Друзья, хотите посмеяться? Готовьтесь ознакомиться с мнением о фильме "Крестный отец" 1972-ого года некоего историка и писателя Артура Шлезингера-младшего, писавшего о кино для журналов "Шоу" и "Воуг". Эта статья была напечатана в книге "На экране Америка", изданной в СССР в 1978-ом году.
"Крестный отец", несомненно, является культурным событием сезона. Пять кинотеатров в центре Нью-Йорка показывают его беспрерывно; иногда назначают дополнительные сеансы в два часа ночи. Критики безумствуют от восторга; очереди в кассы вытягиваются на кварталы, стойко перенося холод; в кинозале зрители бурно переживают события, радуются, плачут, комментируют происходящее, иногда возникают потасовки. Один почитатель фильма, несомненно вдохновившись увиденным, вломился в кассу кинотеатра и скрылся, захватив вечернюю выручку.
Воздействие фильма на публику не соответствует его реальным достоинствам. Студии "Уорнер бразерс" следовало бы сделать его тридцать пять лет назад более динамичным и экономным полуторачасовым фильмом. Теперь же почтительный к первоисточнику Френсис Форд Коппола раздул его в претенциозный, медлительный и крайне скучный трехчасовой ложно-эпический боевик. Наконец-то и гангстеры получили свое "Величайшее событие из всех известных", но, увы, не освященное талантом Джорджа Стивенса, а инфляция далеко не всегда способствует успеху. Я думаю, что через три года мы все еще не забудем "Бурные двадцатые годы" Рауля Уолша (1939), а "Крестный отец" уже станет смутным воспоминанием.
Тон фильма - смесь сентиментальности и жестокостей с неуклюжей сатирой. Мафия - или по крайней мере наша семейка (другие семьи однозначно злодейские) - представлена как компания симпатичных деляг, немного грубоватых в своих методах работы (хоть эти методы и не хуже, намекают нам в одном диалоге, чем у президента и сенаторов), но преданных своему старому доброму покровителю - "крестному отцу", которого Малон Брандо изобразил в манере Лайонела Барримора. Почему лига защиты прав италоамериканцев подняла такой шум из-за этого фильма, остается загадкой: охранителям итальянских добродетелей следовало бы, наоборот, субсидировать картину. Только тогда, когда сын Крестного отца всходит на престол, все дела клана выходят из-под контроля, и в этом видится намек на то, что Америка развратила мафию, как и всех на свете, - такое впечатление усиливается серией лирических и довольно нудных сцен, где охраняемый мафией сын Крестного пребывает в Сицилии.
Режиссер явно старался компенсировать сентиментальность "сатирическими" сопоставлениями. В самом начале фильма звучат слова "Я верю в Америку" - это неизвестный мужчина рассказывает об ужасающе жестоком преступлении. Предводители различных кланов собираются на совещание за круглым столом, как будто они по крайней мере директора "Дженерал моторс". Человек на церемонии крещения отрекается от дьявола и его деяний, а в это же время его приспешники избивают его противников по всему городу. Но эта вымученная ирония не избавляет картину от ее основного назначения - прославлять. Зрители утирают слезы, когда Крестный падает мертвым в грядку с помидорами, и от них этого ждут, ждут, чтобы они приняли Крестного как величественную фигуру, эталон уже исчезнувших манер, цельности натуры, великодушия.
Откуда же такое сильное воздействие? Частично, я думаю, оно обусловлено ностальгией. "Крестный отец" убедительно воссоздает дух времени, напоминает нам фильмы 30-х годов и эпизоды из фильмов 40-х. Здесь все наши старые знакомцы - гангстеры, купленные адвокаты, осведомители, соперничающие банды. Так приятно увидеть их снова за работой, когда они разъезжают в своих блестящих черных автомобилях и дырявят конкурентов, причем в "Крестном отце" все это происходит под флагом мафии, что освежает и обновляет стереотипы. Гангстерский кодекс всегда лежал в основе старых фильмов. Здесь же кодекс наделяется чертами ритуала и понятиями чести, пусть и изрядно выродившимися. Антропологические детали подначивают наше любопытство. Герои фильма далеко ушли от грубовато-энергичных гангстеров нашей молодости. Они - мифические фигуры, и не только благодаря силе воплощения на экране (Робинсон, Муни, Кегни и Богарт создали свои мифы), но и потому, что участвуют в ритуалах. Но не только ностальгия определяет успех "Крестного отца". Фильм ловко поддевает некоторые современные проблемы. Наше общество проникнуто ощущением бессилия. "Крестный отец" позволяет каждому почувствовать себя сильным в темноте кинозала. Он играет не только на наших скрытых фантазиях, не только на подавляемых преступных побуждениях, но и на нашем тайном восхищении людьми, которые добиваются цели и чьи предложения никто не осмеливается отвергнуть. Если, например, теряющий популярность певец пожелал сниматься в кино, Крестному стоило взмахнуть жезлом - и тот получал роль (хотя это "взмах жезла" - наименее убедительная и наиболее отвратительная сцена в фильме: каким образом даже "мафиози" сумели подложить отрезанную лошадиную голову в постель спящего?).
Более того, мир "Крестного отца" - это тот мир, в который каждый житель Нью-Йорка, по его собственному представлению, вступает каждый день, - мир, пронизанный чувством неустроенности и страха, в котором опасность поджидает его за обыденными жизненными событиями: вечеринками, свадьбами, крестинами. Полицейские тоже завербованы. Можно утешать себя тем, что хотя бы мафия сумела создать мир порядка внутри мира насилия. Вероятно. Но в стране действительно что-то неблагополучно, если она превращает преступников в своих героев.
Однако не будем впадать в панику: "Крестный отец" - явление преходящего культурного интереса и не свидетельствует о том, что наше общество находится на краю морального краха. Мир возвеличивал своих разрушителей испокон веков и тем не менее как-то устоял. "Крестный отец" продолжает давнюю традицию, разве что чересчур буйно. И только самому Крестному под силу заставить вас смотреть это.
Вот так профессиональным критикам верить!:lol: