У фильма на редкость страшноватый, но задорный плакат. Такое и теперь не каждый утвердит.
По голосу рассказчика заподозрил подвох, сразу показался не похожим на голоса из хроники тех лет. Не ошибся, пролог дописывали много позже. Диктор не пояснил причину удержания пленки американцами, а хотелось бы узнать. Догадаться можно, но все же формулировка сегодня любопытна. В фильме так и не помечается ни разу год изготовления.
Кадры понравились. Слог тоже. Картинки лаконичны, а слова литературно изысканы. Но касается моя похвальба первой трети и только. Все как-то иначе, не так как ты привык, воздействует. Кинотовар продают честнее, не завираясь. Хотят поведать о далекой земле, мрачной и непохожей на динамичную родину, но с воздуха не показывают, круговых панорам не дают. Показывают почти сразу человека в гробике, птичьи молодые лица, словно под копирку сделанные. Потом как будто выбеленные на солнце каменные кручи, корчащиеся истуканы — такие же уродливые, как азиатские. А затем — хоп! — и меандровые заросли, джунгли и кто-то в лодочке. Слова про царственную лень древнего мира очень точны.
Как водится у простых людей, возвышенное бок о бок с утробным. Вот отулыбались девушки с цветами на шее и в волосах, скоплено приданое, можно праздновать свадьбу. И под веселую музыку пошла стряпня. Где бананы на сковороду, там и скотинку. Бодро, с искорками в глазах происходит разделка. Глядишь и легко представляешь жертвоприношения тысячелетней давности...
Зато религиозный вампиризм теперь узнаваем с первых секунд ) В сценах паломнического коряченья замечаешь собак, игриво виляющих хвостиком и крутящихся вокруг вереницы людей, гробящих коленки по пути к храму. Животным непонятна добровольная экзекуция, они путают усмирение плоти с игрой. Навязанный помимо церкви кровавый бой быков, которому в фильме также уделено время, сегодня наглядно демонстрирует, как можно на самом деле перепрошивать целые народы. Карикатурно смотрелись мексиканцы, ряженные в мудреные костюмы испанских матадоров, придающие столько важности лицемерному насилию. Понимаю, что тут все так устроено специально. Но не замечать уродства дуализма невозможно. Для страны, живущей сельским трудом и не нуждающейся в участии больших богов, имперские замашки с амфитеатрами и массовыми зрелищами убийств кажутся лишними, несоразмерными. Кого кормите? Что вам с этого? Смотря на ликующих зрителей, трудно удержаться от заключения, что 95% населения получает то, что оплатило. Но как обычно, краеугольный камень представляют оставшиеся 5%.
В детстве я не мог различить мексиканцев от испанцев. Забавная история, один народ пришел аж из-за океана угнетать другой, да так переусердствовал, что теперь не разберешь, кто есть кто. И вот прошло время, и где та Испания сегодня? Что из себя? Да ничего.
В этом фильме мне запомнился стиль съемки с низких позиций. Горизонт при таком ракурсе на уровне лодыжек, колен. Небо, занимающее большую часть кадра, заменяет ставшую повсеместной теперь аэросъемку или проезды камеры на 360. Мягкое изображение говорит о давности запечатленной жизни, пальмы и море — о далекости диковинного края. Больше всего мне понравился пейзаж с закатом над водой с остролистыми ветвями сбоку. Как говорил герой Бельмондо в "Частном детективе" о похожей картинке на открытке: "Сказка".
Что хочется как маразматику XXI в. заключить. Чувство прекрасного у людей, живущих в бедности сто лет назад, было развито лучше, чем у нас сегодня. Для этого не надо плыть в Мексику, хватит и собственного музея или фотоальбома, но на радикальном примере столь разных стран, вывод более яркий. Но те же, казалось бы, люди являют собой сосуд, наполненный таким дерьмом, что от иллюзий потерянной гармонии ты довольно скоро избавляешься, понимая, что и в Мексике ловить нечего...
Фильм скучный и смотрится с трудом. Как кончаются первые две главы с замершей архитектурной древностью и безмятежными любовниками, нежащимися в гамаке, не грех выключать. Дальше кровь, гнет и безнадега. Преподносимое высмеивание смерти в самом конце не разделил и даже не согласился с трактовкой. Когда смеются над смертью, ей не уделяют столько внимания. А это какое-то не осознаваемое мракобесие.