Счастливый Лазарь (Lazzaro Felice)

Василий Степанов , 13 / 12 / 2018

«Счастливый Лазарь»: Великая красота утраченного времени

Пока в жаркой тьме стрекочут цикады, а снизу доносится нестройный мужской хор сватов, взывающих к некой Марии Грации (наверняка невыносимо прекрасной), можно подумать — что мы просто заплутали где-то в благоуханной итальянской глуши, там, где время не то, чтобы остановилось, но просто притормозило, как вода в запруде. Может быть, мы в фильме Эрманно Ольми «Дерево для башмаков»? Хотя нет, вот виднеется небольшой автомобиль. И все же здесь, в оторванном от средств связи ландшафте над горами и долами действительно витает дух старого доброго феодализма: крестьяне живут чуть лучше скотины — спят друг у друга на головах, работают от зари до зари, — дети нескольких семей, живущих в одном доме, дерутся за право вкрутить в электропатрон единственную на всех лампочку и мечтают укатить в город. Но что мечтать? Для отъезда необходимо разрешение неприступной маркизы Альфонсины Де Луна, здешней повелительницы, «королевы табака», которая сбывает выращенный товар, прикрамливает услужливого управляющего Николу и падре, лицемерно осеняющего крестным знамением видавшую виды молотилку.

Впрочем, не волнуйтесь за крестьян: в каком-то смысле они счастливы — солнце светит, календарь цикличен, природа щедра, а если станет грустно от угнетения, то поблизости всегда есть Лазарь, самый беззащитный и кроткий член этой коммуны, который готов дать-подать-принести, подставить плечо, подежурить за других у курятника. Лазарь, впрочем, тоже счастлив в полном соответствии со своим именем; оно — скажет каждый, заглянувший в Википедию, — значит «тот, кому помог Бог». Когда никто не видит, он убегает в укромное местечко на горе, где его ждет верный примус и запас кофе. Оттуда Лазарь слушает, как в долине воет одинокий волк, с которым он может поговорить, как святой Франциск. Здесь же он заводит дружбу с наследником де Луна — молодым Танкреди (как и Лазарь, это, само собой, говорящее имя). Тот, конечно, тоже не прочь поэксплуатировать простодушного крестьянина.

Аличе Рорвакер, до сих пор делавшая кино о почве и утрате почвы, детстве и взрослении, свой новый фильм сняла о том, что земля бесконечно пребывает в стазисе благодарной юности и посылает нам об этом недвусмысленные знаки, но мы, размениваясь на обманчивую суету прогресса и городской жизни, не замечаем этого странного парадокса вечной благодати. Маркиза, отвечающая за поместье с говорящим названием Инвиолата (то есть, «неиспорченное»), обманывает своих крестьян, крестьяне обманываться рады и еще больше рады обмануть своего Лазаря, который верит всем без исключения и смотрит в камеру открытым взглядом 20-летнего непрофессионала Адриано Тардиоло из Орвието. Выглядит он примерно как Тимоти Шаламе, нарисованный Караваджо.

Непрофессиональная игра — то, благодаря чему «Счастливый Лазарь» добивается непривычного для притчи с многозначительными чудесами ощущения практически тактильной достоверности: в кадре по большей части действительно крестьяне, которые делают привычные для них вещи, и первая, идиллическая, половина картины выглядит как этнографический эксперимент. Слово «игра» здесь, вообще, можно применить разве что к тем героям, которые врут больше всех — их роли исполняют действительно серьезные артисты: например, маркизу Альфонсину играет Николетта Браски, а жулика из второй половины фильма — Серхи Лопес. На ту же достоверность работает и камера: «Счастливый Лазарь» полностью снят на 16-миллиметровую пленку. Кадр полный, без рамки, уголки оборваны. Смотреть приятно: шершавая антикварная картинка помогает потеряться в пространстве без времени, которое создает Рорвакер. Этот фильм мог быть снят в 1970-х. На большом экране он выглядит фантастически красиво, словно и сам, как Лазарь, выпал из своего времени.

В Каннах очарование фильмов было столь мощным, что после просмотра критики поспешили назначить «Счастливого Лазаря» в главные претенденты на Золотую ветвь. Шутка ли, возрождение традиций великой красоты итальянского кино, прозрачная критика капитализма, цитаты из Франциска Ассизского, да еще и режиссер — такая прекрасная молодая женщина… Видно, что члены жюри спорили о фильме долго. И так мучительно, что в итоге ему досталась самая непостижимая из возможных утешительных наград — приз за сценарий, который Аличе Рорвакер разделила с Джафаром Панахи («Три лица»). Увы, сценарий «Счастливого Лазаря» — то единственное, за что фильм совершенно не хочется хвалить. Трехслойная, перегруженная символами притча о переселении итальянского народа из деревни в город подчас так многозначительна, что кажется, будто снимал ее автор лет семидесяти, решивший наконец сказать проклятому современному миру все, что он о нем думает. Этот автор еще помнит заветы неореализма, но уже совершенно не способен выражаться внятно. И придумав несколько интересных поворотов для нехитрого сюжета, увы, забыл, к чему это все было. Вторая — городская — часть фильма, в которой герои демонстрируют, что хуже феодального угнетения может быть только безличное угнетение современной капиталистической машины, утомительна и одновременно бесцельна. Рорвакер и ее герои кружатся на одном месте в ожидании финала, который, несмотря на весь символизм, высокую поэзию и звучащий за кадром орган, скорее разочаровывает.