на Майкла Джексона.

 

Джексон, как говорят, наблюдал злополучную погоню за машиной Симпсона (когда полиция объявила Симпсона в розыск, а телевидение включило прямую трансляцию погони) по телевизору в студии Hit Factory в Нью-Йорке (во время записи альбома HYStory)… А узнав о смерти принцессы Дианы Джексон был буквально сломлен. «Я проснулся, и мой врач сообщил мне новость, - вспоминал он. – Я рухнул на кровать и зарыдал. Было больно… Очень больно внутри – в животе, в груди. Я простонал, что не могу с этим справиться… что это чересчур. Само это сообщение и то, что я был знаком с ней лично»… Для Майкла, конечно, это означало, что теперь таблоидные репортёры могли не только насмехаться над человеком, преследовать его, лишать права на личную жизнь, искажать правду и уничтожать его репутацию, но и в самом деле убить его…

 

Джексон и сам лишь за несколько лет до этого стал жертвой грандиозного пиршества мировых СМИ, после того, как был обвинён в растлении несовершеннолетнего. В чём-то этот спектакль был приквелом к медийным спектаклям про О. Джея Симпсона и Диану. Для жёлтой прессы и круглосуточных кабельных новостных каналов это был идеальный шанс поднять рейтинги. Майкл Джексон являлся величайшим в мире артистом. Людей он по-прежнему зачаровывал. И теперь, после стольких лет публикаций мелких слухов об эксцентричности и странностях звезды, у СМИ в руках был скандал с куда более крупными ставками, который можно было обсуждать месяцами, а то и годами.

 

Первым новость миру сообщил низкосортный британский таблоид “The Sun”. Другие не заставили себя ждать. Всего через несколько дней после начала скандала корреспондент “Hard Copy” Дайана Даймонд (которая в итоге сделает себе карьеру на имени Джексона) незаконно получила из департамента по делам несовершеннолетних копию рапорта о растлении со всеми сальными подробностями обвинений. В течение нескольких часов документ был перепродан представителям мировых медиа, собравшимся в Калифорнии. В ту же ночь сообщения об обвинениях стали главной темой новостей нескольких крупных каналов.

 

С этого момента скандал рос как снежный ком. Даже не подумав проверить, стояла ли за обвинениями хоть какая-то правда, СМИ будто сорвались с цепи. Сводки были намеренно обманчивыми и полными откровений «свидетелей», которым хорошо заплатили. Даже более уважаемые медиаиздания, подчинившись всеобщему безумию, в погоне за рейтингами нарушали стандарты журналистики. «Конкуренция среди новостных агентств ужесточилась до такой степени, что истории вообще никто не проверял, - вспоминает репортёр KNBC Конан Нолан. – Это была просто беда».

 

А освещение скандала в прессе всё продолжалось. В серьёзной содержательной статье для журнала GQ в 1995 году Мэри Фишер назвала этот эпизод «безумием вокруг необоснованных сплетен, попросту стершим границу между бульварной прессой и настоящей журналистикой» Джексон в результате стал жертвой почти годовой «охоты на ведьм», когда одна статья за другой предлагали публике пересуды и инсинуации, но ни одного подтверждающего материала или вызывающего доверие свидетеля.

 

Несправедливость в отношении Джексона не кончалась газетными сплетнями. Она распространилась дальше – и на полицейский департамент, и на окружного прокурора Тома Снеддона, который потратил огромное количество денег, времени и энергии, безрезультатно пытаясь добиться официального обвинения. С самого начала, когда августовским днём 1993-го семьдесят офицеров полиции нагрянули в дом Джексона на ранчо Неверленд, было ясно, что для правоохранительных органов его дело не является обычным. Они выламывали двери, вспарывали матрацы, уносили целые коробки журналов, книг, видеокассет и фотографий. Полицейские прочесали каждый квадратный метр имения Джексона, заглянув под кровати, проверив столы и шкафы и порывшись в его личных вещах. «Они забирали всё подряд, - жаловался Джексон одному из своих знакомых, - всякую ерунду, вроде видеозаписей, где я в Диснейленде, фотографии моих друзей и целые коробки личных вещей. И дневники! Только вообрази, что какой-то чужак читает твои самые потайные мысли! И его грязные руки переворачивают мои личные страницы с мыслями о матери и отношении к Богу. Это было ужасно. Многие вещи мне до сих пор не вернули. Когда я думаю об этом, хочется плакать. Но даже среди моих личных вещей не было ни единого доказательства того, что я сделал что-то плохое».

 

Унижение достигло апогея, когда Джексона обязали пройти личный физический досмотр, в ходе которого были сделаны фотографии его гениталий и ягодиц. Позднее выяснилось, что результаты досмотра не совпали с описанием обвинителя. Но, конечно, ни один из обеляющих Джексона фактов не стал такой сенсацией, как первоначальные обвинения. «Каков же итог массового расследования дела Джексона? – спрашивала Мэри Фишер в своей статье 1995 года. – После того, как прокуроры и полицейские департаменты двух юрисдикций потратили миллионы долларов, после того, как два Больших жюри присяжных опросили около 200 (двухсот) свидетелей, включая 30 (тридцать) детей, знавших Джексона лично, не нашлось ни одного свидетеля, способного подкрепить обвинения»

 

В итоге и сам обвинитель отказался свидетельствовать против певца – сначала в 1993-м, а потом в 2005-м году. «Прокуроры пытались заставить его появиться в суде, но он не согласился, комментировал адвокат Джексона Томас Месеро. – А если бы он явился, у меня имелись свидетели, готовые рассказать, как он говорил им, что ничего не было и что он никогда больше не хочет разговаривать со своими родителями – ведь именно они вынудили его лгать. Как выяснилось, он через суд добился выхода из-под родительской опеки».

