Сядь за руль моей машины (Doraibu mai ka)

<3

Mubi

I like to think the euphoric standing ovation Ryusuke Hamaguchi received after the Cannes premiere of his Drive My Car makes up for the one he never got for Wheel of Fortune and Fantasy, unveiled last February at the online-only Berlinale. In the space of five months, the Japanese director has delivered two luminous gems

Drive My Car swells from a road movie into a late-night confessional; slowly, the silence between the two strangers thaws into a strange kind of bond rooted in a history of shared traumas, with the two gingerly parceling out secrets and regrets on their way to and fro the theatre. It’s a nocturnal reverie, a film of fulminating, incandescent exchanges, made all the more gripping by Nishijima and Miura’s implosive performances.

Yusuke has made a name for himself thanks to his multilingual productions, which leave those on stage to speak in their native tongues, and audiences to follow via subtitles screened in real time. The actors often do not understand each other and the casting of a mute South Korean woman, who’s to star in Uncle Vanya and communicate through sign language, only heightens the barriers. But to Yusuke—and Hamaguchi—these aren’t obstacles so much as catalysts that wring out a type of emotional truth, which turns Drive My Car into a study in the way art can act as a universal idiom to unlock and exorcise one’s suffering. This is what the film nails with extraordinary perceptiveness. It’s about the mix of exhilaration and terror that comes from surrendering yourself to a work of art and in turn unveiling things you've tucked deep within. Indeed, one of the many pleasures in Hamaguchi and Takamasa Oe’s script is to hear characters open up about what Chekhov’s play means to them.

Hamaguchi is no stranger to sprawling, epic-size works; to my knowledge, at three hours, Drive My Car is his second-longest film after his 2015 five-hour Happy Hour. But the film saunters along so effortlessly that time just flows by, and the conversations—long and cerebral as they may be at times—are always grounded in a sense of urgency, always orphaned by real, tangible sorrow. Halfway through a festival like Cannes, trudging along at a gargantuan three-or-four-movie a day pace, it can be difficult to find a film that commands your attention with such unhinged force, but here’s one that’s jostled itself in my mind in a way no other has so far, the sort of revelation worth the whole trip alone.

"Сядь за руль моей машины" Рюсукэ Хамагути - ещё один из моих фаворитов в этих Каннах. 3-часовое разговорное японское кино, от которого невозможно оторваться, так оно тебя втягивает. В основе - рассказ Харуки Мураками, в основе которого "Дядя Ваня" Чехова. Точнее "Дядю Ваню" ставит в театре главный герой - режиссёр и актёр, и всё что происходит в фильме зарифмовано на текст чеховской пьесы. Это пронзительная история о любви, потере и её преодолении... и о встрече и взаимном притяжении двух совершенно непохожих друг на друга людей из совершенно разных миров - режиссёра и девушки-водителя. Меня, конечно, не мог не порадовать SAAB 900 Turbo в главной автомобильной роли. Блюстители расового соответствия персонажей и исполняющих их актёров, могут начинать возмущаться уже прямо сейчас - всех чеховских персонажей тут играют японцы, китайцы, корейцы, филиппинцы, каждый при этом говорит на своём языке, причём Соня - на корейском языке жестов.

Сэм Клебанов

kinoart: интервью

Насколько, по-вашему, Чехов все еще актуален сегодня и чем русская культура, символом которой отчасти является Чехов, близка японской? Каковы точки соприкосновения загадочной русской души и японского менталитета?

 

— Я мало знаком с миром театра, это не моя стихия. Но мне кажется, что текст Чехова, несмотря на время, абсолютно универсален. Я читал его и в очередной раз думал: история дяди Вани — это моя история. Речь не о сближении культур; понятно, что у русских и японцев совершенно разное восприятие жизни. Нам не свойственно искать смыслы в экзистенции, смирения в нас больше, чем фатализма, а упорства больше, чем безумия, но вместе с тем основной посыл чеховских пьес для меня звучит следующим образом: жизнь — это долгое расставание со всем, что любишь, жизнь — это непреднамеренный суицид. Для современной Японии как нельзя более актуальное утверждение. Ну и кроме того, это всеобъемлющее отчаяние, которым полны тексты Чехова, оно отзывается во мне очень остро и в моих героях тоже. Но, возможно, мое прочтение Чехова ложное. Я последние годы мало в чем уверен.

 

Тем не менее театр занимает важное место в вашем творчестве.

