alexgo

Спасибо участникам всех раундов за множество интересных текстов и несколько подсказанных фильмов! Общее замечание, касающееся всего конкурса и большинства авторов. Вспоминается момент, когда КП переименовал сервис высказываний о фильмах из "Отзывов" в "Рецензии". Это было странным и спорным решением, потому что наименование формы комментария, впечатления, фиксации того, как фильм ОТЗЫВается в конкретном зрителе, было заменено журналистским жанром, имеющим свои правила и традиции. Разумеется, изменение названия не изменило процесс: большинство пользователей как писали отзывы-впечатления, так и продолжили их писать. Однако аккуратность в понятиях важна для настоящего конкурса, конкурса рецензий. Для оценки помимо 10-бальной шкалы было предложено оценивать так называемую рецензийность - хороший критерий, хотя система его оценки не до конца, на мой взгляд, разработана. Если под рецензийностью понимать (как следует это делать) не только презентационные качества текста, но и его критичность - способность оценить фильм исходя из выбранной автором проблематизации материала, то редкие тексты конкурса можно считать рецензиями. Многие из них скорее относятся к эссеистике, то есть к жанру, не обязывающему сопровождать впечатление-описание предмета оценкой и уж тем более попыткой ее объяснения. Эта жанрово-понятийная проблема не давала покоя при выставлении баллов текстам трех раундов (в предпоследнем, к сожалению, участвовать не смог) и часто путала карты: тексты, славные либо экспрессией и языком, либо обстоятельностью критики, получали близкие или одни и те же баллы, что плохо влияет на последовательность оценок. Вероятно, радикальным решением этой проблемы может стать организация двух параллельных конкурсов для художественных опусов и аналитических статей, для поэтов и для критиков. Уверен, дальнейшее совершенствование системы оценок позволит избежать таких крайностей. Из уверенности в необходимости оценивать в рецензентах их критическую, но не поэтическую ипостась среди финалистов предпочтение отдал тексту viktory_0209: автор не только разносторонне представил фильм, но и попытался аргументировано критиковать его. ps Приношу извинения за трату эфирного времени, если говорил о вещах всем ясных и сотни раз обсужденных. Писал все это исключительно с дружественными мыслями о развитии и улучшении конкурса, которому благодарен за, повторюсь, интересные тексты и подсказанные фильмы. pps Старожилы и/или знатоки! Кто что помнит о упомянутом переименовании Отзывов в Рецензии? Если нет достоверной информации о причинах, истории того решения, то было бы интересно услышать предположения.

Поражаюсь, почему вас так волнуют подробности съемочного процесса... Причем подробности отдельные, выборочные, скандальные, вернее сказать - скандализированные. Почему-то никого не волнуют десятки загубленных судеб и жизней творцов популярной музыки последних 40 лет. Мориссон, Байрон, Бонем, Кертис, Кобейн... - еще продолжать и продолжать. Их музыку мы не обвиняем в том, что певец/композитор, исполняя/создавая ее, вовсю разгонялся препаратами или алкоголем. А а раз так, то не надо и пинать режиссерам лошадей, коров и прочих загубленных быков. Надо уметь абстрагироваться от процесса создания произведения искусства, а если точнее - от отдельных скандализированных и выделенных по этому принципу деталей этого процесса. Иначе получается, что мы воспринимаем фильм не как произведение искусства, а как некую совокупность социально-этических принципов его творца. В итоге зарываемся туда, куда не надо, а лучше бы пересмотреть пару раз того же "Андрея Рублева" да поломать голову над теми загадками, что Андрей Арсеньевич нам оставил. Лично мне никогда не были интересны мориссоны или тарковские, загоняющие себя или лошадей во время творчества. Их песни и фильмы - вот, чем стоит интересоваться.

Трясина пробуждения Посвящается Ирине Сливинской. Ты смотришь фильм «Человек, который спит». Ты узнаешь новое имя — Бернар Кейзанн; оно либо упрямо засядет в твоей памяти, либо беспечно выпорхнет из нее. Ты восхищаешься совершенством кинописьма — твои глаза зачарованы безукоризненными черно-белыми линиями, заключенными в строгий прямоугольник кадра. В ушах — настойчивый голос быстрыми, размашистыми словами рисует происходящее или же не происходящее на экране. Ты вспомнишь закадровые голоса картин Брессона или Рене и будешь ждать, когда же главный герой заговорит. Но он, не высокий и не низкий, не полный и не стройный, не брюнет и не блондин, он не заговорит. Он будет молчать. И ты будешь молчать. Молчать в ответ на молчание. И слушать, слушать молчание, прислушиваясь к миру-вакууму парижского студента с ничего не выражающим взглядом. И будешь вглядываться в знакомые или незнакомые французские улочки, возможно, сопоставишь с комнатой Раскольникова обиталище главного героя, закуришь вслед за ним сигарету. Ты не знаешь, что было вчера, и знаешь, но не хочешь знать, что будет завтра. Ты отдыхаешь, учишься, ешь, работаешь, смеешься, гуляешь, читаешь, пьешь, грустишь… Жизнь — мозаика с ограниченным количеством деталей. Дома, киноленты, трудодни, деревья, наркотики, спицы, прически, мячи, пластинки, помидоры, декреты, вазы, страницы, двери, платья, рыбы, лампы, клавиши щелкающей клавиатуры. Такой ты и есть, маленький человечек современного мира. Тебе не разглядеть даже стен лабиринта, притаившихся в пяти сантиметрах от твоего носа, — что уж говорить о нити Ариадны. Но, тем не менее, словно Степной волк, ты читаешь пляшущую на стене надпись и, морщась, щурясь, не веря своим глазам, шепчешь онемевшими губами: «but she wants to be sure / 'cause you know sometimes words have two meanings». И мир летит в тебя и сквозь тебя потоками размытых скоростью радуг, ниспадает на твои плечи калейдоскопами пестрых узоров. И мир застывает вокруг тебя захолустным дачным поселком, хмуро нависая над твоей головой разбитыми стеклами пустых окон и преграждая дорогу покосившимися заборами, обвитыми высохшим, но цепким плющом. Ты закричишь, от боли, злобы, радости, любви. Ты откроешь глаза, от боли, злобы, радости, любви. «Failure again / Tried to pretend / Who you were then / Who you are now». Ты пытаешься разграничить два сильнейших чувства, раздирающих тебя, две подчиняющих рассудок мысли, две стороны твоего существа — стремление к бытию и стремление к небытию. И канатоходцем под куполом цирка, беспомощным и уверенным, ты «топчешься в круге, центр которого — повсюду, а окружность — нигде». Ты смотришь «Человек, который спит», фильм-стихотворение, сочиненный из бескомпромиссных, жестоких кадров, склеенный из резких, метких строк. Ты смотришь эту французскую ленту и не можешь понять, знакомо ли тебе изображаемое в ней? Может, это — один из твоих манящих, безумных снов? Или же — один из кошмаров, или лишь предчувствие кошмара?.. Ты слушаешь пьянящую музыку, ты подставляешь лицо снегу, или дождю, или просто ветру; грустно усмехаешься проскочившей мимо мысли. Прошу, не слушай поэта, говорящего «не выходи из комнаты». Лучше мчись «от окраины к центру», забывая смерть, забывая жизнь, забывая себя. И забывая, не прекращай вспоминать. О смерти, о жизни, о себе.