 

Сам Джексон никогда не укорял обвинившего его мальчика. Скорее он чувствовал себя жертвой предательства и манипулирования со стороны его родителей. Особенно злился певец на отца, Эвана Чандлера, пытавшегося вымогать у него деньги в течение многих месяцев перед тем, как возникли обвинения. В записанном на плёнку телефонном разговоре Чандлер фактически признал, что благополучие его сына было для него «несущественным», и заявил, что если не получит желаемого, то начнётся «резня». «Задействованы и другие люди в определённых позициях, они ждут лишь моего звонка, - грозил Чандлер. – я заплатил им за это. Всё идёт по намеченному плану, и план этот придумал не только я. Как только я позвоню, этот парень (его адвокат Барри Ротман – прим. Д. Вогеля) уничтожит всезх вокруг любым дьявольским, мерзким, жестоким способом, какой сумеет придумать. И я дал ему на это все полномочия… Если мне придётся это сделать, я выйду победителем. Я просто не могу проиграть. Я всё проверил много раз. Я получу всё, что хочу, а они будут уничтожены навсегда… Карьера Майкла закончится… его ждёт немыслимое унижение». Всего через несколько недель после этих угроз, когда попытка Чандлера получить от Джексона деньги на финансирование своих киносценариев провалилась (а Чандлер очень хотел стать сценаристом), он исполнил свой план. Властей и прессу уведомили об обвинениях, и разразился «скандал десятилетия».

 

Джексон, разумеется, отстаивал свою невиновность всю жизнь. «Я никогда не смог бы причинить зло ребёнку, да и вообще кому-бы то ни было. В моём сердце этого нет. Я не такой человек.», говорил он Дайане Сойер в 1995 году. В другом интервью он утверждал, что «скорее вскроет себе вены», чем обидит ребёнка. Однако обвинения 1993 года обернулись для певца травматичным опытом с длительными последствиями – в том числе растущей зависимостью от лекарственных препаратов и ещё большей закрытостью от внешнего мира. После нескольких месяцев, по его выражению, «ужасающего, ужасающего кошмара», включавшего полное разрушение его имиджа прессой, вторжение в его дом и бесчеловечную процедуру личного досмотра, Джексон решил, что с него довольно.

 

Едва узнав от своих адвокатов, что этот «кошмар» может длиться ещё много лет в публичных изнуряющих и унизительных судебных боях, артист велел уступить требованиям Эвана Чандлера и пойти на мировое соглашение. «Я поговорил с адвокатами и спросил: «Можете ли вы гарантировать мне, что правда восторжествует? – вспоминал Джексон. – Они ответили: «Майкл, мы ничего не можем гарантировать в отношении судьи или присяжных». Услышав это, я просто впал в ступор. Я был взбешён. Абсолютно взбешён. И я решил, что должен как-то выбраться из этого ужаса. Кругом лживые сплетни, люди, рассказывающие истории за деньги, таблоидные спектакли, сплошная ложь, ложь, ложь… Поэтому я снова поговорил с советниками, и они единогласно порекомендовали мне решить дело вне суда. Иначе оно могло бы затянуться и на семь лет. Мы решили, что пора с ним покончить».

 

26 января 1994 года именно это они и сделали. О мирном урегулировании дела было объявлено официально, хотя Джексон по-прежнему отстаивал свою невиновность. По некоторым оценкам Эван Чандлер и его семья получили компенсацию в сумме до 22 миллионов долларов.

--------------------------------------------------------

Примечание Air-space: для наиболее полной картины того, что происходило на самом деле тогда в 1993 году, можно прочитать книгу «Избавление» Джеральдины Хьюз.

 

Джеральдина Хьюз – непрофессиональный писатель. «Избавление» - её единственная книга. Она работала личным секретарём адвоката Эвана Чандлера - Барри Ротмана в период обвинений против Майкла Джексона. Книга построена на записях её рабочего дневника, который она вела в ходе процесса.

 

Вступление к книге: «Изначально я назвала эту книгу «Подстава». Что означает – сработанная кем-то история, в которую должны поверить. Тщательно спланированный заговор. Но потом я решила изменить название на «Избавление», что означает – спасение из нежелательной ситуации. Другими словами, переворачивание с головы на ноги того, что прежде было перевёрнуто с ног на голову.

 

Я хочу начать с заявления о том, что я не знакома с Майклом Джексоном и никогда не встречалась с ним. Я не выступаю от имени кого бы то ни было, кто знает Майкла Джексона. Майкл Джексон не платит мне, и я не получаю никакой помощи в издании этой книги ни от самого Майкла Джексона, ни от кого бы то ни было, работающего на него (книга была впервые опубликована в США в 2005 году во время второго процесса над Майклом Джексоном, в котором он пошёл до конца и был полностью оправдан - прим. Air-space)

 

Я действую исключительно по собственной инициативе, и в этой книге описано то, чему я лично была свидетелем, то, во что я верю, то, что известно мне и публике. Я утверждаю, что информация в этой книге достоверна».

 

-------------------------------------------------------------------------------------------------

 

19 ноября 2009 года 65-летний Эван Чандлер застрелился в своей роскошной квартире в Нью-Джерси.

 

Джорди Чандлер, в свою очередь, признался в том, что оклеветал певца.

Изменено 11.03.2013 17:50 пользователем Air-space
опечатки; добавлено фото

[Vesennyaya]

Галина, прекрасный пост, спасибо! Всё чётко и по делу, и очень-очень грустно...

Я Вогеля потихоньку читаю, не спешу, получаю удовольствие.

Старые песни переслушиваю и открываю их по-новому, благодаря анализу Вогеля обращаю внимание на ранее не замеченные нюансы, в общем наслаждаюсь!