 

— Знаете, в процессе интегрирования театрального искусства в кинематографическое меня особенно привлекает работа с актером. В кино я снимаю актера, как бы выполняющего свой долг, если вы понимаете, о чем я, — не его игру или анализ роли. Театр внутри фильма позволяет мне наконец-то вглядеться в актера как такового, в его личность. Тут важен момент отстранения. Играя на сцене, актер не позирует в кадре. Ну или, по крайней мере, не так озабочен своим присутствием в кадре. Опять же, как я и говорил, герои фильма «Веди мою машину» благодаря «Дяде Ване» осуществляют перенос своих страхов и своей боли на персонажей Чехова. Это персонажи Чехова ведут их машины — машины смерти, вернее самоуничтожения. Театр тут работает как терапия, и актерство позволяет истинным водителям не разбиться по пути. Они будто попали в тренажер, симулирующий тяготы реальной жизни, симулирующий, но не упрощающий, не опошляющий, наоборот — выявляющий все препятствия и опасности, препятствия не к счастью, а к душевному равновесию и прощению.

Откуда появилась идея использовать актеров разных стран, которые очевидным образом не могут из-за языкового барьера коммуницировать на сцене?

 

— Очень просто. Выражение «все понятно без слов» стало основным импульсом. Я хотел добиться максимальной пластической выразительности, предела эмоциональности, не облеченного в слова, потому что все слова все равно повисают в воздухе, остаются непереведенными. Значит, свои реплики нужно снабдить эмоцией. Кульминацией выступает перформанс глухонемой артистки. Я, разумеется, сомневался в этом решении, не будет ли моя метафора чересчур прямолинейной, а значит, глупой или лишней в довольно ювелирно выстроенном нарративе Мураками. Однако после нескольких дублей финального монолога я понял, что, несмотря на традиционность постановки, именно беззвучный Чехов говорит истинно своим голосом. Но опять же, возможно, я трагически заблуждаюсь.

lecinemaclub: q&a

What is the last film you saw and loved?

 

The Flowers of St. Francis by Rossellini—it really felt like my soul was getting cleansed. Cannes was having a restoration screening and I wanted to see it there, but I was unable to. I was really regretting the fact that I missed it, so I watched it on DVD at home.

 

Who is an underappreciated artist you admire and why?

 

Masahiro Makino, who’s a filmmaker. If he knew I was calling him an artist, he might actually get angry at me, but he made a lot of entertaining films over the course of his life—over two hundred of them. Regarding Japanese filmmakers, often we hear about Ozu, Mizoguchi, Kurosawa, Naruse, and sometimes Oshima, but not so much about Masahiro Makino, who I find to be a wonderful film director. I really want his name to be more widely known, and for that reason, I actually mentioned his film to Le Cinema Club before.

 

What is a project you’d like to make someday, even if it seems impossible right now?

 

A. I have to say maybe jidaigeki films, period films. There is a long history and tradition in Japan of making these period films, but it’s not done so often these days. I think the younger generation of filmmakers, myself included, does not quite know how that happened, but I would really like to do one someday.

 

What image would you like to end this interview with?

 

5 декабря в 19:30 в кинотеатре «Октябрь» покажут новейший фильм Рюсукэ Хамагути «Сядь за руль моей машины». Лента закроет основную программу 55-го фестиваля японского кино.

https://www.coolconnections.ru/ru/titles/doraibu-mai-ka

для всех остальных — 17 февраля

5 декабря в 19:30 в кинотеатре «Октябрь» покажут новейший фильм Рюсукэ Хамагути «Сядь за руль моей машины». Лента закроет основную программу 55-го фестиваля японского кино

Иду сегодня) пока ознакомлюсь с рассказом, Мураками люблю, не думал что по его творчествую снимают что-то, недавно оценил «Пылающий»

Ну очень синефильское.

But the film saunters along so effortlessly that time just flows by

В сухом остатке гнетущее чувство тоски. Масаки Окада до чего красив.

Кто знает, что за композиция звучит в трейлере, начиная с 51 секунды?

https://www.youtube.com/watch?v=DwclkxYLBvY

Шедевральный фильм, который заслуживает всех наград в мире.

Не люблю Чехова, пч его фатальная меланхоличность действует на меня депрессивно, но Хамагути идеально его чувствует и передает на экран (разными языками, но главное - общей атмосферой). В финале мощнейший катарсис. Три часа пролетают в один миг. Нисидзима поражает: 2/3 ленты довольно аскетичная актерская игра, но в ключевых сценах просто поражает и трогает до глубины души.

Поездка на Хоккайдо это просто особенное нечто. Настолько все интимно, что даже задерживашь дыхание.

не кино а пытка настоящая. недавно что-то похожее видел... а во, Память, та же шняга. убийственная скука

1

После пересмотра понял, что первый заход был ошибочным и помимо актёрок/операторки там много чего занимательного. СиЗ тогда немного разочаровал сценарно, а потом маячило второе погружение в бытовую меланхолию, ещё и с фаталистичным уклоном. Как оказалось, проникнуться симбиозом Хамагути и Чехова можно, но для успешного медленного спуска по реке скорби и последующего созерцания красивых страданий вплоть до искомого исцеления души нужны терпение и что важнее настрой. Плюс внимательность повлияла и на восприятие сюжета, ветка жены заиграла новыми красками - фантазии, подавление, боль и страх разом выступают клеем-обманкой для отношений, а потом становятся далёким прошлым и мощнейшим средством рефлексии. Всё это в какой-то степени будоражит.

Но главное, что для себя подметил по итогу - это Пак Ю Рим. Для начала это просто огроменный сюрприз, потому что до этого видел её в одной дорамке на десятом плане, не мог предположить, что запрятан такой талант. Подтвердила и приумножила всю симпатию от первого просмотра, теперь точно уверен, что лучший женский саппорт в 21 году. Абсолютно прекрасна, крадёт каждую сцену и не оставляет шансов никому в ансамбле, при всём уважении к классным Миуре и Нисидзиме, у которых образы очевидно глубже, что больше развязывает руки. Трогательная и живая мышка, которая тихо и уверенно прорывает путь к сердечку. Её жестикуляция убедительная и в какой-то степени гипнотизирующая, создаёт ауру комфорта вместе с заботливым и проникновенным взглядом, который до сих пор помню. Отдельный плюс отдам домашней сцене, наивысшая точка уюта в сюжете (но там понятно и важная маленькая деталь для общей картины, что выстреливает в конце). И, конечно же, всё финальное выступление на сцене в обнимку с Хидэтоси добивает, невероятно эмоциональный момент - нельзя не похвалить гениальность мува с передачей важнейших слов человеку, который эти слова не озвучивает, а транслирует иным способом. Понимание, принятие, взаимосвязь даже на фоне преград - в конце концов всё именно об этом.

Ну, кстати, заметил, что для разговорного трехчасового фильма - это невероятно затягивающая штука, где время пролетает почти незаметно из-за хорошей игры на эмоциональной составляющей, тогда как действия почти нет, и короткий эпизод со стрельбой на театральной сцене в пьесе ты воспринимаешь как: "оу, экшн завезли!". К сожалению не читал этого вашего чекхова, поэтому с трудом понимаю всю полноту отсылок к дяде ване, кроме тех, что вроде тут в лоб были (мне вообще показалось, что это как будто небольшой такой эстетский стеб над пьесой).

В целом кино отражает современную тенденцию с запросом на именно такое терапевтическое кино. Не сказать, что его раньше не было и там не было хороших примеров, но чаще это были просто красивые подделки, завернутые в классическую обертку традиционного сюжетостроения и драматургии (и вот, как мне кажется, в том числе Дядя Ваня, которого я разумеется пока не читал, и это просто размышления). И это немного напоминает литературный тренд в середине прошлого века, когда экзистенциализм стал модным, но хоть всякие камюсартры и постебывались над ходом высокопаных размышлений всяких ницшей и достоевских, они все равно были очень элитарными, тогда как сегодня все-таки какая инклюзивность уже появляется, а в ней появляется искренность. Тем занятнее, что это фильм как будто пытается проанализировать это, подавая главными героями именно элитарного драматурга с дядями ванями и девочку с машиной (ну на момент экспозиции уже без - машина сломалась) с жутким бэкграундом, где потеряно все: дом, мать, "воображаемая" подруга, машина опять же сломалась. И это не жанровая история решения проблем - это просто история двух самокопаний, волей случая проходящих вместе.

А вот с Пак Ю Рим, я так и не понял - она ведь не глухонемая актриса, да? По крайней мере с одного источника а-ля "фанфакты" пишут, что она до фильма не владела языком жестов и на пробах импровизировала. И с одной стороны ее роль очень крутая - она невероятно живая актриса, она очень зажигает этот фильм, и это хороший инклюзивный посыл (один из лучших, что я видел!), который... сам режиссер не очень-то собирается реализовывать. Это, наверное, самая расстраивающая часть этого фильма, а ведь это действительно круто сделанные сцены, но если Хамагучи не удосужился реализовать у себя собственную демонстрации инклюзивности, он напоминает отца, который рассказывает ребенку, что тот должен быть чутким, добрым, благородным и лечь спать в девять, пока сам батя пойдет всю ночь пробухивать украденные деньги. Поэтому да, это сильно портит впечатление о вообще-то самом сильном фильме на этом Оскаре, и стоит ли удивляться, что с таким раскладом легче голосовать за жанровую коду, которая хотя бы со своими посылами справляется чутка получше. Опять же - я не сильно углублялся и возможно мои источники не совершенны, и там все реально не так, но даже при том, что есть, пока этот фильм наверное останется у меня в любимых, просто с пометкой... "фильм лучше автора".